В одно мгновенье все пекари, словно по данному кем-то сигналу, с непостижимою для таких грузных животных подвижностью и удивительной скоростью ринулись прямо на передних индейцев. Они мчались, тесно держась друг около друга, плотной массой, выставив вперед мощные головы и показывая ужасные клыки. Земля застонала под тяжестью их тел. Воздух наполнился звуками хриплого хрюканья. Едва завидев этих страшных врагов, кони индейцев, отлично знавшие, чем грозит встреча с неукротимыми толстокожими обитателями прерий, замерли на месте, отказываясь повиноваться всадникам, потом в диком беспорядке повернули назад, не обращая внимания на сыпавшиеся градом на их спины удары, не повинуясь даже шпорам, раздиравшим бока…
Предостерегающий крик передовых передался к разбредшимся по опушке леса индейцам, и лес огласился испуганными возгласами:
— Пекари! Пекари!
В смятении и панике индейцы авангарда дали несколько выстрелов по диким кабанам, но эти выстрелы, вместо того чтобы испугать животных, только усилили их ярость и ускорили столкновение, потому что пекари, словно обезумев, набросились на всадников, распарывая лошадям животы и буквально разрывая на клочки упавших на землю всадников.
— Товарищи! — сказал Джон. — Самый подходящий момент, чтобы уносить ноги! Дорога к гациенде, надо полагать, свободна, индейцы заняты другим делом, и мы можем, пользуясь случаем, удрать. Спускайтесь!
— А индианка? — спросил Джордж. — Бросим ее здесь? А как? Если мы ее развяжем, не повредит ли это нам? А если оставить ее привязанной, да еще с завязанным ртом, ведь она пропадет. Как-то неловко. Мы христиане…
— Разумеется! — ответил Джон Максим. — Отпустить ее сейчас на свободу никак нельзя. Она, пожалуй, доберется до индейцев и натравит их на нас, а оставлять ее на дереве было бы бесчеловечно. Давай-ка, Джордж, припугни ее как следует, да смотри, чтобы она не удрала. Довольно болтать, спускайтесь!
Индейцы уже скрылись из вида за деревьями, и теперь издали только слышались их яростные крики и трескотня винтовок. Поэтому опасаться их возвращения, по крайней мере сейчас, не было никаких оснований.
Убедившись в этом, три траппера, развязав поспешно Миннегагу, спустились с гостеприимно укрывшего их от опасности кедра и стали собираться в дальнейший путь.
— Эх, если бы тут были наши лошади! — сказал Гарри.
— Ну, на это надеяться нельзя! — ответил Джон Максим. — Если бы они и держались поблизости, то при этом гвалте, боясь пекари больше, чем волков, должны были удариться в бегство. Но, надеюсь, вы не слишком утомились, заседая на ветвях кедра. А покуда у человека есть ноги, он может в крайнем случае обойтись и без лошади.
Затем, обращаясь к Миннегаге, Джон Максим сказал ей угрожающим тоном:
— Ну, ты, койот! Беги вперед, не оглядываясь и не сворачивая в сторону. Помни: мы будем идти по пятам, а ружья у нас заряжены. И хотя ты вечно пищишь: «Я только маленькая девочка», но ты знаешь отлично, что пули летят быстрее, чем бегают маленькие девочки.
Не отвечая ни слова, индианка подобрала свой плащ и бросилась бежать туда, куда велел агент, ясно показывая, что не испытывает ни малейшего желания получить пулю в затылок.
Лес был всего в нескольких десятков метров, и это был могучий сосновый лес, деревья которого по своей величине могли выдержать сравнение с любым лесом Сьерра-Невады и Калифорнии.
Добежав до леса и скрывшись среди гигантских стволов, беглецы пошли напролом, заботясь покуда об одном: как бы уйти возможно дальше от того места, где еще раздавались выстрелы индейцев. По-видимому, краснокожие после первой минуты паники при встрече с пекари опомнились, собрались и решили истребить диких кабанов, а затем возобновить свои поиски.
Прошло еще некоторое время. Беглецы проделали уже порядочный путь и начинали заметно выбиваться из сил. Одна Миннегага по-прежнему мчалась стрелою, словно перепархивая от одного ствола к другому.
— Стоп! — скомандовал Джон Максим, приостанавливаясь и переводя дыхание. — Вы ничего не слышите, ребята?
— Как будто вблизи вода шумит! — отозвался Джордж, отирая крупные капли пота со лба.
— И мне так кажется! — подтвердил Джон Максим. — Если я только не ошибаюсь, то мы почти добрались до потока. А это не может быть что-нибудь иное, кроме как река Вебер. Значит, до гациенды рукою подать. Авось поспеем вовремя!.. Ну, в путь, товарищи! Нельзя покуда терять ни минуты. Доберемся до реки, там уж видно будет!
И они помчались опять.
На пути скоро встретилось препятствие — густая поросль; но трапперов не могли остановить кустарники: они сейчас же вооружились ножами и прочистили себе дорогу в зарослях; через несколько минут кустарники кончились, и усталые, измученные люди очутились на берегу многоводного потока.
Действительно, это была река Вебер, знаменитая в истории заселения окрестностей великого Соленого озера.
В том месте, где находились трапперы и индианка, река катила свои буйные и говорливые воды среди красивых крутых берегов.
