друг друга, давно… Если быть откровенной, я из-за него вернулась в этот город. Так вот, я, разумеется, помогла его дочери. Прошло несколько месяцев, и она уже сама обратилась ко мне. Что мне оставалось делать, ведь она его дочь? С Игорем они встретились в моем кабинете, он приехал за лекарством для Веры. Он так на нее смотрел, я сразу почувствовала: это судьба. Кабинет они покинули вместе… Он просто помешался на этой девчонке. Хотел развестись с женой, но через несколько месяцев опьянение любовью стало проходить. Все эти безумства, бесконечные вечеринки ему наскучили, такой образ жизни совершенно не соответствовал его характеру. А тут еще авария… в общем, это подействовало отрезвляюще. Он прекратил с ней отношения. Вот тогда она заявила, что намерена оставить ребенка. Это повергло его в шок. Игорь понимал, что женитьба на Инге для него равносильна гибели, она превратит его жизнь в настоящий ад. Он пытался на нее воздействовать, вмешались ее родители, и тогда я предложила, как мне казалось, разумный выход: ребенок останется с отцом. Сначала Инга не хотела соглашаться, но, когда Трусов заявил, что оставит ее безо всякой поддержки, уступила. Веру во все это посвящать не стали. Тот год был для нее нелегким и… в общем, она не знает, что Игорь и мать Лельки были любовниками. Инга через месяц после родов вышла замуж и уехала отсюда навсегда. Вера и Игорь были счастливы. Вера оттого, что обрела ребенка, а Игорь, что освободился от всего этого кошмара. И почти шесть лет я пребывала в уверенности, что мы поступили правильно: у ребенка любящие родители, и мой племянник заметно изменился в лучшую сторону, семья была для него главным… и вдруг… Около двух месяцев назад ко мне пришла Инга. В роддом. Очень возбужденная. Наговорила гадостей, обозвала Игоря вором, потребовала, чтобы я позвонила ему и он немедленно приехал. Я позвонила. Он назначил ей встречу. Я пыталась объясниться с ней, но она слышать ни о чем не желала. Думаю, она требовала у него денег. Он отказал, и тогда она похитила Лельку. Это совершенно нелепый поступок, ребенок ей не нужен, она просто мстит. Вы понимаете? Это только злоба на чужое счастье и, конечно, корысть. Она и брата умудрилась втравить во все это… Мне жаль, что Валера погиб, но теперь… Вы представляете, сколько мути всплывет на поверхность, если дело дойдет до суда? Бедная Верочка… — При этих словах Римма Сергеевна вытерла выступившие на глазах слезы и тяжело вздохнула. Мы тоже вздохнули и некоторое время сидели, точно пришибленные. Римма Сергеевна вознамерилась напоить нас чаем, но мы отказались и заспешили к Роману Андреевичу, который изнывал от тоски в машине.
— Ну и чего мы добились? — ворчливо заметила я, устраиваясь рядом с ним. — Еще парочка семейных тайн, и никакого намека на то, где искать Лельку.
— Может, искать ее вам и не стоит, раз она с матерью? — заметил Роман Андреевич.
— Нравственный облик ее мамаши желает лучшего, — напомнила Женька и стала смотреть в окно.
На следующий день Женька явилась часов в десять и предложила навестить господина Николаева, продавшего «Део» то ли брату Инги, то ли ей самой. Так как идея посетить его, в общем-то, принадлежала мне, пришлось согласиться. Отправились мы на моей машине, подружка назвала адрес, а я спросила:
— Что за тип этот Николаев?
— А черт его знает? Бизнесмен. Сеть продуктовых магазинов по всему городу. Денежки водятся, но парень предпочитает держаться в тени, политикой не интересуется, нигде не состоит и ни в чем не участвует. Не женат, на днях исполнилось тридцать лет, подружка его, или одна из них, — диктор нашего телевидения Галька Баранова, ты ее знаешь…
— Знаю, — кивнула я. С Галькой Барановой мы учились в одной школе, правда, она на два года старше нас, это обстоятельство Женька при встрече с ней неизменно подчеркивала. — Ты ей звонила? — продолжила я беседу.
— Гальке? Зачем? Чтоб она предупредила своего бизнесмена и он насторожился? Нет, мы с тобой свалимся как снег на голову, и парень махом расколется, если у него рыльце в пушку.
Я согласно кивнула: зная Женьку, поверить в такое нетрудно. Но в то утро удача была явно на стороне бизнесмена, а в нашу сторону даже не взглянула. Мы подъехали к двухэтажному зданию на улице Пирогова, припарковали машину на стоянке во дворе и направились к массивной двери со скромной вывеской «Николаев и Кo ]».
— Сплошное жульничество, — заметила Женька.
— В каком смысле? — не поняла я.
— В смысле нет никакой компании, один господин Николаев.
Узкие коридоры, крохотные кабинеты — впрочем, ремонт был проведен на уровне. Потолки зеркальные, а на полу дорожка не из дешевых. До кабинета хозяина мы дошли без приключений, далее начались трудности. Секретарша, девица лет двадцати пяти, с ярко-рыжими волосами, сидела за столом в маленькой приемной с таким видом, будто от ее бдительности зависела безопасность всего человечества. При виде меня девица нахмурилась, а натолкнувшись взглядом на вошедшую следом Женьку, удивленно подняла брови. В то утро подружка решила одеться попроще: брючки в желто-синюю клетку, кожаный жилет и соломенная шляпка. Женька мило улыбнулась и спросила:
— Вадим у себя?
