— Что же, Джон? — обратился к агенту траппер Гарри. — Дело-то наше плохонькое! Хорошо, что я хоть поужинал плотно! Маловато ведь нас, чтобы отстреливаться!
— Подожди немного! Сейчас начинается атака. Кстати: вы не видели, ребята, Яллу? Нет? А я три или четыре раза стрелял по ней, и на довольно близком расстоянии. И, представьте, не мог попасть! Словно заговорил ее кто-нибудь от пуль. Вот что: пойдите распорядитесь, чтобы негры понемногу прекращали стрельбу. Пусть краснокожие вообразят, что у нас истощаются боевые припасы, и перейдут в атаку.
Распоряжение агента было исполнено, защитники гациенды почти прекратили стрельбу; тогда индейцы, поддавшись на эту хитрость, послали довольно значительный отряд воинов, которые, покинув лошадей, густой толпой ринулись во рвы, на бегу стреляя и размахивая ужасными топорами. Они рассчитывали, не встречая серьезного сопротивления, перебраться через ров и топорами разрушить часть палисада, чтобы проложить дорогу ожидавшим удобного момента главным силам отряда Яллы.
— Пора! — крикнул приготовившимся встретить врага неграм агент. — Давайте масла! Поливай!
И потоки кипящей жидкости полились на голые тела подползавших к палисаду индейцев.
Трудно описать, что творилось во рву в этот момент. Да и сами защитники гациенды плохо видели ужасную картину почти поголовной гибели смельчаков, попавших в ловушку. Отчаянные крики людей, тела которых подвергались страшным ожогам, огласили воздух. Многие были ослеплены струями кипящего масла, попавшими в глаза, те же, раны которых не свалили их с ног, все же не ушли от печальной участи: по знаку Джона Максима защитники гациенды сосредоточили на них адский огонь, и пули доканчивали дело кипящего масла.
Первая атака была блистательно отбита, и гациенда спасена.
Негры и мулаты плясали от радости, но лицо Джона Максима оставалось мрачным: если негры могли поверить в то, что данный суровый отпор может окончательно запугать индейцев и обеспечить спасение, то у опытного агента, отлично знавшего индейцев, временный успех не мог создать иллюзий. Он ясно видел, что участь гациенды полковника Деванделля не может быть изменена и что ее гибель является лишь отсроченной на очень короткий промежуток времени.
XIIПленники краснокожих
Первый яростный натиск индейцев на обреченную гациенду Сан-Фелипэ разбился о стойкость защитников благодаря изобретательности Джона Максима, который устроил ловушку во рву. Там погибли едва ли не лучшие воины краснокожих, но что могла означать потеря хотя бы и сорока или пятидесяти воинов, когда у краснокожих в строю было, во всяком случае, больше пятисот человек?!
Неудача передового отряда, с такой слепой яростью ринувшегося на приступ гациенды и почти поголовно истребленного защитниками, только заставила краснокожих сделаться более осторожными.
Осыпав еще раз осажденную усадьбу пулями, индейцы довольно поспешно отступили на такое расстояние, где их не достигали уже выстрелы трапперов и прочих защитников гациенды.
Ялла, Черный Котел, Левая Рука и Красное Облако отступали последними. Джон Максим ясно видел их фигуры, но вожди индейцев, в самом деле, казались заговоренными от пуль: все выстрелы, сделанные по ним, не попадали в цель.
— Кажется, мы хорошо проучили этих разбойников! — блестя глазами, сказал агенту молодой гациендер. — Неужели же этого урока им мало?
— Не увлекайтесь, мистер Джордж! — угрюмо ответил янки. — Вы должны бы лучше знать индейцев! Не сомневаюсь, те потери, которые они понесли, не только не обескуражат их, но вызовут еще большую ярость. Вы не забывайте, что ведь, в самом деле, мы имеем дело не со случайным сбродом, не с какой-нибудь бродячей шайкой. Индейцами руководят лучшие вожди их племени. Черный Котел, Левая Рука — это ведь знаменитейшие воины. Но этого мало: с ними Ялла, неукротимая Ялла, которая свирепостью перещеголяет любого индейского сахема.
— Хотя вы и говорили, что на приход помощи со стороны нам нельзя питать ни малейшей надежды, мне как-то трудно согласиться с этой безнадежной мыслью. Неужели же правительство так-таки и предоставит всех поселенцев Дикого Запада их собственным силам? Это было бы безбожно…
— Будем держаться, сколько можем, мистер Джордж! — отозвался агент. — Кстати, я придумал еще кое-что для защиты… Масла-то у нас, надо полагать, уже не так много осталось?
— Нет, Джон, еще порядочно. А что?
— Еще, наверное, есть препорядочный запас хлопка?
— Пропасть! Отец не успел отправить транспорт со сбором последнего урожая.
— Отлично. Из хлопка, политого маслом, при необходимости мы можем устроить во рву огненную стену, которая задержит на некоторое время нападающих.
— А потом?
— А потом будет видно… Стойте, мистер Джордж! Я вспомнил одну вещь. От вашего отца, раньше чем отправиться в путь, я слышал, что правительство поручило полковнику Чивингтону организовать экспедицию в прерию, взяв с собою в поход третий полк из Колорадо. Эх, если бы Чивингтон поторопился! Дорого бы дал я, чтобы узнать, сидит ли он еще по ту сторону Колорадо или уже тронулся в путь!