Сориентировавшись, трапперы пришли к убеждению, что, по крайней мере в данный момент, они находились тут в полной безопасности: правда, к берегам рек и ручьев, особенно к таким местам, куда животные сходятся на водопой, собираются частенько и хищники, находящие здесь обильную добычу. Но ягуары и кугуары, с которыми, понятно, было довольно легко встретиться здесь, не могли испугать трех хорошо вооруженных и решительных людей. Индейцев же, по всем признакам, здесь не было, и трудно было предположить, чтобы отряд Яллы, если бы даже его разведчикам и удалось напасть на след беглецов, мог так скоро возобновить преследование: у индейцев было достаточно забот из-за неожиданного сражения с разъяренными пекари, этими невольными союзниками трапперов, своим вмешательством избавившими их от гибели…
Отдохнув немного, Джон Максим снова поднялся.
— Ну, ребята, опять подбирайте фалды! Все-таки, покуда мы не доберемся до гациенды, у меня душа будет не на месте из-за опасения, что краснокожие опять погонятся и настигнут нас! Ведь проклятый гамбузино, с которым мы были так откровенны, как с порядочным человеком, отлично знает, куда мы направляемся, и он не преминет повести индейцев по этому пути, как только они справятся с пекари. Эх, было бы отлично, если бы пекари распороли грудь Ялле! Самая подходящая казнь для этого демона в образе женщины! Бойтесь баб, ребята! Страшнее ягуара и кугуара иная женщина, которая на вид кажется такой слабенькой, что ее пальцами переломишь. Полковник испытал на себе, что значат женская злоба и женская мстительность!
На этот раз янки избрал особый путь, чтобы приблизиться к недалекой уже гациенде: он повел своих спутников по берегу, держась под скалами и обрывами.
Около полудня усталость заставила странников опять устроить привал. Им очень хотелось есть, но они не решались ни стрелять, ни разводить костер, а потому пришлось удовольствоваться несколькими пригоршнями разысканных ягод и орехов да вырытыми из земли кореньями.
Поглощая эту немудреную снедь, Джон Максим, смеясь, сказал Гарри:
— Ну, дружище, теперь тебе нечего завидовать пекари! У тебя имеется точь-в-точь та же самая пища, которой наслаждались свиньи, когда мы сидели на кедре…
— Ох, не напоминай мне, Джон, об этом! — сердито отозвался Гарри. — Ей-богу, попади я на какого-нибудь бизона, я, кажется, стал бы попросту грызть его горб, до того я изголодался!
Наскоро насытившись, или, правильнее, только обманув голод, терзавший их внутренности, беглецы снова пустились в путь вдоль реки. С каждой сотней метров характер реки заметно изменялся: берега делались более пологими, покрывавший их лес редел, река расширялась. Самые воды потока и те, казалось, были тут иными: они еле-еле струились, словно утомившись предшествующими странствованиями, будто наговорившись вдоволь и думая теперь лишь об отдыхе и ленивом покое.
Кое-где из-под воды выглядывали песчаные отмели. Там, среди речных растений, иногда скрываясь в тростниках, лежали огромные кайманы, около которых безбоязненно суетились болотные птицы, иногда даже забираясь на спину покрытых чешуйчатой броней чудовищ.
Здесь и там ясно были видны признаки близости какого-то человеческого поселения: в лесу, на полянах, лежали стволы срубленных деревьев, сквозь чащу пролегали просеки, иногда можно было разглядеть следы врезавшегося в мягкую почву колеса телеги.
— Видите? — обратил внимание своих спутников на все эти признаки Джон Максим. — Мы уже на территории гациенды полковника!
— Да сам-то поселок близко ли? — осведомился Гарри.
— Ну, не так уж близко. Конечно, будь в нашем распоряжении лошади, мы добрались бы туда давно. Но и так осталась лишь парочка часов, едва ли больше!
Сделав еще несколько шагов, Джон Максим вдруг круто остановился, и, дав сигнал товарищам молчать и не шуметь, прислушался.
— Что за дьявольщина? — воскликнул он тревожно. — Откуда доносятся эти звуки? И что означает этот шум?
— В чем дело, Джон? — спросил Гарри, видя тревогу агента.
— К реке! — не отвечая ему, скомандовал агент. — Если вам дороги ваши скальпы, удирайте!
— Индейцы? — задал вопрос встревоженный Джордж.
— Прислушайся! — ответил агент.
— Гонятся! Проклятье! — выругался Гарри, явственно услыхав характерный звук: должно быть, целый отряд всадников мчался по лесу, прокладывая себе дорогу в зарослях. Под копытами лошадей трещали сучья, уступая напору сильных грудей, разрывались ползучие растения. И шум приближался к реке с каждым мгновеньем.
— Но это было бы слишком глупо! — пробормотал, побелев, Гарри. — Добрались мы до самой гациенды, и вдруг, когда я уже рассчитывал…
— Знаю, знаю, что ты хочешь сказать! Когда ты рассчитывал усесться за стол с добрым ломтем свинины и кружкою пива в руках, индейцы помешали твоим благородным намерениям! — отозвался Джон Максим. — Но теперь, друг мой, не до этого! Позаботься о том, чтобы в пустой желудок хоть не попал конец индейского копья или пули из карабина!