— Вы по какому вопросу? — сдвинула брови девица.
— По личному. — Женька изобразила невинность.
— Вадим Александрович сейчас занят, подождите, пожалуйста.
— А надолго это? — поморщилась Женька.
— Полчаса, может, больше.
Женька не в состоянии просидеть целых полчаса спокойно, это мне доподлинно известно. Если честно, я тоже не в состоянии, поэтому, пошептавшись с подружкой, мы решили заглянуть попозже и, порадовав этим секретаршу, удалились.
Съели в кафе по две порции мороженого и ровно через полчаса вошли в приемную. Девица ядовито улыбнулась.
— Очень сожалею, — проговорила она так ласково, что мне захотелось непременно что-нибудь разбить, — но Вадим Александрович занят. У него поставщики из района. Это надолго.
— Но ведь когда-нибудь они вернутся в район? — так же ласково спросила Женька.
— Может, вы сообщите, что у вас за дело? — поинтересовалась бдительная девица.
— Я же сказала — личное. Или его личные дела вас тоже касаются?
— Он освободится не раньше двух часов, — отрезала секретарша и с усердием принялась что-то печатать на компьютере.
— Ну и чего, штурмом брать этот офис? — спросила Женька, садясь в машину.
— Попробуем после обеда, — пожала я плечами.
— Смотри, какой занятой…
— Да не заводись ты, — одернула я подружку. — Деньги требуют времени. Правда, теперь мне почему-то хочется с ним встретиться еще больше.
— Вот что, — подумав, заявила Женька. — Тормозни-ка возле телефончика. Позвоню бизнесмену, авось он по телефону доступнее.
Желая присутствовать при разговоре, я пошла вместе с Женькой. Она набрала номер, и вскоре мы услышали голос рыжей секретарши:
— «Николаев и Кo ]».
— Сафронова, налоговая полиция, — нагло заявила Женька и добавила: — Могу я поговорить с господином Николаевым?
— Одну минуточку.
Женька фыркнула, прикрыв трубку ладонью, а я покачала головой: доверие граждан вызывало недоумение.
— Слушаю, — голос звучал устало, но без намека на беспокойство. — Вадим Александрович? — мяукнула подружка. — Вам должно быть известно, что человека, которому вы продали машину, разыскивает милиция по обвинению в киднеппинге? Мы хотели бы с вами встретиться и кое-что обсудить.
— Мы? — удивился Вадим Александрович. — У меня уже были из милиции. Очень сожалею, но ничего нового я сообщить не могу. Я продал машину почти три месяца назад, от руки написав парню доверенность.
— Парню?
— Как будто да.
— Вы сами-то в эту чепуху верите? — хмыкнула Женька.
— Что вы имеете в виду? — разозлился Вадим Александрович.
— Допустим, забыть фамилию — это куда ни шло, но, кто у вас ее покупал, мужчина или женщина, вы помнить все-таки должны.
— Слушайте, не надо делать из продажи машины детектив. Я неважно себя чувствовал. Конечно, покупателем был мужчина, но доверенность писал он сам, я только поставил подпись, и, какое имя он указал в доверенности, меня, если честно, не интересовало. Поэтому я и затрудняюсь сказать, кому ее продал. То есть деньги я получил от мужчины, но очень может быть, что на машине раскатывает женщина.
— Здорово, — порадовалась Женька, а Вадим Александрович задал встречный вопрос:
— Это вы были сегодня в моем офисе?
— Мы. И вот что, Вадим Александрович, Инга — моя давняя подруга, и байка, которую вы рассказали в милиции, в моем случае не пройдет. Вы знаете почему.
— Что я знаю? — хмыкнул он, но голос звучал так, что и я, и подружка поняли — парень насторожился. — Если вы решили подработать шантажом, предупреждаю сразу — дело это бесперспективное и даже опасное.
— А вот это вы зря, — сказала Женька ласково. — Мы ищем Ингу. По-моему, она в дерьме по самые уши. Нам нужен ребенок, а дурацкие семейные тайны пусть оставят при себе. Если вы знаете, где она сейчас, передайте…
— Вы с ума сошли! — воскликнул он. — Я знать не знаю никакой Инги. И при чем здесь ребенок?
— Она похитила ребенка, намереваясь получить за него деньги. Во время передачи выкупа брат Инги, помогавший ей в этом деле, был убит. Вам что, в милиции не сообщили, почему интересуются вашей бывшей машиной?
— Нет. То есть сказали, что произошла авария… Послушайте, я не знаю, что вы от меня хотите, но должен вам заявить: ни о какой Инге я никогда не слышал. Если вы появитесь в моем офисе или еще раз позвоните, я сообщу в милицию.
— Сделайте одолжение, — буркнула Женька, бросая трубку. — Что думаешь? — спросила она, хмуро глядя на меня.
— Внутренний голос настойчиво шепчет: парню что-то известно.
— То-то и оно-то. А мы не знаем что. А вдруг это выведет нас на Лельку?
— Предлагаешь допрос с пристрастием?
— Да иди ты, — отмахнулась Женька и потопала к машине.
Не успели мы вернуться в мою квартиру, как зазвонил телефон. Наталья, сестра Веры, сказала взволнованно: