— А они сейчас дома?
— Нет. Все на работе, а Степанова уехала к предкам, отпуск у нее.
— Понятно. А давно квартиру снимаете?
— Мы — два года, остальные появились позднее.
— А договаривались с хозяином?
— Нет. С соседкой. Валерка в тюрьме сидел. Вы что, не знаете? Вышел четыре месяца назад. А теперь вот тюкнули его… Хороший парень, жалко.
— А он после возвращения из тюрьмы не просил освободить квартиру?
— Нет. Сказал: «Живите». Что у него, деньги лишние? Не с курорта вернулся. Хотя черт его знает? Он тут на иномарке подкатывал, сам за рулем… Мы чужие бабки не считаем.
— А где он жил, не знаете?
— Валерка? Нет, откуда? Мы ж к нему в гости не ходили. Он иногда заезжал, выпивку привозил. Особенно в первый месяц, как освободился. Потом появлялся реже, а перед смертью и вовсе недели три его не было.
— Четыре, — поправила девица в парике. — У Ирки на дне рождения был последний раз.
— Точно, — кивнула ее подруга.
— И о том, где живет, не рассказывал?
— Квартиру снимал где-то, а где, кто его знает? Говорю, в гости не приглашал, — сказано это было с некоторой обидой.
— Вы не возражаете, если мы осмотрим квартиру?
— Пожалуйста. Конечно, ремонт надо бы сделать… Сами понимаете, нам лишние траты без надобности, но если Инга собирается здесь жить… — Оранжевая толкнула дверь ближайшей комнаты, заметив мимоходом: — Мы не запираемся, замков на дверях не было, а врезать… да и свои все.
Я ее пояснений уже не слышала, ибо кое-что в представшей моим очам комнате произвело на меня сильнейшее впечатление. Над кроватью, застеленной плюшевым покрывалом, висел календарь: рыжий коккер выглядывал из корзинки.
— Чья это комната? — пролепетала я.
— Людки Степановой, ее сейчас нет, уехала.
— А вещи принадлежат Трусовым?
— Только мебель. Здесь «темнушки» большие, почти что комнаты, вещи там, запертые.
Календарь был за прошлый год.
— Это от хозяев осталось? — кивнула я на него.
— Это Людкин, — усмехнулась девушка. — Она на собаках помешана. Хотела завести, но сами понимаете…
— А где она сейчас, вы сказали? — насторожилась Женька, сообразив, отчего я неотрывно пялюсь на календарь.
— Уехала домой. Отпуск у нее. Она из Твери, то есть откуда-то из области.
— А какие у нее были отношения с Валерой? — еще больше воодушевившись, задала Женька очередной вопрос.
— С хозяином? Никаких. Людка, она вообще не от мира сего, молчунья… ей бы только с собаками возиться да сериалы смотреть. Они с Валеркой и не виделись почти, только в первый месяц, когда он частенько захаживал. А потом у нее парень появился, и она здесь, можно сказать, не живет. Так, заглянет иногда или позвонит.
— А что за парень?
— Не знаю. Говорю, Людка — молчунья. Когда ночевать перестала, Ирка ее спросила, где, мол, тебя носит. Она и говорит: «С парнем познакомилась и у него живу»… А нам-то что, живи на здоровье.
— И этот парень здесь никогда не был?
— Не-а. А чего здесь делать, если своя квартира есть?
— Он ей собаку подарил, — появляясь из кухни, сообщила девица в парике. — Людка месяца два назад приходила, счастливая и с собачонкой на поводке. Ирка рассказывала.
— А что за собака? — спросила я.
— Да я в них не разбираюсь, и Ирка тоже. Небольшая такая собачонка, а может, щенок.
— На эту похожа? — спросила я, кивнув на календарь.
— Откуда ж мне знать? Я ее не видела.
Смотреть остальные комнаты мы не стали, я боялась поверить в удачу, однако Людмила и собака — это уже кое-что. Все испортила Женька.
— Чепуха получается, — ворчливо сказала она, когда мы покинули квартиру. — Выходит, ребенка похитила не Инга, а ее брат на пару с этой девицей…
— Почему же чепуха? Они могли похитить Лельку втроем.
— Жди здесь, — вдруг заявила Женька и бросилась на третий этаж. Я постояла возле подъездного окна, разглядывая двор, и попыталась привести мысли в порядок. Женька почти кубарем скатилась с лестницы.
— Вот, — сунув мне в руки клочок бумаги, сказала она. — Работает Людмила в киоске Роспечати, а это адрес родителей. И ведь самое смешное, что менты здесь были, когда Ингу с ребенком искали, и после гибели Валеры тоже. И ни один сукин сын…
— Подожди, — перебила я. — Это только наши догадки.
— Никакие не догадки, вот тебе Людмила, вот тебе коккер, а парень, с которым она жила, — Валера. Ходил, ходил и доходился… А девка — молчунья, подружкам языком не трепала, оттого менты на нее и не вышли. И только ты, великий автор детективных романов, раз взглянув на календарь с собачкой, все поняла. Дай я тебя поцелую. Честно скажу: горжусь. — Женька в самом деле меня расцеловала под недоуменным взглядом Вадима, который наблюдал за нами в открытое окно «БМВ».
— Кому звоним сначала: в милицию или Ромке? — поинтересовалась я.
— Никому не звоним. Валера погиб, в его квартире две женщины и ребенок. Коккер не доберман, так что сами справимся.
— В каком смысле? — насторожилась я.
