имаете мое время! — бросив свирепый взгляд, он присоединился к своим спутникам, и все они удалились.
Фрэнк кивнул ему вслед.
— Он выглядит расстроенным. Вам не кажется, что он сделает что-то...
— Не похоже, — ответил Мерль. — Выглядит, как агент маленькой прачечной, нет? На самом деле он — правая рука знаменитого международного шпиона барона Акаси, которого называют «блуждающим военным атташе» — он курсирует между разными столицами Европы и поддерживает недовольство русских студентов против Царя. Ну, оказалось, что у нас тут собственная толпа недовольных Царем, прямо тут в округе Сан-Мигель, мы зовем их финнами. Их родной Финляндией в наше время правит тот же всемогущий Царь России. И я не ошибусь, если скажу, что они ненавидят этого осла. Естественно, у них возник большой профессиональный интерес к нашим приятелям там. Не то чтобы они демонстрировали что-то большее, чем средняя заинтересованной торговой делегации делами Little Hellkite, особенно химическими - а там много дел, связанных с банковскими металлами.
— Может быть, они планируют кражу?
— Больше похоже на то, что народ называет «промышленным шпионажем». Похоже, они хотят узнать про мой процесс амальгамирования. Но это может быть просто прикрытием, не так ли.
Он снял шляпу, хлопнул по ней, так что появилась вмятина, и надел обратно.
— Ну, увидимся завтра на шахте, да? — и ушел, прежде чем Фрэнк успел ответить: «Конечно».
Вскоре беспорядок начал утихать. Разбитый стакан, треснувшее дерево и содержимое опрокинутых плевательниц повсюду создавали неудобство для игроков в карты, пробиравшихся сквозь обломки и пытавшихся прийти в себя. Они осматривали свои раны, вытирали глаза и сморкались в рукав, пьяницы и игроки, пошатываясь, выходили из заведения и шли по улице, где арендованные лошади, мастерски отвязавшись, шли обратно в кораль, периодически вздыхая. Игривые дамы из прибрежных коттеджей и борделей стояли по двое и по трое, наблюдая эту сцену и квохча подобно церковным матронам. Японские гости исчезли, а в зале «Космополитен» Дитер вернулся к выполнению своих обязанностей за стойкой бара, словно ничего не произошло. Фрэнк осторожно встал и как раз собирался посмотреть, какие из бутылок уцелели, но тут к нему проворно подскочил Зак с пытливой гримасой.
— Ну конечно же, ветеран, иначе не скажешь. Ты нигде не видел Боба?
— Мою обычную «Белку» с экстрактом сарсапареля, Дитер, и, осмелюсь сказать, дембель — последний раз я видел твоего склочного компаньона, когда он направлялся в Пивную Бухту и кричал что-то про возвращение в Бэггс, Вайоминг, где он начнет новую жизнь, но тут я могу что-то напутать.
— Достойное продолжение вечера, — догадался Фрэнк.
— О, черт, — Зак взял салфетку, чтобы вытереть губы. — Еще одну чашку чая на этой тусовке, и на этом всё. А вот летом 89-го, когда приехал Бутч со своей бандой...
Утро нового дня в платной конюшне братьев Роджерс — более безлошадные ездоки, чем Фрэнк, толкались в этом месте за пределами делового центра Денвера во время ланча ради каких-то преимуществ, которые не были для него очевидны в данный момент, зло ворчали друг на друга, и, где бы им ни удалось найти комнату, в которой можно ходить из угла в угол, дымили старыми и новыми сигарами. Парни прибывали из кораля с оседланными и взнузданными лошадьми, протягивая копии длинных договоров аренды, которые нужно было подписать, собирали полезные советы, следили за очередью и не реагировали на оскорбления клерков, пытавшихся всё контролировать из-за длинной конторки. Солнце уже высоко поднялось над горными вершинами, когда Фрэнк получил своего рысака индейской масти по имени Мескалер с глазами, полными тайного охальства, и поехал вверх по улице Фэр-Стрит к шахте «Литл Хеллкайт Майн», по пути столкнувшись с Элмором Диско, который шел в магазин, примостившийся в живописном закутке у источника Тимкен.
— Яркая тусовка была вчера в «Космополитен»? Мне рассказали.
— Я пошел туда с Бобом Мелдрумом, но потерял его в этой суматохе.
— Вероятно, он уже вернулся к своей работе. Но...
Элмор не произнес слова «честное предупреждение», но Фрэнк понял всё по выражению его лица — «если ты увидишь его сегодня разъезжающим в Бассейне, учти, что у него штуцер Шарпа, особенно учти дальнобойность — дополнительные одна-две мили?
— Он зол на меня за что-то? — растерялся Фрэнк.
— Не принимай это на свой счет, парнишка, joven.
Элмор Диско покатился дальше, старое железо звенело, как колокольчик в оркестре. Фрэнк поднялся на Томбой-Роуд, город расстилался перед ним, раскрывался в серпантинах тополей с трепещущей листвой, немного разглаживался, словно растворяясь в горячем древесном дыму под аккомпанемент стука плотницких молотков и грохота вагонов в преддверии надвигающейся тишины Бассейна.
У цикад был полный разгул. Дорога «Хеллкайт Роуд» — слово «дорога» было, скорее, выражением местной симпатии — уходила к скалистому ложу реки, которая пересекала дорогу, не мешая трубопроводу.
