Аборигены Шаулы, где я никогда не был, рисовались мне престарелыми меланхолическими философами, готовыми рассыпаться в пыль от громкого возгласа, и потому я немало удивился, когда пришло время расписываться в судовом реестре «Фелицифика». Строчкой выше моей фамилии стояли каракули: «Марчисон, Джон Ф., связист первого класса».
«Лейб, Эрнест Т., второй помощник»,— расписался я и, получив денежный сертификат, отошел в недоумении. Мне уже довелось увидеть своими глазами, как Марчисон без всякого повода выбивал пыль из похожего на лягушку денебианца. «Этот дождь сводит меня с ума», — вот и все, что Марчисон соблаговолил впоследствии объяснить. Лягушатник выжил, а Большой Джон отделался записью в психологической карте.
Такого человека отправили в рейс на Шаулу? Допустим, так надо... Не могу сказать, что моя вера в компьютер, подбирающий экипажи, укрепилась.
Наша экспедиция на Шаулу-IT была уже пятой или шестой. Сама планета — вторая из семи, вращавшихся вокруг самой яркой звезды в хвосте Скорпиона,— имела важное стратегическое значение как форпост этого сектора Галактики, несмотря на серость и заурядность. В свое время, поторговавшись немного, мы создали там военную базу, благо туземцы ничего не имели против нашего присутствия.
На борту «Фелицифика», оборудованного стандартным гиперпространственным приводом, находилось двадцать восемь специалистов, которым предстояло заменить коллег на базе, и восемь членов экипажа. Корабль стартовал погожим летним днем третьего июля две тысячи пятьсот тридцатого года. Перейдя с ионного привода на гиперпространственный за пределами системы, «Фелицифик» вернулся в обычное пространство три недели спустя, на удалении в двести световых лет. Самый обычный рейс.
Корабли с гиперпространственным приводом хорошо приспособлены для полетов как на длинные, так и на короткие дистанции. На коротких по-прежнему очень эффективен добрый старый ионный привод; дополнительный вес вспомогательной силовой установки с лихвой компенсируется высокой маневренностью и сокращением общего времени полета.
Гиперпространственная часть полета рассчитывается заранее. Можно сказать, что мы проходим ее на автопилоте. А вот после возврата в обычное пространство — в нашем случае это произошло в половине светового года от Шаулы — вступает в силу человеческий фактор. Фактор по имени Джон Марчисон.
Его дело — обеспечивать работу масс-детекторов, телеметрических систем, заменяющих кораблю глаза, и линий связи между навигатором, капитаном и машинным отделением. Короче говоря, от действий Марчисона зависит, сможем ли мы сесть.
На борту любого корабля есть запасной связист, на всякий случай. В обычных условиях у него не так много работы.
Когда пришло время посадки, капитан вызвал меня по интеркому и велел проинструктировать экипаж. Я начал с Марчисона.
— Да? — лениво ответил он скрипучим голосом.
— Второй помощник Лейб. Подготовиться к посадке. Немедленно. Навигатор Хенрике подготовил карту и ожидает вызова.
— Мне не хочется никого вызывать, Лейб,— ответил Марчисон после длинной паузы.
Теперь паузу пришлось сделать мне, Я зажмурился и медленно сосчитал до трех, глубоко дыша.
— Будьте добры, повторите ваши слова, Марчисон.
— Да, сэр. То есть нет, сэр! Черт побери, Лейб, я занят ремонтом. Неужто надо садиться прямо сейчас?
— Я не составляю расписаний, Марчисон.
— А кто составляет? Скажи этому засранцу, что я занят!
— Занят чем? — спросил я, уменьшая громкость интеркома.
— Плюю в потолок! Освободи линию, я вызову Хенрикса.
Я вздохнул и отключился. Марчисон издевается надо мной.
Снова и снова хамит просто ради хамства. Думаю, недолго осталось ждать того дня, когда он откажется работать на посадке.
Что ж, тогда мы упакуем его в ящик и выбросим через мусорный шлюз.
Марчисон всегда был одиноким островом в океане. Он знал свое дело и мастерски использовал знания — когда был в настроении. Когда считал, что дело достойно его, Марчисона. Но если у него не было мотива и желания, исходившего изнутри, он бездействовал. Заставить его никому еще не удавалось.
Мы терпели его, что было весьма опрометчиво с нашей стороны. Если бы попался бездушный и непонятливый капитан, дурной характер довел бы Марчисона до обвинения в мятеже, А за мятеж в рейсе полагается смерть.
Когда Марчисон милостиво согласился сотрудничать с экипажем, мы вышли на орбиту вокруг Шаулы-II, находившейся в перигелии. В своей маленькой кабине Марчисон лихо управлялся с посадочными системами корабля. Когда он хотел, он мог.
Красный шар планеты поворачивался перед нашими глазами, открывая пятна трех континентов с берегами, гладко вынизанными неспокойным углеводородным океаном. На земной базе третьего континента включили приводной маяк. Марчисон аккуратно поймал сигнал и скормил его центральному компьютеру. Используя эти данные, навигатор Хенрике успешно посадил корабль.