— В том смысле, что решим дело миром, посидим, поговорим по-бабьи и вернем ребенка. Хватит трагедий.
— Ладно, — кивнула я. — А вдруг мы не найдем квартиру?
— Не смеши. Только сначала на работу к Людмиле заглянем и позвоним родителям, у них телефон есть.
Заезжать в контору не пришлось. Киоск, где работала Людмила, находился в двух троллейбусных остановках от дома. Пожилая женщина сообщила, что Людмила уволилась три недели назад и уехала к родителям в Тверь. Женьку это сподвигло на размышления.
— Может, она вправду уехала, а собаку оставила Валере и знать не знает, что он погиб, а Лелька с матерью и этим коккером…
— Замолчи, — попросила я. — Мы даже не знаем, был ли у Людмилы коккер…
Пока Женька звонила родителям Людмилы, я, почувствовав настоятельную потребность успокоиться, немного прошлась… Все складывалось подозрительно удачно.
— Анфиса! — крикнула Женька, и я бегом вернулась к «БМВ». — Она никуда не уезжала. По крайней мере у родителей ее нет.
— Надеюсь, ты не перепугала людей до смерти?
— Поучи. Представилась школьной подругой и спросила, когда Люда приедет. Мать ответила: на днях звонила, обещали отпуск в конце лета… Анфиса, это наша Людмила, у нее собака и, даст бог, Лелька. Вадим, теперь дело за тобой. Ты должен вспомнить, где жил брат Инги.
— Дом я прекрасно помню, — заверил тот. — Не беспокойся. — И мы поехали на Михайловскую.
— Вот из этого автомата она звонила, — ткнула я пальцем, проезжая мимо гастронома на Ямской.
— Это в трех шагах от ее дома, — кивнул Вадим, и вскоре мы въехали во двор девятиэтажки. — Вот здесь, четвертый подъезд. Вопрос: как мы найдем квартиру, не насторожив женщин?
Женька устремила взгляд в конец двора, где двое мальчишек с энтузиазмом намывали машину. Через минуту мы тормознули рядом, и Вадим спросил:
— Пацаны, у кого во дворе серебристый «Део»?
— Дядька из сорок второй, но его сейчас нет.
— А где он?
— Почем мы знаем? Уехал, наверное, тачки давно не видать. Может, в отпуск укатил?
— Сорок вторая, значит? — Вадим хлопнул дверью и повернулся к нам: — Что будем делать?
— Попробуем выяснить, там ли они…
С сильно бьющимся сердцем мы втроем поднялись на второй этаж. Женька с Вадимом остались на лестнице, а я подошла к двери с цифрой «42» и позвонила. Ни шагов, ни легкого шума за дверью, намекающего на чье-то присутствие, я не услышала. Позвонила еще раз, потом еще…
— Никого, — сказал Вадим.
— Это еще бабушка надвое сказала, — проворчала Женька и пошла звонить соседям. Я была отправлена на улицу следить за окнами сорок второй квартиры, а Вадим занял позицию возле заветной двери. Кажется, подружка всерьез верила, что Людмила с Ингой предпримут попытку выбраться из дома. Мне было ясно: квартира пуста. Остается рассчитывать на удачу — возможно, соседи что-то знали об этой Людмиле, и мы таким образом выйдем на ее новое жилище… Был еще вариант: сообщить в милицию, но в этом случае договориться с Ингой «по-доброму» вряд ли получится.
Соседи Женьку не порадовали: молодая пара, занятая исключительно собой, инвалид-алкоголик и молодой человек, который днем много работал, по ночам еще больше пил, а в настоящий момент с трудом припоминал собственное имя. Угробив на них пятнадцать минут и услышав стандартное: «Не знаем, не видели, не слышали», Женька поднялась до девятого этажа, а потом спустилась на первый, звонила в квартиры и приставала ко всем, кого могла застать дома. На первом этаже ей повезло. Толстая тетка, хмуро взглянув на нее, заявила:
— В Катькиной квартире, что ли? Прямо надо мной? Несколько дней как тишина. А то жили какие-то: с ребенком и собакой.
— Вы их видели? — почуяв удачу, замерла Женька.
— Я их слышала. Собака лает, ребенок бегает. Зря говорить не буду, особого беспокойства не причиняли, но дом панельный, слышно. А вы к Катьке сходите, она знать должна, кому квартиру сдавала.
— Где ее найти? — обрадовалась Женька.
— А чего ее искать, в соседнем доме живет, у своего хахаля, а квартиру сдает, деньги-то не лишние. Первый подъезд, третий этаж, как подниметесь — первая квартира направо. Спросите Катерину.
Женька бросилась из подъезда, Вадим был оставлен на страже, а я отправилась с подружкой, на ходу выслушивая сообщение.
— Нам надо заглянуть в эту квартиру, — заявила Женька. — Соседка снизу утверждает: был ребенок, и была собака.
— Отлично. Только что нам это дает, если женщины сбежали и прихватили ребенка?
— А вдруг Лелька там? Вдруг они испугались и бросили ее?
У меня озноб пошел от такой мысли.
— Чокнулась ты, что ли? — разозлилась я. — Если они матери письмо написали, чтобы успокоить ее, неужели могли до такого додуматься? — Хоть я и пыталась рассуждать здраво, но шаг ускорила, и в подъезд соседнего дома мы буквально влетели.
— Господи, сделай так, чтобы эта Катерина была в своей квартире, — бормотала Женька.
Господь внял ее мольбам, дверь нам открыла сама Катерина, посмотрела с некот