Чем дольше он оставался в этом городе, тем меньше ему удавалось узнать. Деньги быстро таяли. Сейчас, когда дорога шла вверх, снеговая линия приближалась и ветер стал полновластным монархом, он поймал себя на том, что ждет какой-то молниеносной вспышки на краю видимого горизонта, белую лошадь на фоне неба, непокорно развевающуюся копну черных волос, подобно дыму, который превращает в мрамор пламя Преисподней.
Даже Фрэнк, которого сложно было назвать спиритуалистом, сказал бы, что здесь есть призраки. Несмотря на непрекращающуюся ни днем, ни ночью коммерческую суету в долине и широкий спектр реализации разнузданных желаний, менее чем за час можно было подняться на склон горы и найти там коричневые оседающие скелеты хижин, в которых никто никогда больше не поселится, заброшенные матрасные пружины из спален шахтеров ржавели на свалке высотой две с половиной мили, вздымавшейся к темному дневному небу... призраки шныряли, словно сурки, на границе видимости. Холод, который вовсе не был связан с высотой.
Задолго до того, как он увидел «Литл Хеллкайт», Фрэнк почувствовал запах. Ветер приносил этот запах иногда, с тех пор как он приехал в город, но нигде он не был таким сильным, как здесь. Он услышал металлический стон вверху, поднял голову и увидел нагруженные рудой вагонетки, ехавшие к заводу «Пандора» на окраине города для обработки, хозяева считали, что это слишком — вкладываться в такую роскошь, как песты. Он миновал перегрузочный узел агломерата «Теллурид Пауэр Компани», ярко-красный на фоне бледных горных склонов, давно отключенный, в рубцах тропинок и острых обломков, побелевших, как могильные камни, гул электричества заглушал стрекот цикад.
Перед глазами предстал маленький Бассейн. Он рысью проехал мимо рассеяния хижин и сараев, их доски шероховаты, потому что их доставили сюда волоком на спине мулов, они прибывали сюда уже сточенными, на фут или более короче, чем тогда, когда покидали городской склад, а потом их обесцветил слепящий солнечный свет, но вот он нашел пробирную контору.
— Он внизу в «Пандоре», сынок.
— Мне сказали, что он здесь.
— Скорее всего, он проводит одну из этих проверок, разговаривает с простыми выбойщиками, более чем вероятно.
— Ой-ей.
— Не беспокойтесь, старик Мерль иногда бывает немного не в себе, но наступает день сплавов, когда ничто не может его вызвать у него волнение.
Ну а кто так или иначе не был сумасшедшим на этом параде-алле, где не хватало кислорода? Фрэнк посмотрел вниз на ближайший вход в шахту — мрак и холод, внезапно окутавший уши, виски и затылок, удары кувалды, стук отбойных молотков в дальних коридорах становился глуше по мере его продвижения по локации, он удалялся от света дня, от всего, что можно было осветить без колебаний, на ночную сторону его собственных глазных впадин, оставляя позади любые остаточные изображения освещенного мира.
Сначала он подумал, что она — одно из тех сверхъестественных живущих в шахте существ, которое мексиканцы называют duendes, о которых вы всё время слышите истории, но здравый смысл тотчас подсказал, что это, скорее, девушка-пиротехник, при тщательном рассмотрении оказалось, что она спокойно наливает то, что может быть только нитроглицерином, в дырки, просверленные в этих обжитых горных недрах.
— Я его не заметила, — отрубила Далли немного позже, когда Мерль начал ее дразнить. — Все как раз были заняты — пытались расшатать этот пласт. То, что вы наняли пороховую мартышку, не значит, что вы наняли дуру. Что считается важным вообще? На полпути к аду на тебя пялятся сумасшедшие финны изо дня в день, увы, взрослые мужчины, когда заканчивается их дежурство, идут к краю утеса, огороженному парой деревянных дощечек, и я должна дважды подумать насчет выпускника Горной школы, голова которого забита магнитами?
Голос Далли сложно было по акценту отнести к какой-либо американской местности, это был, скорее, голос дороги с поворотами и падениями, напоминания о городах, которые, казалось, ты забыл или в которые никогда не должен был въезжать, или даже обещания о городах, о которых ты слышал и собирался когда-нибудь туда добраться.
Они сидели в цеху амальгаматора, Мерль закончил рутинную работу, которую должен был выполнить. Он положил ноги на стол, казалось, у него было бодрое настроение.
— Однажды утром я не выйду на работу, — заверила их Далли, — и это будет день, когда я освобожусь от... — указывая на Мерля кивком ярких локонов, — и, конечно, лучше раньше, чем позже.
— Ты представить себе не можешь, как я этого жду, — кивнул Мерль. — Только не уноси с собою кусок моего сердца, черт, нет— как бы тебя ни звали. Эй! Ты всё еще здесь, маленькая мисс, хочешь сказать, ты еще не ушла? Что тебя держит?
— Должно быть, кофе.
Она с грацией городской домохозяйки подошла к котелку на железной плите, достаточно горячей для того, чтобы светиться — чтобы прикоснуться к ней, нужна была отвага.
Такие пикировки бывали у них часто (отец и дочь) в разных формах.