Юный Кит Траверс случайно стал свидетелем эксперимента под высоким напряжением, который вызвал все эти последствия, фактически тем летом он работал в Колорадо-Спрингс на самого доктора Теслу. До сих пор Кит думал о себе как о Вектористе, придя к этому математическому убеждению не абстрактным путем, а, как большинство до того достопамятного события, благодаря Электричеству и его практическому введению в обиход в его детские годы, всё быстрее и активнее электричество проникало в жизни, прежде его не знавшие.
В те дни он был бродячим электро-подмастерье:
— Зовите меня разъездным совместителем», — путешествовал из одной горной долины в другую, старался не спускаться в шахты, соглашался на любую работу на поверхности, если она была как-то связана с электричеством. Электричество тогда было последним криком моды в юго-западном Колорадо, почти все реки рано или поздно начинали использовать для работы какой-нибудь маленькой частной электростанции, обслуживающей шахту или фабрику, или освещающей города — как правило, это был турбогенератор, размещенный у водопада, благодаря здешним высотам его можно было поставить практически везде, куда бы вы ни взглянули. Кит был достаточно рослым для своего возраста, а бригадиры были согласны с ним работать, какой возраст он ни указал бы в анкете, если у них вообще была анкета.
Что-то, какая-то преданность или потребность, которая в те дни среди менее квалифицированных рабочих находила выражение в приверженности профсоюзам, охватила студентов инженерных факультетов немного постарше, обычно с востока — Корнелл, Йель и так далее, они выручали Кита, одалживали ему книги, которые были ему нужны — Трактат Максвелла об электричестве и магнетизме 1873 года, более новая «Электромагнитная теория» Хевисайда (1893) и тому подобное. Кит быстро овладел искусством быстрых заметок и взял быка за рога.
Это могла бы быть религия, поскольку он знал лишь одно — существует бог Тока, несущий свет, обещающий смерть тем, кто не соблюдает ритуалы культа, существует Священное Писание, заповеди и литургия, всё — на этом жреческом Векториальном языке, тексты на котором он должен был вбить себе в голову, когда они появлялись, он учился, когда должен был спать, при свете шахтерских свечей или керосиновой лампы, довольно часто это было излучение той тайны электричества, которую он изучал, он пытался понять бессистемно, во время своей ежедневной работы он жаждал просто увидеть — непосредственно, без уравнений, так, как, по устным преданиям, видел Фарадей, что происходило в электрических цепях, с которыми он должен был работать. Это казалось достаточно ясным. Спустя некоторое время он то и дело начал замечать, что это он теперь объясняет суть явления студентам-умникам — не всё, конечно, они знали всё, а, возможно, ту или иную деталь, манипулируя векторными символами, которые обозначали незримое, но их можно было легко, а иногда даже и с опасностью для жизни ощутить на себе — электрические явления становились рутинной работой, мало разнообразия было в размещении турбин у водопадов, их нивелировке и создании надежной опоры, корректировке формы их лезвий, закрытии затворов шлюза, приемных труб и ковшовых турбин и т.д., всё это — пот и язвы на мускулах, и ссоры с бригадирами, борьба с неровностями ландшафта в поисках точки опоры для установки подъемных блоков, не говоря уж о том, что при необходимости нужно было класть кирпич, плотничать, клепать и заниматься сваркой, без сна и под аккомпанемент криков бригадира, но во всем этом еще не было ничего таинственного, пока однажды ночью на западе от Рико ему не открылось окно в Невидимое, и голос, или что-то похожее на голос, не прошептал ему:
— Водопады и протекание тока — один поток становится другим, а потом превращается в свет. Так высота постоянно трансформируется в свет.
Что-то в этом духе, может быть, не совсем слова... Он понял, что всматривается в обычный слепящий свет нити накала, которая показалась ему необъяснимо искрящейся, словно свет проникал сквозь щель приоткрытой двери, приглашая его в дружелюбный дом.
Интересовавший его поток с шумом падал с надменного склона в нескольких футах от него. Это был не сон, не какой-то специальный вид иллюминации, который, как он однажды прочел, Гамильтон наблюдал в Бруэм-Бридж, Ирландия, в 1845 году, это был скачок с одного места на другое, и кто знает, какой опасный Эфир открывался вокруг. Он видел его. Векторные выражения в учебниках, интегралы по поверхности и функции потенциала, и тому подобное — всё это отныне превратилось в неуклюжие копии истины, находившейся в его личном владении, бесспорной и незыблемой.
Однажды среди электротехников пронесся слух, что знаменитый д-р Никола Тесла собирается приехать в Колорадо-Спрингз, чтобы установить экспериментальную станцию. Закадычный друг Кита Джек Гигг не мог усидеть на месте. Он бегал вокруг Кита:
— Ну, Кит, ты что, еще не готов, мы установим там палатку, там будет много работы, найдется работенка и для таких «седых бород», как мы.
— Джек, нам по семнадцать.
— Ну, а я что говорю. Пан или пропал!
