Оставив медсестру снимать электроды с объекта обследования, Джессика прошла в свой кабинет.
— Папа, я по поводу твоей просьбы. Я не обнаружила никаких отклонений от нормы. Мозг пациента не имеет патологий, синтез с чипом и ошейником полный, — доложила она. — Я проверила технику, но она не регистрировала сбоев.
— Джессика, ты что, еще на работе? — удивился отец. Дочь не часто радовала его трудовыми подвигами. В следующий момент он снова думал о работе. — Хм, наверное это что-то разовое. Ошейник на нем не новый, вполне мог износиться в полевых условиях. Отправим на утилизацию на всякий случай. Ты все равно молодец, Джесси.
— Ну ты же просил, — в голосе прорезались резкие нотки. — Вот, я все сделала. Кстати, если бы этого раба не привели мне вовремя, он бы у вас умер от внутреннего кровоизлияния! Что за варварство, папа? Зачем так избивать человека, если есть ошейники и шокеры?!
— Джесси, где сейчас этот… четыреста пятьдесят четвертый, кажется, его номер?
— У меня сидит, я только закончила.
— Хорошо, я сейчас прикажу принести новый ошейник. Сделай все, что надо, пожалуйста, и его заберут. А потом иди домой и отдохни.
— Папа, что с ним будет? Если его опять так обработают, я не стану больше никого лечить!
— Джессика, это опасный раб, с ними нельзя иначе…
— Да кто бы спорил!
— Он начал драку, едва ошейник это позволил.
— Ой, вот только не надо! — закатила глаза Джессика. Она никогда не была поборницей правды и справедливости, но сейчас ей почему-то не хотелось, чтобы папа дал загнобить зеленоглазого раба до полусмерти. — Мальчишка, которого мне вчера привели после этой драки, говорил, что это сокамерник за него заступился и был избит за это. Тебе-то все равно, я понимаю, но твои подчиненные-то куда смотрят? Или им все равно, кого лупцевать?
— Хорошо, хорошо, Джесси, — отец отчетливо слышал первые раскаты надвигающейся истерики. Это, а также неожиданное желание дочери заступиться за кого-то, особенно за рабов, сбило полковника с толку. — Я прикажу его не преследовать за эту драку. Но ему еще осталось два дня в карцере, их я не отменю. Это создаст плохой прецедент.
— Да пожалуйста, — великодушно разрешила дочь. — Только чтоб я его потом не латала опять.
Получив новый ошейник и отсидев двое суток в карцере, что, на самом деле, было ему только на руку, Джейс вернулся в свою камеру. Оказалось, с мальчишкой докторша так не возилась, как с ним, всего лишь убрав основные повреждения, наложив швы и предоставив молодому организму устранять оставшийся урон самостоятельно.
— Мда, — только и сказал Джейс, глянув на расквашенную физиономию парнишки. — Красота.
Парень смутился, но потом, помявшись, решился:
— Спасибо тебе. Они меня совсем достали, шагу не давали ступить. А теперь стороной обходят. Я думал, тебя…. Я рад, что ты вернулся, — он совсем стушевался, отвел глаза и добавил еще раз "спасибо".
— В следующий раз не стой истуканом, будь добр, — буркнул Джейс забираясь на свое законное место. — Не показывай, что боишься, давай отпор, огрызайся. Эти ублюдки не привыкли получать сдачи. Они только силу уважают.
Мальчишка что-то промямлил, но Джейс догадался.
— Учись. Тут как раз этому учат. Иначе тобой пол вытирать будут все, кому не лень. У тебя сейчас будет короткая передышка, пока меня боятся. Вот и пользуйся, чтоб учиться.
Объяснять, как именно выглядело заступничество старшего и более крупного мужчины за молодого сокамерника, Джейс не стал. Нанесенного ущерба уже не исправить, по крайней мере прямо сейчас. Но от пацана должны теперь хоть немного отстать. Кто захочет связываться с психом, сумевшим подраться в ошейнике?
— Я думал, тебя… — начал мальчишка. — Думал, ты не вернешься. Но все равно на всякий случай припас. На, это тебе.
Джейс приподнялся на локте и взял то, что протягивал ему семьсот пятьдесят второй. Батончик из ягодной пасты. Редкое и ценное лакомство, заныканное с большим риском для собственной шкуры.
— Ой, дурак, — беззлобно выдохнул Джейс. — А если б в столовой поймали? Или шмон? Давай сюда, буду уничтожать контрабанду. Так и быть, выручу еще раз!
Мальчишка радостно заулыбался, принимая шутку старшего товарища. Он чувствовал себя виноватым перед соседом, который вдруг ни с того ни с сего за него вступился. Убийственное напряжение от травли и одиночества, накопленное за последнее время и доводившее его до мыслей о недопустимом, рассеялось. Да, сосед его был все таким же пугающим и неприветливым, но он был на его стороне. Хоть кто-то!
Джейс медленно смаковал нехитрое лакомство, размышляя, каким же идиотом надо быть, чтобы вот так вот взять и осложнить себе жизнь! Он надеялся лишь, что ему не прибавят срок службы за нарушение дисциплины. Но то, что на него теперь взъестся весь отряд и куратор, это было точно. Стоил ли этот сопляк таких жертв? Он ему не сват и не брат, так что же было так рисковать своей свободой ради него?
