— Но в милицию о пропаже ребенка заявили…
— Были напуганы и не уверены, что Лельку похитила именно мать. А когда сомнения отпали, стало поздно. Все сходится. Эта подлая баба их шантажирует, а Игорь пудрит нам мозги, надеясь с ней договориться. На Ингу, судя по отзыву людей, ее знавших, это похоже, я имею в виду шантаж. Она эгоистична, на ребенка ей наплевать, и ей очень нужны деньги.
— И что же нам делать? — выслушав подругу, задала я вопрос.
— Понятия не имею, — задумчиво ответила она. — Боюсь, не сделать бы хуже. Предположим, Игорь с ней договорился и надеется, расплатившись, вскорости получить Лельку. А если мы позвоним в милицию, сообщим о номере «Део», они начнут шуршать, вполне возможно, сорвут Инге всю игру, и как поступит она в этом случае, судить не берусь.
— Что же тогда, не сообщать? — растерялась я.
Женька пожала плечами, потом, уставившись в одну точку, посидела некоторое время без движения и сказала:
— Вот что, торопиться в таком деле не стоит. Вдруг повезет, и Лелька вернется домой, тогда все это расследование будет ни к чему.
— Расследование, — фыркнула я. — Сплошные нестыковки. Лелька родилась восемнадцатого октября, а шестнадцатого ее мать еще не была беременной…
— Ленка могла напутать…
— А что она еще напутала?
— Ладно, поехали домой, — отмахнулась подружка. — У меня от мыслей голова болит.
— У меня тоже, — пожаловалась я.
— Хочешь, я «зебру» испеку? А ты мужу обед сварганишь. Я рассказ написала, по-моему, неплохой.
— Про собаку? — заводя мотор, спросила я, зная Женькины пристрастия.
— Нет, про кота. Хотела бы знать твое мнение.
«Зебру» Женька испекла, а вот рассказ прочитать не успела. Только мы устроились за столом, как раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и с удивлением услышала голос Игоря Дунаева. С удивлением, потому что после нашего последнего разговора не ожидала, что он вдруг мне позвонит.
— Анфиса, — нервно спросил он, — Роман на работе?
— Да. А что случилось? — испугалась я.
— Ты не можешь к нам приехать? Сейчас?
— Могу, конечно. Мы будем через двадцать минут.
— Мы?
— У меня Женя…
— Хорошо, приезжайте, ждем.
Я повесила трубку и перевела взгляд на подругу. Та медленно поднялась и прошептала:
— Чего, а?
— Не знаю. Игорь звонил, едем к Дунаевым.
— Господи, — забормотала подружка. — Неужто чего-нибудь с Лелькой?
— Да не каркай ты, — одернула я и принялась искать ключи от машины.
— Вот же они, — ткнула Женька пальцем, ключи преспокойненько лежали на тумбочке. Руки противно дрожали, и вообще, я здорово перепугалась, по голосу Игоря сообразив, что дело серьезное.
Добрались мы меньше чем за двадцать минут, бросили машину возле «Гастронома» и бегом припустились к подъезду. На этот раз в квартире были только Игорь и Вера. Сестра и мать ушли на рынок. Понять их можно, сидение в четырех стенах в ожидании самого худшего способно свести с ума. Вера полулежала в кресле, кутаясь в шаль, а Игорь метался по комнате. Впечатление было такое, что он не переставал этим заниматься с момента нашей последней встречи.
— Спасибо, что приехали, — увидев нас, сказала Вера. Только сейчас я обратила внимание на ее лицо и ужаснулась, так она переменилась за несколько дней: похудевшая, постаревшая, измученная, с красными от слез глазами, подруга казалась тенью нашей Верки.
— Что случилось? — стараясь не смотреть на нее, спросила я. Игорь молча протянул мне листок бумаги, на нем были наклеены вырезанные из газет буквы. — «Если хотите вернуть ребенка, — прочитала я вслух, — сегодня в пять часов приезжайте к развилке у Рождественской церкви. С собой у вас должны быть двадцать тысяч долларов. Пакет с деньгами оставьте под березой, слева от дороги, и отъезжайте на полкилометра в сторону Покровской. Если все пройдет как надо, девочку в 17.30 выведут на дорогу у поворота на кладбище. В противном случае ребенка ждет смерть. Если вы сообщите в милицию, сделка не состоится».
Женька, побелев как полотно, сидела на диване и таращила глазищи, надо полагать, я выглядела не лучше.
— Как эти твари могут? — пролепетала Вера, закрывая глаза ладонью.
— Когда пришло письмо? — спросила я.
— Час назад. Я отвез тещу с Натальей, возвращался домой и увидел в почтовом ящике лист бумаги…
— Деньги требовали и до сегодняшнего дня? — Мой вопрос произвел на Игоря странное впечатление: он вроде бы растерялся.
— Нет, — ответил он неуверенно. — Почему ты спросила?
— Потому что странно требовать от человека такую сумму за пару часов до встречи. У тебя есть двадцать тысяч долларов?
— Есть, — кивнул он и вдруг поморщился. — Ничего странного я тут не вижу. Похитители наверняка знают, что люди мы не бедные, а доллары в банке сейчас никто не держит. Они у меня в сейфе, на работе.
— Это мать Лельки? — спросила я.
— Наверное.
— По-твоему, она способна на убийство?
— Господи, что за вопросы? — не выдержал он. — Я не хочу проверять, способна она или нет.
— Что делать, девочки? — спросила Вера устало.
— Звонить в милицию, — твердо заявила я, а Женька кивнула, соглашаясь.