Кит вспомнил, как ездил в Колорадо-Спрингз, будучи подростком. Трамваи и семиэтажные дома. Отчаянные красные закаты за Щучьим пиком. Фуникулеры с крышей того же цвета. Станция на вершине и паукообразная видовая площадка наверху, Фрэнк так нервничал, когда на нее поднимался, что его потом бесконечно немилосердно поддразнивали.
Они нашли установку Теслы на расстоянии мили от города, возле здания Профсоюза печатников.
Их встретил застенчивый выпускник Каньон-Сити, представившийся Фоли Уокером. Кит и Джек предположили, что он отвечал за набор персонала. Позже они узнали, что он был специальным помощником прославленного финансиста Скарсдейла Вайба, и сюда его прислали для того, чтобы он присматривал за тратой средств, большая часть которых принадлежала мистеру Вайбу.
На следующий день по дороге в столовую Фоли заговорил с Китом.
— Тебе хватило безумия, насколько я вижу, — сказал этот заместитель Богатства, — уехать из дома на работы по расчистке затопленной территории, я прав?
Подкат, который ты используешь с девушками, подумал Кит — сам это пробовал, никогда не работало.
— Я нахожусь вне дома, — пробормотал он, — как вы это называете, уже несколько лет.
— Ничего личного, — сказал Фоли. — Мне просто интересно, слышал ли ты о программе стипендий для агентов промышленности.
— Конечно. В последнем кабаке, который я посетил, только о ней и говорили.
Фоли терпеливо объяснил, что Программа постоянно ищет детей с потенциальным инженерным талантом, чтобы оплатить их учебу в колледже.
— Горнотехническое училище, что-то вроде этого? — Кит заинтересовался помимо своей воли.
— Даже лучше, — сказал Фоли. — Как тебе колледж Йеля?
— Как говаривал мистер Мерривелл, нам действительно нужен этот тачдаун, — ответил Кит с достаточно восточным акцентом.
— Я серьезно.
— Плата за обучение? Проживание и питание?
— Всё включено.
—Автомобиль? Круглосуточная доставка шампанского? Свитер с большой буквой Y?
— Могу это устроить, — сказал Фоли.
— Чушь. Только Скарсдейл Вайб достаточно могуществен для того, чтобы все это предоставить, мистер.
— Я — это он.
—Вы — не «он». Я читаю газеты и просматриваю фотографии в журналах, вы даже не «его».
— Я могу пояснить.
Фоли снова пришлось рассказывать свою историю Заместителя на Гражданской войне, которая с годами все больше обрастала скучными подробностями. Во время Восстания, вскоре после битвы под Антиэтамом, когда он только перешел на второй курс в Нью-Хейвене, Скарсдейл Вайб, достигший соответствующего возраста, получил повестку о призыве в армию. В соответствии со стандартной практикой отец купил ему заместителя, который должен был служить вместо него, за что получил надлежащим образом оформленный чек на три сотни долларов, и все дела. Каково же было всеобщее удивление, когда спустя пару десятилетий Фоли появился в один прекрасный день в приемной, утверждая, что он —заместитель-новобранец, и показывая документы в подтверждение своих слов.
— Я - занятой человек, — наверное, мог бы сказать Скарсдейл, или «Сколько он хочет, примет ли чек?».
Вместо этого он, как ни странно, решил взглянуть лично. Фоли выглядел довольно обычно, годы в своем исключительном милосердии пощадили его — тем необычнее казалась его идея светской или фактической беседы.
— Я принес вам пулю южан, сэр, — первые слова, прозвучавшие из его уст, — рад познакомиться с вами, конечно.
— Пуля. Откуда?
— Колд-Харбор.
— Да, но откуда?
Фоли постучал за левым виском…
— Подрастеряла прыть, пока долетела ко мне, поэтому не прошла насквозь, и никто никогда не знал, как ее достать. Они стояли вокруг меня, словно меня там не было, обсуждая Мозг и его Тайны. Если держать ухо востро, это всё равно что задешево посетить медицинскую школу. Это факт — руководствуясь лишь тем, что я запомнил из этих прикроватных конференций, я в свое время мог бы проводить несложные хирургические операции на голове.
— Так что она всё еще там?
— Пуля Минье, судя по ранам всех окружающих в то время.
— Доставляет вам какое-то беспокойство?
Его довольная улыбка ужаснула даже Скарсдейла:
— Я не назвал бы это беспокойством. Вас поразит то, что я начал видеть.
— И.... слышать?
— Назовем это донесениями издалека, очень издалека.
— Ваша военная пенсия покрывает расходы? Вам нужно что-то, что вы не получаете?
Фоли посмотрел на руки Скарсдейла, который был готов потянуться за пистолетом или за чековой книжкой:
— Знаете, индейцы Запада верят, что человек, которому вы спасли жизнь, навеки становится вашим должником.
— С этим всё в порядке. Я могу позаботиться о себе. У меня есть все телохранители, которые мне нужны.
— Именно о вашем физическом благополучии мне велели позаботиться.