— Отделались? — дрожащим голосом осведомился Гарри, торопливо вновь заряжая свое ружье.
— Куда ты торопишься? — ответил Джон Максим не без досады. — Что ты, ребенок, что ли? Кто слышал, чтобы когда-нибудь удалось уложить такого гиганта одной пулей? Разумеется, если бы пуля попала ему в мозг, то мы были бы освобождены от него раз и навсегда. Но трудно рассчитывать на это. Разворочены челюсти, выбиты десяток зубов, раздроблено небо, но гризли выдерживает и не такие раны. Пожалуй, он теперь еще опаснее для нас, ибо нет животного более мстительного, чем раненый медведь!
— Но куда же он девался? — вытянул шею индеец. — Кажется, убежал!
— Не советую выглядывать! — отозвался Джон Максим. — Не таково это животное, чтобы, съев пулю, ранившую его, покинуть место сражения.
В это мгновенье вновь раздался оглушительный яростный рев медведя. Но животное, проученное первой неудачной попыткой напасть на неожиданных врагов, не показывалось: по всей вероятности, как пояснил Джон Максим своим товарищам, гризли притаился в каком-нибудь углу, сторожа, когда люди покинут свое убежище, чтобы броситься на них в более удобных для него условиях.
Поглядывая в сторону зиявшей чуть ли не у самых ног пропасти, агент пробормотал обескураженно:
— Этот проклятый каньон расстраивает мне нервы. Кажется, так и тянет в бездну! Боюсь, кому-нибудь из нас придется-таки полететь туда, вниз…
Прошло еще немного времени. Иногда, когда люди слишком громко разговаривали или шевелились, медведь отзывался откуда-то яростным рычанием, но все же не показывался на сцене.
Нетерпеливый Гарри заволновался:
— Черт бы побрал этого лохматого дьявола! — сказал он. — Что же, уж не сидеть ли нам тут из-за медведя до второго пришествия? Меня начинает мучить голод.
— Голоден и я, Гарри! — отозвался агент хладнокровно. — Но что же делать. Самое лучшее — стяни потуже пояс, вот и все, что мы можем сделать в настоящем положении.
— Говорят, — вмешался Джордж, — мясо гризли удивительно вкусная штука!
— А медведи говорят, — отозвался агент, — что мясо человека, особенно молодых и глупых трапперов, самое вкусное в мире. Лучше даже мяса молодых бычков бизона!
Трапперы сконфуженно смолкли. Потом Гарри заговорил, но уже не таким уверенным тоном:
— Да что же это? Стоило выбираться из пещеры, чтобы вновь попасть в положение осажденных?
— Во всяком случае, — поддержал его Джордж, — мы сейчас в лучшем положении. Разве у нас нет ружей и наших ножей? С ними мы не беззащитны.
— Так-то так, да уж больно опасный противник Старый Эфраим.
— А все-таки, Джон, мы с братом Гарри не можем долго выдержать этого сидения. Если медведь не хочет уходить, а будет сидеть и сторожить нас, надо же что-нибудь предпринять. Я подразумеваю под этим — надо проложить себе дорогу.
— Ладно! — ответил янки, осматривая свое ружье. — Можно, конечно, попробовать. А вы, гамбузино? Будете сидеть здесь, что ли, сторожа ваше ненаглядное индейское сокровище?
Лицо Красного Облака потемнело, глаза заблестели.
— Я не женщина! — сказал индеец гордо. — У меня есть ружье и нож, и если идете вы, то я не отстану.
— Ну, так идем же, товарищи! — скомандовал агент и стал осторожно спускаться, оглядываясь вокруг, чтобы не подвергнуться неожиданному нападению медведя.
Медведь держался где-то поблизости, укрываясь за камнями, но охотникам представлялась возможность спуститься на тропинку без помехи.
— Старайтесь спрыгивать, не производя ни малейшего шума! — сказал Джон Максим, обращаясь к следовавшим за ним товарищам. — Цельтесь вернее, может быть, нам-таки удастся уложить его сразу. Если же нет, то торопитесь опять спрятаться в пещере, там будет легче защищаться.
И янки, придерживаясь за корни трав и стволы деревьев, почти беззвучно скользнул вниз. Едва его товарищи успели последовать его примеру, как раздался яростный рев медведя.
— Берегись! — крикнул Джон Максим. — Он идет!
В самом деле, в нескольких шагах от четырех охотников показалось гигантское тело медведя, который, намереваясь напасть на своих врагов, поднялся на дыбы и шел к пощере, сверкая глазами и оглашая воздух полным злобы рычанием. Кажется, его нижняя челюсть была перебита. Во всяком случае, пасть была окровавлена, и кровь обагряла всю его широкую грудь.
Все четверо охотников невольно содрогнулись, видя это чудовище: они привыкли к опасностям, но гризли внушал страх даже им.
Первым опомнился Джон Максим и, моментально вскинув ружье, выстрелил. Его пуля ударила медведя в правое плечо, и из раны фонтаном брызнула кровь. На этот раз не промахнулись и остальные, и их пули нанесли три ужасные раны медведю в грудь. Это задержало медведя, который закружился вокруг самого себя. Пользуясь минутной остановкой зверя, охотники кинулись назад, на бегу перезаряжая ружья. Едва медведь приподнялся, как новые четыре пули поразили его, однако, лишь только охотники успели вновь зарядить ружья, как медведь, не обращая внимания на свои раны, ринулся на них. Один агент не был застигнут врасплох: выстрелив еще раз почти в упор, он отбросил уже ненужное ружье и выхватил свой ужасный нож. Миннегага, все это время следившая за перипетиями боя, повиснув над тропинкой на ветвях деревьев, почему-то привлекла к себе особое внимание медведя, и чудовище, минуя янки, кинулось к девочке. Трапперы, выстрелив по медведю, запрятались в глубь ниши. Девочка казалась словно парализованной, и ее гибель была бы неизбежна, если бы не бросился на ее защиту Красное Облако. Индеец, вооружившись ножом, сцепился с медведем, нанося ему удар за ударом с поразительной быстротой и силой.
