Джон Максим, оглянувшись вокруг, отозвался:
— Чтобы отыскать наших лошадей, нам понадобилось бы обойти вокруг скал, пробраться опять к входу в шахту, рискуя наткнуться на индейцев, чего я не желал бы. Но лошадей действительно жаль и мне. Будем надеяться, что разразившийся ураган испугал наших верных коней и заставил их бежать от индейцев.
Остановившись на некоторое время, беглецы постарались, насколько было возможно, очистить свои тела и особенно лица от налета угольной пыли, затем оделись и, прежде чем вновь пуститься в путь, старательно перезарядили свои ружья, чтобы быть готовыми на случай встречи с врагами. Затем, соблюдая крайнюю осторожность, пробираясь от камня к камню, переползая через трещины и расселины, стали продвигаться дальше. Полчаса спустя Джон Максим остановился, махнув рукой товарищам.
— Ради всего святого, тише! — произнес он.
— Что с тобой, Джон? — осведомился траппер Гарри. — Ты стал удивительно пугливым!
— Ему всюду мерещатся, должно быть, гремучие змеи! — не без иронии отозвался Джордж.
Не обращая на них внимания, янки повернулся к лжегамбузино:
— Вы слышали, золотоискатель? Не кажется ли вам, что здесь близко бродит Старый Эфраим?
— Не знаю, что вы этим хотите сказать, — отозвался явно взволнованный индеец, — но если я не ошибаюсь, то, действительно, здесь поблизости находится гризли.
— Серый медведь! — побледнев, воскликнули в один голос трапперы.
— Да, серый медведь, — подтвердил индеец, — и если он нападет на нас теперь, когда мы ползем над бездной по этой тропке, то легко сбросит всех нас в пропасть.
— Стойте здесь! — скомандовал Джон Максим. — Впрочем, нет, не стойте, а ищите, нет ли какой-нибудь выбоины, где можно было бы укрыться. Здесь много пещер, может быть, нам удастся переждать, покуда гризли уберется.
— А куда идешь ты? — придержал за рукав Джона Максима младший из трапперов, видя, что агент, держа ружье наготове, собирается продолжать путь.
— Предоставь мне делать то, что я нахожу необходимым! — отозвался янки хладнокровно. — Необходимо произвести разведку, и я нахожу, что эта обязанность лежит на мне. Держите ружья наготове. Может быть, мне понадобится ваша помощь. За меня не бойтесь: у меня хорошие ноги, я всегда сумею улизнуть от чудовища.
Оставив товарищей, смелый разведчик сделал несколько шагов вперед, двигаясь совершенно беззвучно и зорко оглядывая окрестности своими серо-стальными глазами. Еще миг, и он, заметно побледнев, замер на месте: всего в десяти-пятнадцати метрах от того места, где он находился, пробирался по тропинке над бездной, тяжело дыша и рыча, огромный серый медведь, великолепный экземпляр, гроза Скалистых гор — гризли. Животное шло, может быть, возвращаясь в свое логовище, и оно не могло миновать людей. Встреча с ним, то есть борьба не на живот, а на смерть, была неизбежна.
IIСтарый Эфраим
Северная Америка является родиной нескольких видов медведей. На Крайнем Севере, в области льдов, в лабиринте совершенно неисследованных островов, тянущихся от Гренландии, водятся гиганты полярных морей — белые медведи. В Канаде встречается соперник сибирского и европейского медведя — рыжий мишка, южнее водится медведь с почти черной окраской шерсти, и, наконец, в прериях и в области Скалистых гор — царство знаменитого Старого Эфраима, или серого медведя, называемого индейцами гризли.
Вопреки своей репутации, большинство медведей Северной Америки являются, по существу, довольно безобидными животными. Живя в дремучих лесах, изобилующих плодами и фруктами, медведи эти по большей части оказываются заведомыми вегетарианцами, если не по убеждениям, то по необходимости, ибо гораздо легче для медведя отыскать соты дикого меда, ограбив пчел, обобрать куст с ягодами, набрать орехов, чем изловить какого-нибудь оленя или мустанга. На человека они нападают сравнительно редко, и то если только считают себя затронутыми странным существом на двух ногах.
Полную противоположность своим малоповоротливым и в общем мирным собратьям представляет Старый Эфраим — хозяин Скалистых гор. Этот огромный медведь отличается неукротимостью, он свиреп, бесстрашен, злобен, он не ждет, чтобы на него напали, а всегда нападает на других, в том числе и на человека, к которому, как кажется, питает неугасимую ненависть. При этом он не разбирает, сколько противников перед ним, вооружены они или беззащитны, сидят ли на конях или идут пешком. И по росту, и по размерам, и, наконец, по силе гризли не может идти в сравнение с европейскими медведями: он достигает иногда 2 метров 20 сантиметров в длину и до полутонны веса. У гризли темная, часто переходящая в серый оттенок густая шерсть, лоб широк, хвост и уши коротки, глаза малы. Что обращает на себя особенное внимание, так это когти Старого Эфраима.
Действительно, он обладает поистине ужасными когтями, которые кажутся сделанными из закаленной стали. У иных экземпляров когти достигают чудовищной длины — до двенадцати и даже пятнадцати сантиметров.