— В милицию? — зло усмехнулся Игорь. — Что они могут в твоей милиции? Они до сих пор ее не нашли…
— У нас есть номер машины, на которой увезли Лельку, — сказала Женька и назвала номер, а Игорь ненадолго замер с открытым ртом.
— И что это меняет? — справившись с растерянностью, хмыкнул он. — Что они успеют сделать до пяти? А если вовсе ничего не успеют? Я не могу рисковать дочерью. — Вера заплакала, а он вновь забегал по комнате.
— Хорошо, — кивнула я. — А если тебя обманут? Если они, она или он, не знаю, возьмут деньги, а ребенка не вернут, что тогда?
— Зачем им ребенок? Им нужны деньги. Не забывай, там мать Лельки…
— Ты уверен в этом?
— Я ни в чем не уверен.
— Похитители принимают всевозможные меры предосторожности, а самая действенная мера, ты знаешь… — Опомнившись, я прикусила язык, взглянув на Веру.
— Здесь не обычный киднеппинг, — отмахнулся Игорь.
— Хочешь сказать, у них есть уверенность, что ты не будешь их преследовать по закону? На их месте я бы не стала на это рассчитывать.
— Это не обычный киднеппинг, — упрямо повторил он.
— Игорь, боюсь, ты ошибаешься. Мы имеем дело не с матерью-алкоголичкой, которая раз в неделю наведывается к приемным родителям дочки за двадцаткой на бутылку, пугая их тем, что откроет всю правду. Такое письмо не шутка, а если шутка, то очень скверная и тянет на десять лет. Я думаю, нам следует позвонить в милицию.
— Нам? О господи, — он нервно хохотнул. — Тебе лишь бы поступить правильно, как положено. Какое тебе дело до Лельки и до нас с Верой…
— Ну, это ты загнул, — не выдержала я. — До Лельки мне есть дело и до Веры тоже. И я не меньше тебя хочу, чтобы ребенок вернулся домой.
— А что, если позвонить Ромке? — вмешалась Женька. — И задействовать его ребят? Неофициально… Сцапаем этих гадов в момент получения выкупа…
— Ты с ума сошла, — набросился на нее Игорь и даже побледнел, в такой ужас привело его предложение. — Если похитители что-нибудь заметят… Нет! Никакой милиции, никакого Ромки!
— Для чего ты нас позвал, если не желаешь слушать? — рявкнула я.
Он как-то заметно сник.
— Вера не может ехать. Посмотри, в каком она состоянии! — Игорь помедлил и закончил, глядя на меня: — Я хотел, чтобы ты поехала со мной. На всякий случай. И кто-то должен остаться с Верой, пока вернутся ее мать с сестрой.
— Конечно, я поеду, — вздохнув, сказала я. — Но…
— Где эта Рождественская церковь? — перебила Женька.
— Неподалеку от нашей дачи. Собственно, церкви нет, колокольня, наполовину разрушенная, и самой деревни, где она стояла, тоже нет. По дороге мало кто ездит. Место они выбрали со знанием дела, — невесело усмехнулся он. — Там полно проселочных дорог, минут пятнадцать — и ты на шоссе и можешь двигать сразу в трех направлениях.
— Тем более мы должны еще раз как следует все взвесить…
— Время… — тяжко вздохнув, сказала Женька. — Уже 15.45. Если вы хотите поспеть к назначенному часу, нужно ехать.
Мы посмотрели друг на друга, Игорь взял меня за локоть и повел к двери, сказав жене:
— Вера, запомни, никакой милиции. Это наш единственный шанс. — Женька с Верой заплакали. — Ты приехала на машине? — спросил он уже на улице. Я кивнула. — Тогда поедем на ней, моя в гараже.
Я опять кивнула, а потом спросила:
— Ты взял деньги?
— Они в сейфе, на работе. Нужно поторопиться.
Мне очень хотелось позвонить Ромке, я просто чувствовала, что это необходимо, но Игорь не дал мне такой возможности. В своем офисе он пробыл не больше пяти минут, вернулся с обычным целлофановым пакетом в руках, тяжело опустился на заднее сиденье, прикрыл глаза и сказал:
— С богом…
Колокольня бывшей Рождественской церкви появилась из-за пригорка, я машинально взглянула на часы и поехала медленнее, до условленного времени оставалось пятнадцать минут. Дорога в колдобинах и рытвинах совершенно пустынна. На обочине лужи после недавно прошедшего дождя. Солнце ярко светило, и я щурилась, потому что защитные очки оставила дома. По обеим сторонам дороги тянулся лес, после поворота на Степаново лес кончился, дорога пошла с горы, слева заливные луга, а впереди та самая колокольня. Прелестный русский пейзаж. Глядя вокруг, думать о плохом не хотелось. До села оставалось километра четыре, мы свернули у развилки и остановились.
— Здесь что, гиблые места? Ни единой живой души, — нахмурилась я.
— Места обжитые и очень красивые. А на Степаново есть другая дорога, гораздо лучше, да и ближе по ней. Говорю, эти типы место выбрали идеальное. — Игорь взглянул на часы, и я вслед за ним. Ровно пять. Вокруг по-прежнему ни души. Он взял пакет, вышел из машины и неторопливо отправился к огромной березе, от дороги ее отделяла канава, Игорь неловко перепрыгнул через нее, едва не упав, взмахнул руками и наконец оказался возле нужного дерева. Огляделся и положил пакет на землю. Если быть точной, я этого не видела, но поняла по тому, что он нагнулся и исчез из поля мое