Трудно судить, сколько времени продолжалась эта схватка человека с колоссальным медведем, но конец ей был положен Джоном Максимом. Успев зарядить снова свое ружье, он подскочил к медведю и выстрелил ему в ухо. Пуля проникла в мозг. Гризли грузно упал всем корпусом, докатился до обрыва, и его огромное тело рухнуло в пропасть.
Опомнившись несколько от пережитого волнения. Джордж заглянул в бездну, но тщетно искал его взор тушу убитого зверя. И траппер со вздохом сказал:
— Эх, не везет нам! А уж с каким удовольствием я поел бы медвежатины! Вон он, кажется, попал в струи потока на дне каньона. Так и есть! Смотрите, господа!
— Ты лучше порадуйся, что медведь не попробовал твоего мяса! — отозвался Джон Максим. — Слава Богу, сами-то мы уцелели. Кажется, и этот безумный гамбузино отделался дешево. Но меня интересует, что за странная дружба завязалась между этим мексиканцем и девочкой: их, кажется, и водою не разольешь. И о чем это они толкуют вполголоса, словно у них завелись какие-то секреты от нас?
Действительно, едва избавившись от ужасной опасности, едва вырвавшись из смертоносных объятий гризли, Красное Облако поспешил к пещере, снял с дерева Миннегагу, отнес ее в глубь пещеры и теперь сидел рядом с нею, тяжело дыша и утирая пот, выступивший на лбу.
Отдохнув немного, траппер Гарри обратился к агенту со словами:
— Джон! Чего же мы тут ожидаем? Раз дорога нам открыта, не лучше ли немедленно пуститься дальше? Право, мне ужасно хочется попытаться отыскать наших лошадей.
— Мне тоже хочется! — отозвался агент. — Только я не верю, что наши кони уцелели. Ну да попытка не пытка, спрос не беда. Так или иначе, индейцы, наверно, удалились уже отсюда; может быть, и в самом деле нам удастся отыскать лошадей. Эй, гамбузино! Будет вам перешептываться с индианкой. Мы уходим! Если вы не думаете оставаться здесь, то пошевеливайтесь!
Не отвечая, Красное Облако молча поднялся и пошел следом за трапперами, бережно ведя за руку Миннегагу.
IIIСнова у шахты
Побуждаемые сильным голодом, становившимся с каждой минутой все настойчивей, степные бродяги почти бегом бросились вперед, руководимые, как и раньше, Джоном, который время от времени предупреждал о наиболее опасных участках пути.
Эта скачка с препятствиями не была, однако, продолжительной: скоро скалистый карниз начал расширяться, обращаясь мало-помалу в продолговатую горную долинку, покрытую диким орешником, кактусом и другими растениями и отчасти даже населенную живыми существами в виде разных пород змей. Достигнув конечного пункта этой долины, откуда должен был уже начаться спуск вниз, ко входу в копи, отряд остановился на несколько минут, чтобы отдохнуть, и главным образом для того, чтобы выследить, здесь ли индейцы или они уже удалились, полагая, что загнали беглецов на верную смерть.
— Ну, нашим победителям, по-видимому, уже надоело ждать нас, — заметил Джон, внимательно вглядываясь по всем направлениям, — по крайней мере, я не вижу сейчас ни малейшего признака присутствия индейцев!
— Возможно, что они просто-напросто скрываются в лесу, — высказал предположение Гарри, — они слишком хитры, чтобы оставаться на виду, и слишком упорны, чтобы так легко отказаться от пяти скальпов.
— А может быть, они гоняются сейчас по прерии за нашими лошадьми? — спросил Джордж. — Жаль, черт возьми, что мы потеряли наших верных мустангов! Без них нам далеко не уйти.
— Разумеется! — ответил Джон. — Но я недаром все время заботился о наших лассо. Они помогут нам снова обзавестись скакунами. Впрочем, дело сейчас не в этом. Мы уже двое суток ничего не имели во рту, и нам необходимо позаботиться о наших желудках. Давайте-ка начнем наш спуск к той поляне, на которой мы так удачно нырнули от индейцев в шахту, авось все обойдется благополучно.
— Я положительно умираю с голоду, — сказал Гарри. — Не подстрелить ли нам какую-нибудь птицу? Здесь в них недостатка, слава Богу, нет.
Агент только махнул рукой.
— Стреляй, пожалуй, — сказал он. — Если индейцы и заметят нас здесь, то мы всегда успеем уйти на такие неприступные скалы, где им нас никогда не найти.
Оба молодых траппера не замедлили воспользоваться этим разрешением, и минут через десять в их распоряжении было несколько глухарей и других съедобных птиц.
Через два часа отряд был уже внизу. Индейцев, которых он так опасался, не было и в помине. Очевидно, подвижным краснокожим воинам надоело продолжительное сидение сложа руки, и они предпочли снова вернуться в свои прерии. Угольные кучи, внутри которых были беглецами спрятаны седла, оказались нетронутыми, и трапперы могли, таким образом, снова вступить во владение своим имуществом. Забравшись в одну из полуразвалившихся деревянных хижин, утомленные охотники начали готовить себе завтрак, чтобы затем, отдохнув до следующего утра и определив по следам, в какую сторону ушли индейцы, двинуться на поиски степных табунов диких мустангов.