Еще одним раздражителем стал Эрик Монро. Молодой человек оказался настойчив и с возвращением Коры на Сиволу развернул полноценную кампанию по охмурению. Кора лишь со снисходительной прохладой принимала знаки внимания, очень четко обозначая границы и не позволяя сокращать дистанцию до того момента, когда их можно было бы считать парой. Встречались время от времени, ходили развлекаться, но более доверительных и интимных отношений с ним Кора избегала. Не друзья, не любовники, черт знает что! И сама она не могла понять, зачем ей это надо и что с этим делать дальше.
Мешок содрогался под градом быстрых и сильных ударов. От пота пощипывало глаза и даже мелкие ссадины на коже, но Кора привычно игнорировала любой дискомфорт и боль. В последний удар "вертушкой" она вложила все оставшиеся силы и злость. Цепь мешка возмущенно зазвенела, раскачивая тяжелый груз.
— Это кого ж тебе так отпиздить-то хочется? — послышался за спиной насмешливый голос.
Кора развернулась, будто змея в броске, и тут же замерла, не веря своим глазам.
— Бурбуль, ты?!
— Я, я, — улыбнулся старый друг, будто они расстались не далее как неделю назад. — Ты закончила издеваться над безответной вещью?
— Предлагаешь себя на замену? — игриво сверкнула глазами Кора, расплываясь в хищной улыбке.
— Ни за что, ищи другого дурака, — блеснул рядом белых зубов Бурбуль, рядом с которым Кора даже в боевой форме казалась нежной куколкой. — Ты ж не будешь драться по-честному, знаю я твою любовь к грязным приемчикам!
— Кто победил, тот и честный, — хмыкнула Кора, подхватывая со скамьи свою толстовку и вытирая ей лицо и шею.
— И то верно, — кивнул друг. — Как смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь?
— Прямо сейчас?
— Ну, я предпочел бы, чтоб ты сначала сходила в душ, — Бурбуль демонстративно окинул ее преисполненным притворным отвращения взглядом и сморщил нос.
— Ладно, дай мне пятнадцать минут, мерзкая ты псина, — рассмеялась Кора и, проходя в сторону раздевалки, хлестнула его по заду сложенной толстовкой.
— Лучше двадцать! — весело крикнул ей вдогонку Коди.
— Пошел ты! — донесся не менее веселый крик из-за уже закрывавшейся двери женской раздевалки.
Штаб-квартира Разведуправления на Сиволе была огромным комплексом закрытого типа, похожим на крупную военную базу. При желании, тут можно было не просто работать и проходить подготовку, но и жить на постоянной основе. В пределах базы были не только магазины с ценами ниже городских, но и заправка, где топливо продавалось без наценок. Был тут и мемориал в честь погибших при исполнении служебного долга.
Памятник с вечным огнем и стеной с именами стоял посреди небольшой рощи цветущих деревьев, окруженный аккуратными клумбами. Дорожка, ведущая к нему, сияла мраморной белизной и искрилась, будто снег в солнечный морозный день. Здесь проходили все памятные официальные мероприятия и, конечно же, сюда приводили всех новичков. Но было в пределах комплекса и другое место, куда ты мог прийти только после первой потери. И чтили его не меньше, а может даже и больше, чем официальный памятник.
В одном из самых отдаленных уголков базы была площадка для аппаратов с вертикальным взлетом и посадкой. Стоило свернуть с дороги, ведущей к ней, как начиналась узкая, но хорошо протоптанная тропа меж холмов. Надо было пройти примерно милю и выйти на вершину большого холма, чтобы оказаться на живописном пятачке с видом на океан. Здесь росла небольшая рощица старых, искривленных ветром деревьев.
Самое древнее из них напоминало сердце языческого капища. Вокруг него лежали большие валуны, кое-где на корнях и на земле видно было потеки воска от свечей. От дерева при малейшем движении ветра шел мелодичный перезвон — то звенели жетоны погибших братьев, развешенные по веткам. Здесь же по старой, отдававшей чистым язычеством традиции, Кора и Коди уселись у корней "жетонного" дерева, открыли по банке пива, поставили еще две на землю в память о Ганнере и Рике.
Двое "зулусов" пили холодное, горьковатое пиво в абсолютной тишине. Случайных прохожих, способных нарушить святость момента, тут не было. А если бы кто и увидел их на подходе к "народному" мемориалу, сразу бы понял, что происходит, и отнесся бы с уважением к чужому ритуалу. Коди и Коре не нужны были разговоры в тот момент. И не было никакого тяжелого расставания и нескольких лет молчания. Брат и сестра воссоединились и отдавали дань памяти двум погибшим братьям, понимая друг друга без слов.
Допив пиво они встали, вылили содержимое двух стоявших на земле банок под корень "жетонного" дерева, собрали мусор и медленно побрели прочь. Первой нарушила молчание Кора.
— Зачем ты нашел меня, Бурбуль? Случилось что?
— Я тебя и не терял, — пожал широченными плечами Коди. — Обязательно что-то должно случиться, чтобы старые сослуживцы встретились?
— Не пудри мне мозги, — раздраженно поморщилась Кора. — Столько лет прошло, от вас ни слуху, ни духу ни от кого, и вдруг вот тебе, на тебе, не сказывай матери! Нарисовался!