— Увы, это так далеко от нас! — сказал с тяжелым вздохом молодой Деванделль.
— Знаю, мистер Джордж! И поэтому не жду никакой непосредственной помощи от Чивингтона. Но косвенную помощь он нам может оказать, как только проникнет в прерию.
Потом Джордж Деванделль стал расспрашивать Джона Максима о Ялле. Но агент, который находил эту тему слишком щекотливой и боялся проговориться, отвечал уклончиво.
— Постойте, Джон! — прервал разговор Джордж Деванделль. — Но, может быть, сам отец, услышав о том, что нас уже осаждают, придет на помощь? Как вы думаете?
Джон Максим вздрогнул и, чтобы избежать необходимости дать немедленный ответ, для которого он не находил слов, склонился над рвом, как будто углубившись в рассматривание того, что делают краснокожие, удалившиеся от усадьбы в тень леса.
Там, во рву, среди луж, грязи и стеблей болотной травы, еще копошились тела обваренных кипящим маслом индейцев, изредка кто-нибудь из несчастных, не выдерживая мук, принимался глухо и протяжно стонать.
— Какая ужасная вещь война! — не дождавшись ответа от янки, промолвил молодой человек.
И в ответ ему прозвучали угрюмые слова агента:
— Вообще, мистер Джордж, сама жизнь — ужасная штука!
Небо было покрыто густыми тучами, уносившимися куда-то с фантастической быстротой, будто эти тучи тоже спешили в бой, перегоняя одна другую, и временами их безумный бег освещался вспышкой молнии.
Раздавались уже оглушительные раскаты грома, и крупные тяжелые капли дождя, срываясь с низко плывущих над землею туч, звонко шлепались на крыши усадьбы, на пыльный двор, на огонь еще не потушенных костров.
Опасаясь, что с минуты на минуту индейцы могут вновь пойти на приступ, гарнизон маленькой крепости держался бодро на своих постах, заботясь только о том, чтобы дождь не промочил пороха и не помешал стрельбе из ружей. Но час проходил за часом, а индейцы не показывались. Разведя в лесу огромные костры и изжарив на их огне мясо быков и овец, краснокожие пировали, и временами из их лагеря доносились звуки диких голосов и заунывного пения.
Перед рассветом костры индейцев были погашены, потом свыше пятисот всадников выехали из леса.
— Что это они тащат в руках? — спросил Джордж неотступно наблюдавшего за каждым маневром краснокожих агента.
— Ветви, сучья. Должно быть, рассчитывают в каком-нибудь месте завалить ров, чтобы легче было перебраться к палисаду, — ответил траппер.
Помолчав немного, Джон Максим резко тряхнул головой и спросил:
— Скажите, мистер Джордж: сколько лошадей у вас тут, во дворе усадьбы?
— Да больше тридцати, почти сорок.
— И лошади порядочные, надеюсь?
— Рабочих тяжеловозов мало, больше мустанги. Вы же знаете, папа разводил лошадей, наши кони славятся красотой и выносливостью. А почему вы спрашиваете?
— Веревки и топоры тоже найдутся?
— Конечно. Сколько угодно. Но что вы задумали?
— Вот что, мистер Деванделль! — ответил после некоторого колебания агент. — Я вижу теперь ясно, что нам не удержаться здесь. Допустим, мы отобьем этот штурм. Но конец неизбежен. Если только мы останемся в стенах гациенды, наша участь решена. Не пройдет и суток, как наши скальпы украсят щиты и мокасины краснокожих. Надо уходить отсюда, это единственный выход.
— Бежать?
— Да, бежать.
— Каким же образом?
— Об этом я позабочусь. Думаю, все удастся. Предоставьте это мне. Вы побудьте тут, посторожите. С вами пусть останется человек десять ваших слуг. Мы же с моими друзьями трапперами поработаем. Все зависит от того, удастся ли нам приготовить индейцам сюрприз. Мы не должны дожидаться, покуда индейцы доберутся до стен гациенды. Времени мало, но, надеюсь, хватит. Мы можем подготовить все к бегству за несколько минут.
— Да, но удастся ли нам прорваться? Ведь придется проскочить мимо двух колонн краснокожих!
Агент пожал плечами.
— Кто не рискует, тот не выигрывает. У нас есть шанс, хотя игра наша опасна… Попробуем. Вот что: вы покуда отвлеките внимание краснокожих выстрелами, а я пойду…
И Джон Максим, обдумывая по дороге свой действительно рискованный план, покинул палисад Джорджа Деванделля.
Индейцы тем временем приближались к усадьбе, но сравнительно медленно: их движения замедлялись ветвями и сучьями сосен, которые они тащили и волокли с собой, чтобы завалить ров.
Ясно было видно, что одной из двух осадных колонн руководила Ялла: она выделялась среди других индейцев и своим костюмом и, главное, своим белоснежным красавцем-конем. На предводительнице сиу был ее великолепный плащ, развевавшийся широкими и живописными складками за спиной, в руке Ялла держала отличный карабин.
Негры и мулаты снова принялись за стрельбу, и время от времени пули сваливали кого-нибудь из краснокожих совсем близко от женщины-сахема. Но Ялла, на устах которой играла презрительная и гордая улыбка, а взор горел мрачным огнем, не склоняла головы, когда пули свистели над нею.