— Конечно! — вскричал Билл, протягивая ей свою большую руку. — Я буду служить вам. Силы у меня достаточно, и я не боюсь борьбы. Мое слабое место — это моя голова. Но с вами мы сделаем все как нужно и выручим Чарли. Да, умная женщина — это самое грандиозное, что существует на свете!..
Кэт вздрогнула от силы его пожатия, сдавившего ее ладошку, и, улыбаясь, взглянула на него, желая ему спокойной ночи.
Глава XVIIБилл заглядывает в глубину
Но сюрпризы этой ночи еще не кончились для Билла. Он, хотя и совершенно вымокший, все-таки добрался в конце концов до своего дома и нашел там ожидавшего его Чарли.
Чарли все еще находился под влиянием опьянения, но было ясно, что к этому присоединилось еще и какое-то сильное волнение. Даже от внимания Билла не ускользнула перемена в нем, хотя он и не понимал ее значения, но почему-то она заставила его подумать о своих промахах и горько пожалеть о них.
— Чарли, дружище, — вскричал он, входя в маленькую комнату. — Ведь я тебя искал по всей долине, затем я увидел тебя около Старой Сосны, крикнул тебе, но ты исчез, как призрак. Потом я упал в реку, и со мной были еще другие приключения, и вообще… эта долина просто убивает меня!
Простодушие огромного Билла было так велико, что он не замечал сердитого выражения лица Чарли, его сдвинутых бровей и мрачного огня в глазах. Гнев все более разгорался в душе Чарли под влиянием рассказа брата о своих ночных приключениях.
— Ты всегда был дураком! — крикнул Чарли, нагнувшись вперед в кресле, в котором он сидел. — Я же сказал тебе, что мне надо выйти, и если б у тебя было хоть немного здравого смысла, то ты бы понял, что я вовсе не нуждаюсь в такой мокрой няньке, как ты. Зачем понадобилось тебе, черт возьми, выслеживать меня, точно ты полицейский? Впрочем, — прибавил он со злобным смехом, — ты ведь явился в компании Файльса. Быть может, ты от него получил полицейскую заразу…
Билл смотрел на него широко раскрытыми от удивления глазами, но несправедливые упреки Чарли задели его, и он готов был уже с негодованием ответить ему. Однако привязанность к брату одержала верх:
— Успокойся, Чарли, — сказал он, садясь на край стола возле него. Я не могу быть «мокрой» нянькой ни для кого и, разумеется, не имел ни малейшего желания вмешиваться в твои дела. Я чертовски огорчен, что рассердил тебя. Мне просто хотелось только рассказать тебе о моих приключениях. Но я не шпион.
Чарли встал с кресла, слегка пошатываясь. Эти явные признаки опьянения глубоко огорчили добряка Билла. Впрочем, тут не было для него ничего нового. Он все это видел много-много раз в прежнее время, когда его брат напивался. Но в последние годы он надеялся на то, что Чарли исправился под влиянием новых условий жизни.
Теперь же все его надежды померкли. Кэт Сетон предупреждала его, но ее предупреждение не произвело на него такого впечатления, как то, что он увидел теперь. Зачем, зачем сделал это Чарли именно сегодня, в первый же вечер, который они проводили вместе в этом новом мире? Билл просто готов был заплакать от огорчения и разочарования. Когда он смотрел на его нетвердую походку, то ему вдруг захотелось схватить его за плечи своими сильными руками и крепко встряхнуть, чтобы напрочь вытрясти из него хмель. Но он не успел привести в исполнение свое намерение, потому что Чарли как будто несколько протрезвился и сказал хриплым голосом:
— Мне не надо твоих оправданий, Билл. Я не стою их. Ты не можешь шпионить за моей душой… И не в том дело…
Он остановился, и заметно было, что он делает усилие, чтобы собрать свои мысли и говорить последовательно. Потом вдруг спросил: — Ты видел меня у Сосны?..
Билл кивнул. Ему больше не хотелось ничего говорить. Ему вдруг все опротивело, и он даже пожалел, что приехал сюда. На мгновение его оптимизм совершенно испарился. То, что говорила ему Кэт, и то, что он сам увидел, омрачило радость свидания с братом. Слова «нарушитель закона», «пьяница» вертелись в его мозгу и заслоняли все остальное.
Чарли снова уселся на прежнее место. Все его движения казались какими-то механическими, неестественными…
— Да, я был там, — проговорил он немного погодя. Он провел рукой по лбу, как бы желая смахнуть паутину, окутавшую его мысли. — Отчего же… отчего ты не пришел и не заговорил со мной? Я ходил… кругом.
Билл опять раскрыл глаза от удивления.
— Я звал тебя, — отвечал он. — Когда ты услышал мой зов, то… исчез.
Чарли снова провел рукой по лбу.
— Я… я не помню. Это ты звал, а? Видишь ли, я не знал, что это ты, — сказал он.
Билл был в полном недоумении. Что все это означало?
— Ты не узнал мой голос? — спросил он. — Впрочем, там были Файльс и другой полисмен.
Чарли вдруг выпрямился и крепко сжал ручки кресла.
— Полиция была там? — спросил он дрожащим голосом. — Что же они делали там… с тобой вместе?