Недаром индейские охотники так гордятся, если им удается, убив в поединке Старого Эфраима, овладеть его когтями и сделать из них или оригинальное ожерелье, носимое краснокожими воинами на груди, или украшение для мокасинов.
Гризли оказывается очень искусным рыболовом, во всяком случае, более ловким, чем зверолов: часто можно видеть, плывя по какому-нибудь североамериканскому потоку, как Старый Эфраим, заняв удобное местечко на отмели или свесившись с обрыва, занимается с большим успехом охотой на обитателей подводного царства.
Но если рыболовство не дает удовлетворительных результатов, а голод терзает внутренности медведя, то гризли отправляется в глубь страны, бродит у людских поселков, иногда устраивая форменную охоту на людей. И беда человеку, на которого нападет серый медведь: одним ударом страшной лапы медведь может перебить становой хребет самого сильного быка, может своротить голову; одними своими когтями он может разорвать грудь или живот любого противника. А его зубы — мелкие, ровные, неимоверно острые, так сильны, что, кажется, способны перегрызть ружейный ствол…
Вот с таким-то чудовищем предстояло иметь дело нашим знакомцам, когда они только что выбрались из недр земли и пробирались по карнизу скалы, повисшему над бездной.
К своему счастью, Джон Максим заметил Старого Эфраима раньше, чем животное могло увидеть его среди камней, и мог вовремя ретироваться к товарищам, что и не замедлил сделать: как ни был храбр агент, он не мог полагаться на одни собственные силы в борьбе с гризли.
— Он направляется к нам! — сказал прерывающимся голосом янки, вернувшись туда, где находились остальные беглецы. — Серый медведь, и огромных размеров.
— Идите сюда! — окликнула разговаривавших Миннегага. — Я нашла углубление в скале, где, кажется, мы все сможем укрыться!
Действительно, индианке посчастливилось открыть нечто, напоминавшее небольшую пещеру, уходившую в глубь базальтовой скалы в двух или трех метрах от тропинки.
Моментально, стараясь производить как можно меньше шума, все пятеро беглецов, карабкаясь по камням, оказались у входа в пещеру, несколько скрытую от взоров выросшими здесь и там молодыми деревцами.
Пещера, или, скорее, трещина в скале оказалась настолько обширной, что беглецы поместились в ней без затруднений.
— Ложитесь на землю! — скомандовал Джон Максим. — Может быть, нам удастся укрыться и гризли пройдет мимо, не обратив на нас внимания. Ведь эти звери удивительно живучи: медведь с десятком пуль в теле бежит, как ни в чем не бывало, чем больше ран на нем, тем он свирепее! Лучше избежать схватки с ним, если это только возможно!
Девочку усадили в самой глубине пещеры. Мужчины распростерлись на земле, укрываясь за камнями и выставив вперед дула винтовок, чтобы в случае необходимости иметь возможность встретить гризли целым залпом.
Томительно медленно тянулось время в ожидании появления медведя: может быть, гризли задерживался в пути, объедая с кустов орехи на десерт. Время от времени ясно слышно было, как срывались, катились с гулом, потом падали в пропасть камни, потревоженные пятою Старого Эфраима, и иногда слышалось рычание медведя. Но, вот, наконец, послышались и другие звуки: словно огромный испорченный мех собирается и выпускает с хрипом воздух. Это сопел медведь, уже пробиравшийся совсем близко от убежища беглецов.
— Не шевелитесь! — прошептал повелительно янки, предостерегая товарищей движением руки.
В самом деле, уже можно было разглядеть гризли. Медведь шел медленно, лениво, грузно, довольно часто приостанавливался, оборачивался в сторону пропасти. Должно быть, по пути он искал кусты можжевельника, дающего ему лакомое блюдо…
— Кажется, пройдет мимо! — чуть слышно прошептал агент, вздыхая облегченно, когда медведь поравнялся со входом в пещеру, а потом продвинулся дальше на несколько шагов.
Но именно в это мгновенье гигант Скалистых гор остановился. Судя по его усилившемуся рычанию, по его тяжелому сопенью и, наконец, по его движениям, он был чем-то обеспокоен, раздражен.
— Проклятье! Он, кажется, почуял нас! — пробормотал, нервно сжимая приклад винтовки, агент.
Простояв с полминуты на одном месте и напряженно нюхая воздух, медведь вдруг ощетинился и зарычал грозно, словно вызывая врагов на бой, потом с непостижимой быстротой повернулся и пошел назад, прямо к убежищу людей.
— Мы открыты. Готовьтесь стрелять! — предупредил товарищей Джон Максим.
Вход в пещеру был почти на два метра выше уровня тропинки, и когда гризли бросился в атаку, ему пришлось подняться на дыбы. Его огромная уродливая голова с разинутой пастью и яростно сверкавшими красноватыми глазами показалась у входа в пещеру. Его жаркое и зловонное дыхание пахнуло в лицо Джона Максима.
Грянул выстрел: карабин агента послал заряд прямо в разинутую пасть чудовища. Толчок был так силен, нанесенная выстрелом рана была так ужасна, что медведь, словно пораженный молнией, грузно шлепнулся на тропинку. Благодаря этому ему удалось благополучно избежать получения в череп трех других пуль из ружей трапперов и индейца, выстреливших секундой позже агента.