Земная база состояла из пары блокгаузов, одноэтажной казармы и большой параболической антенны. Периметр базы представлял собой правильную окружность на идеально плоской равнине. Шаула-11 не знала недостатка в равнинах: Колумбу пришлось бы долго доказывать жителям этого мира, что он не плоский.
Марчисон успешно вывел корабль на блестящую, как стекло, площадку недалеко от базы. Коснувшись неподатливого грунта, «Фелицифик» закряхтел, устраиваясь на посадочных опорах. На всех пультах вспыхнули зеленые огни: можно выходить!
Встречающая делегация состояла из восьми человек в шортах и тропических шлемах. На Шауле-II, жаркой, как духовка, полевая форма не прижилась. Но в форме или нет, нам здесь были рады, вне всякого сомнения.
Со стороны базы бежали по песку еще человек пятнадцать — впереди всех остальных. Их можно было понять: смена прибыла! Полный год на Шауле-П отслужили двадцать восемь человек. По условиям контракта им полагалось двенадцать месяцев отпуска — есть чему радоваться.
За людьми приближались другие. Неторопливо и достойно. Я так и думал, что они произведут на меня сильное впечатление.
При росте около четырех футов их длинные руки свисали до колен. Серая кожа была загрубелой и шершавой, три сумрачных, глубоко посаженных глаза располагались треугольником. Ходили аборигены прямо, на двух ногах. От плеч поднимался мясистый капюшон, напоминавший о рассерженной кобре, который прикрывал круглый голый череп. Всего их было шестеро, и даже самый молодой казался древним стариком.
Смуглый молодой мужчина в шортах, тропическом шлеме и татуированных звездах представился, сделав шаг вперед:
— Генерал Глостер. Я здесь главный.
— Найт, капитан «Фелицифика». Привезли вам смену.
— От души надеюсь, что так оно и есть. Да и глупо было бы столько пролететь порожняком!
В ответ раздался дружный смех. К этому моменту нас плотным кольцом окружили человек пятьдесят землян — весь личный состав базы, наверное. Плюс шестеро туземцев. Не всем нашим повезет улететь домой: персонал никогда не меняют целиком. Вновь прибывшие присматривались с любопытством и опаской к плоскому, сухому и жаркому миру, который будет их домом в течение звездного года. Незаметно для себя весь экипаж «Фелицифика» собрался у трапа. Думаю, каждого грела перспектива через пару дней отправиться домой. И меня в том числе.
Марчисон, не отрываясь, смотрел на шестерых чужаков. Не знаю, что он тогда думал.
Полмили до жилого комплекса мы шли прогулочным шагом. Мне и капитану Найту составил компанию Глостер, болтавший без остановки о том, как на базе кипит работа. Старая и новая смены знакомились; Марчисон сердито топал отдельно, поднимая облака красной пыли, а шестеро аборигенов сильно отстали.
— Строительство идет без остановки,— объяснял Глостер.— Размещаем новое оборудование, чиним старое. Когда прилете-лата смена, которую вы увозите, большой параболической антенны еще не было.
— Это впечатляет, генерал,— согласился я. Странно называть генералом человека вдвое моложе себя, но на службе и не такое бывает,— Когда вы планируете ввести в строй телескоп?
— В будущем году, скорее всего.— Глостер посмотрел в окно, за которым расстилалась пустыня,— Без дела здесь можно сойти с ума, но за работой время проходит незаметно.
— А туземцы? — спросил капитан Найт/— С ними у вас тесные контакты?
— Настолько тесные, насколько они позволяют,— Глостер пожал плечами,— Старая мудрая раса, но их почти не осталось. Посмотреть бы на эту цивилизацию во времена расцвета, но, увы...
Мальчишеский энтузиазм Глостера начал меня утомлять, и я спросил:
— Можно поговорить с кем-нибудь из них, пока мы не улетели?
— Попробую устроить,— кивнул Глостер, берясь за телефонную трубку.— Макгенри? Из туземцев на базе есть кто-нибудь? Хорошо. Попроси его подняться ко мне, пожалуйста.
Очень скоро появился человек в шортах рука об руку с аборигеном. Вблизи обитатель Шаулы казался еще старше: глубокие морщины бороздили безносое лицо, опускаясь от глаз к ноздрям, от ноздрей — к толстым губам вялого рта.
— Азга,— представил туземца Глостер.— Азга, это капитан «Фелицифика» Найт и второй помощник Лейб.
Древнее существо неуклюже присело, будто сделало реверанс.
— Встретить капитана Найта и второго помощника Лейба — поистине высокая честь для меня,— проскрежетал Азга.
Его голос оказался глубоким и звучным, почти человеческим.
Выпрямившись, Азга молча уставился на меня. Под этим взглядом хотелось поежиться: как будто смотришь в зеркало, а там отражается кто-то другой.
Чуть позже неловкость прошла: близость аборигена внушала доверие. Уродец, на вид невероятно хрупкий, светился мудростью и покоем. Г рубая шкура теперь больше походила на умело выделанную дорогую кожу, капюшон над черепом смотрелся надежной защитой от мелкой суеты и превратностей судьбы. По комнате ненавязчиво поплыл запах старых книг.
Помимо воли мы переглянулись — я, Глостер, Макгенри и капитан Найт. Вот среди нас житель Шаулы, и что мы можем ему сказать? Что нового узнает от нас это древнее существо?