Туман, обволакивавший мысли Чарли, как будто окончательно рассеялся, и вопросы были заданы им резким трезвым голосом. Билл был ошеломлен. Не смотря на все сказанное Кэт, на ее уверения, что Файльс и вся долина считают Чарли главой шайки, тайно ввозящей спирт, Билл все же не понимал до этой минуты, какое значение имело присутствие Файльса возле Большой Сосны. Только теперь ему вдруг стало ясно, что Файльс вовсе не подстерегал какого-то случайного мошенника, а подстерегал именно Чарли, и то, что Билл подтвердил ему, что он видел брата, действительно, явилось огромной ошибкой. Как он был глуп, что не понял этого! Кэт была права. Он нанес непоправимый вред брату.
Билл страшно взволновался и заговорил очень быстро, забывая положение брата, забывая все, кроме той опасности, которая угрожала теперь.
— Слушай, Чарли! — вскричал он. — Я расскажу тебе подробно, что случилось после того, как я ушел отсюда. Я думаю, что тебе следует все знать для собственной безопасности.
Чарли слушал его рассказ с закрытыми глазами. Когда Билл кончил, он открыл глаза и взглянул на него. Билл увидел, что глаза его уже не были мутными, как раньше, и, по-видимому, опьянение у него окончательно прошло.
— Спасибо, Билл, — сказал он. — Я рад, что ты все рассказал мне. А теперь я пойду спать. Бесполезно обсуждать все это, так как нельзя придти ни к какому решению. Но я хочу сказать еще кое-что, прежде чем мы расстанемся. Я рад, чрезвычайно рад, что ты приехал ко мне. Я готов без оговорок присоединиться ко всем твоим планам. Но в моей жизни есть такие вещи, которые я должен выполнить сам, и о них я не хочу говорить. Может быть, часто мои поступки будут казаться тебе очень странными. Но я хочу и буду поступать именно так. Это не относится к моему пьянству. Ты найдешь также, что я ночной бродяга. Но опять-таки мои ночные странствования — только мое личное дело. Ты услышишь, что люди говорят про меня разные вещи. Ты увидишь, что Файльс развивает кипучую деятельность. Захочешь ли ты их слушать или нет — уж твое дело. Я же скажу тебе, что ты не должен сражаться вместо меня. Я сам это сделаю. Понимаешь? Ты можешь принимать участие в моей жизни насколько пожелаешь, но только не в этом; эту сторону я оставляю себе. Одно скажу теперь: Файльсу никогда не удастся засадить меня в тюрьму. Я обещаю тебе это, потому что знаю, что именно это беспокоит тебя больше всего, дружище. Ну, а теперь спокойной ночи.
Он вышел из комнаты так поспешно, что не дал Биллу сказать ни слова. Билл не успел даже пожелать ему спокойной ночи и остался один со своими мучительными мыслями, совершенно ошеломленный всем случившимся. Он забыл о своей мокрой одежде, забыл обо всем, кроме того, что терзало теперь его душу. Было мучительно сознавать, что Чарли не только пьяница, но и мошенник, стоящий во главе шайки, тайно ввозящей виски в запретную зону. Он был «нарушителем закона»! Его ждала тюрьма… То был закономерный конец его неудавшейся жизни, так много обещавшей вначале. Что сделалось с добрым, великодушным Чарли, которым Билл всегда так восхищался в прежние дни и так горячо его любил? Он стал «нарушителем закона», и… двери тюрьмы уже раскрыты для него!
Глава XVIIIВ полицейском лагере
Утро выдалось чудесное. Пронизанная солнечными лучами долина будто купалась в золоте, сияла, искрилась и отливала всеми мыслимыми оттенками зелени, а Скачущий Ручей, как сверкающая серебряная дорога, извивался среди великолепия пышной растительности.
Файльс стоял в дверях бревенчатой хижины, где размещался временный участок полиции, в пяти милях от Скалистых Ручьев на западной окраине долины. «Настоящий рай», — думал Стенли, блуждая взором по живописной местности, расстилающейся перед ним. Но он не мог отдаваться всей душой созерцанию красот природы. Его мысли постоянно возвращались к стоявшим перед ним проблемам. Он находился здесь, чтобы исправить свои прежние промахи или свои неудачи, и не мог возвращаться к своим начальникам, не достигнув цели. Он стал пленником своего обещания, своего слова. Он должен был победить или… погибнуть. Если он уедет из долины, не выполнив своего дела, то его карьера закончится плачевно…
Но была и другая причина, удерживающая его в долине. Его мысли постоянно занимала Кэт Сетон. Что бы он ни делал, посылал ли депеши своему начальству, отдавал ли приказания своим подчиненным, он неизменно думал о Кэт. Даже события прошлой ночи не могли отвлечь его мыслей от нее.
Файльс отошел от двери, когда пришел Мак Бэн, и, подойдя к столу, обмакнул перо в чернильницу, собираясь что-то писать. Файльс разжег трубочку и, выпуская клубы дыма, сказал:
— Знаете ли, сержант, меня занимают два факта, связанных с Большой Сосной. Мы с вами видели достаточно прошлой ночью. Несомненно, сосна играет не последнюю роль в деятельности контрабандистов. Но я все же не могу понять, в чем тут дело. Предположим, что это дерево каким-нибудь таинственным образом служит способом сообщения. Но зачем это нужно? Отчего, черт возьми, если всякому известно, кто предводитель шайки, они не сносятся с ним непосредственно?