— А ты не изменилась, — широко улыбнулся старший брат. — Уж не поэтому ли опять на работу вышла? Бывших не бывает, да, Ведьмочка?
— Не бывает, — как-то грустно признала Кора, оставив без ответа первую часть вопроса. — Как остальные? Ты с ними в контакте?
— Угу. Тео в Центральном военном госпитале работал до недавнего, а потом в частную практику ушел. Крис перевелся в РЭР*. Генри еще в "Зулу". Макс недавно пошел на повышение и развелся. Опять.
— Dio mio, опять?! — искренне удивилась Кора. — Это в который раз уже?
— Четвертый.
— А в остальном у него как?
Кора помнила, как из командира "зулусов" пытались сделать козла отпущения, свалив на него ответственность за гибель товарищей и невыполнение основной задачи по ликвидации полевого командира Ашара Тахири. Тогда по допросам затаскали всех выживших, но никто из них не ошибся в показаниях и Макса не подвел. Командира в конце концов оставили в покое, изрядно вымотав нервы и спровоцировав развод с третьей женой.
— Да нормально, — пожал плечами Коди. — Он, конечно, долго в себя прийти не мог, но ничего, оклемался. Вот, недавно даже полковника дали. Будет теперь в кабинете сидеть, пузо отращивать.
— Это Макс-то? — недоверчиво хмыкнула Кора. — Да он, скорее, опять загремит в какую-нибудь дыру и будет там аборигенов учить растяжки ставить. И опять женится и разведется, если кто на его полковничью зарплату губы раскатает.
Коди выдал еле слышный смешок в знак согласия и чуть нахмурился, предугадывая дальнейший вопрос. Однако Кора удивила его, обойдя тему их друга-инвалида. О самом Коди она не расспрашивала, прекрасно понимая, что он сам ей расскажет то, что можно. Они прошли еще немного в полном молчании, пока Коди не решил поинтересоваться:
— О Дасти не спрашиваешь потому, что не хочешь знать или потому, что уже все знаешь?
Кора остановилась и обожгла его злым взглядом. Здесь была и боль, и обида, и ярость от того, что она поняла — Коди знал то, что ему знать не полагалось.
— Не зыркай так, — неожиданно мягко произнес Коди. — Синтия как-то обмолвилась, что кто-то каждый месяц анонимно переводит ей деньги. Она думала, это мы. Мы поняли, что это ты, больше некому.
— Вы их навещаете? — хрипло выдавила Кора.
— Когда можем. Но он не узнает никого. Совсем как маленький ребенок. Руки еле слушаются, ходит с трудом. Говорит по слогам.
Кора опустила голову. Она навещала Дасти до поры до времени. Помогала его жене Синтии, как могла: где по мелочи, где серьезней. Современная медицина смогла починить сильно поврежденную голову Дасти, но мозг всегда был штукой сложной. С каждым визитом Дасти все труднее было узнавать Кору, он едва помнил, что произошло, думал, что Ганнер и Рик живы. Коре казалось, он уходил все дальше и дальше от реальности, совсем этому не сопротивляясь. Пока, наконец, Дасти не стало. Его тело жило, дышало, двигалось, даже могло что-то сказать. Но Дасти не было. С тех пор Кора прекратила визиты. Но поддержку Синтии отправляла исправно.
На глаза навернулись слезы. Кора закусила губу и отвернулась. И тут же утонула в объятьях здоровяка Коди, который сгреб ее в охапку, как медведь, и крепко стиснул, будто пытаясь выдавить из нее сдерживаемые слезы. Кору будто прорвало. Она зарылась лицом в грудь старшего брата и расплакалась.
— Прости нас, девочка, прости, — нежно наглаживая ее по волосам тихо приговаривал Коди. — Прости, что бросили тебя.
От его слов внутри будто вскрылся старый нарыв. Было невероятно больно, но с болью приходило очищение и облегчение. Коди — большой, надежный и такой родной — продолжал держать ее, пока боль и слезы не иссякли. Кора отстранилась и стерла остаточную влагу с лица.
— Давай найдем, где можно посидеть, поговорить без лишних ушей, — предложила она. — И пожрать. Я голодная как волк.
Они дошли до места, где бросили хавербайк Коди, чтобы на своих двоих дойти до "жетонного дерева", оседлали стального коня и отправились на поиски подходящего заведения. В пределах базы такого места не было, пришлось забирать гравикар Коры и отправляться в город. Там, где-то в стороне от богатейших районов они зашли в небольшой ресторан, имевший отдельные кабинки для гостей, позволявшие отгородиться от внешнего шума, а заодно и говорить, не боясь быть услышанными. Коди все же предпочел подстраховаться и кинул на стол маленький, размером с монетку, приборчик, в котором Кора мгновенно узнала "глушак".
— Старая привычка или серьезный разговор? — уточнила Кора скосив глаза на таблетку заглушки.
— Как знать, в какое русло разговор пойдет, — расплывчато ответил старый друг.
Беседа, однако, началась вполне безобидно. Под оригинальные сивольские блюда из морских гадов Кора и Коди обменивались историями, в которых "все совпадения с реальными событиями и людьми были случайными". Кое-что озвучивать не могли даже с "глушаком", но было достаточно способов донести мысль до собеседника, тем более того, с кем знаком уже сто лет и кто по совместительству работает в той же профессии.