Ничего важнее свободы для Джейса не было. Ему надо было вырваться на волю, чтобы вернуться к Коре, показать ей, каким он мог быть на самом деле. На последней мысли сердце нехорошо ёкнуло. Именно. Каким он мог быть на самом деле. Человеком, мужчиной. Тем, кого можно уважать. Стала бы она уважать его, если бы он равнодушно прошел мимо той сцены? Стал бы он сам себя уважать? Чего стоили выживание и свобода, если он получит их, превратившись в то, что сам всегда ненавидел? А если… если придется пожертвовать ими, чтобы остаться человеком? Джейсу стало страшно. По-настоящему страшно. Внутри все похолодело, и на секунду перехватило дыхание. Нет. Нельзя так, надо разбираться только с тем, что находится непосредственно перед тобой. А этот мост он перейдет, когда до него доберется. Если доберется.
Глава 8
К тому моменту, как команда вышла на маршрут в абсолютно дикой среде, она уже успела хорошо подготовиться к подобному испытанию. На базе проводили занятия на отработку командного взаимодействия, проходили сложные полосы препятствий, физподготовку, сотню, тысячу раз повторяли вязание узлов, спуск и подъем со страховкой. Отдельно повторяли правила выживания, список опасных видов, обустройство лагеря, оказание первой помощи и т. д. Ребята вполне обоснованно полагали, что идут в джунгли, будучи готовыми ко всему.
Реальность оказалась несколько иной. Во-первых, после вечной гонки на полосе препятствий, их поразило, насколько медленно они продвигались на отдельных участках. Местами, особенно при подходе к открытым солнцу участкам, приходилось подолгу прорубаться мачете через сплошную стену зелени. Очень упорной, иногда ядовитой и колючей зелени. Руки так и чесались прожечь плазмой коридор. Там, где лес не пропускал лучи солнца, двигались побыстрее, хотя и там хватало трудностей. Ровного места в лесу не было. Приходилось то спускаться по скользким склонам, то взбираться на них по подвижному жирному грунту.
Первым уроком, который им преподал их командир, стала добыча воды из растений. Пока они не углубились в лес, им попалось несколько таких водоносов — разлапистая веерная пальма, толстая лиана и бамбук. Холту бамбук понравился больше всего. В одной секции воды было на целую кружку, а главное, она была холодной! Сегменты стебля можно было брать с собой. Второй урок был менее приятным, но не менее полезным. В первый же час прилетел первый пинок от командира. Шедшая впереди Кора подала сигнал к остановке.
— Вы топочете, как стадо пьяных лосей! — объявила она напрямую. — Учитывайте, здесь повсюду ваши противники, даже если рядом нет человека. Обезьяны и птицы, которых вы потревожите, будут орать о вас на всю округу. Все ветки, которые вы поломаете своим телом, вся зелень, которую помнете — все это оставит след, по которому опытный следопыт найдет вас на счет раз. Лучше двигаться медленней, но слышать, что происходит вокруг и не оповещать весь лес о своем присутствии. Поняли? Тогда за мной марш!
Идти так, чтобы не шуметь в той мере, которая устраивала бы командира, как оказалось, они не умели. Холт, с детства охотившийся с дядей и отцом, справлялся чуть лучше других. Ребята в отряде привыкли воевать в других условиях, даже если и сталкивались с операциями в лесах. Но то были другие леса и другой ландшафт.
Тай стал первой жертвой репрессий, наступив на какую-то палку, которая предательски хрустнула и вспугнула какую-то пернатую истеричку. Капитан Хименес подняла небольшой камень и метко швырнула его в нарушителя спокойствия, объявив его трупом. Тай от неожиданности ойкнул и потер ушибленное плечо. Кто-то тихо фыркнул от смеха.
— Отставить смех! Ржать будете, когда сможете к противнику неслышно подойти, чтоб он от страха обделался, — отрезала Кора и двинулась дальше.
Холт начал присматриваться к ее манере двигаться. В черно-зеленой массе, окружавшей их, капитан каким-то образом различала просветы и пробелы, куда просачивалась, как вода. Периодически она останавливала их, чтобы показать очередную ядовитую тварь или растение. За это Холт был особенно признателен. Его фильтры внимания еще не перестроились настолько, чтобы вычленять из общей массы то, что он видел на инструктаже.
Особенно его впечатлило, когда капитан с ворчливым "Пошла вон, дура!" смахнула буро-зеленую гадюку с ветки, висевшей прямо на уровне глаз. Холт ползучую тварь вообще не разглядел, пока она не сверкнула в полете бледным брюхом, хотя шел сразу за капитаном. Что интересно, гадюку Кора ударила плашмя, так что пострадало, максимум, самолюбие рептилии. А ведь можно было и разрубить.
Первый переход занял часа три, после этого Хименес дала им отдохнуть с час. Проверили оружие, экипировку, попили воды и отдохнули. Капитан при этом очень будничным тоном рассказывала, что в здешних лесах, которые при терраформировании населялись изначально флорой и фауной из дождевых лесов латиноамериканского континента Земли, встречаются представители азиатских и африканских джунглей. Плюс, есть еще некоторые виды, успевшие мутировать на новой родине.