ошадей.
— Но откуда же вы знаете, что это следы отряда Хэднолла?
— Гм! Это моя специальность распознавать следы, — многозначительно ответил Джэтт. — Два отряда расположились недалеко от нас. Я видел лошадей и дым.
— Рэнд, если бы я возглавлял отряд, я не стал бы охотиться на бизонов рядом с Хэдноллом.
— А почему? — спросил Джэтт.
— Я знаю, что говорю. Компаньон Хэднолла, Пилчэк, старый опытный охотник и разведчик…
— Гм! Какое мне дело, кто этот чертов Пилчэк, — ответил Джэтт, резко оборвав разговор.
Глава V
Джэтт выбрал это уединенное место для лагеря, как выбирал и все остальные места на пути своем в страну бизонов, чтобы труднее было обнаружить его пребывание. Те, кто охотились бы вдоль реки и располагались бы там лагерем, могли бы найти его, но отряды, только проезжавшие мимо, не догадывались о близости его стоянки.
На следующее утро он поднял всех с рассветом, и никогда его властная натура не проявляла себя с такой силой.
— Кэтли, ты займешься лошадьми, — кратко сказал он. — Держи их на этом берегу реки. Дорога проходит по той стороне. Самую лучшую траву ты найдешь на этой поляне в лесу. Я буду сегодня приезжать иногда и помогать тебе грузить шкуры.
Жене своей он отдал более многозначительное распоряжение.
— Джэн, я не хочу, чтобы ты разводила костер, когда меня и остальных мужчин нет в лагере. Ты с Милли будьте настороже и если увидите индейцев или еще кого-нибудь, то бегите незаметно и спрячьтесь в лесу.
С этими словами он уехал в сопровождении Фоллонсби и Пруайта. Охота, очевидно, началась. Милли, несмотря на опасность возможного появления индейцев, была рада, что охотники уехали. Насколько она слыхала, эта охота на бизонов и сдирание шкур было делом чрезвычайно утомительным, которое занимало весь день и половину ночи. Она примирилась с обществом своей надутой мачехи, державшейся особняком от нее, находя, что та не мешает ей и не нарушает ее покоя. Порученную ей работу она выполнила быстро и тщательно и затем с книгой и с шитьем ушла из лагеря в густую чащу леса.
Солнце стояло высоко, и зной майского дня заставил птиц умолкнуть. Только пчелы продолжали лениво жужжать. Ничто не мешало Милли то шить, то читать, то подолгу дремать. Проходили часы. Милли не слышала ни ржанья, ни топота лошадей, ни людского говора, и только когда день стал меркнуть, она собралась обратно в лагерь. Ей нелегко было найти дорогу, но, наконец, она выбралась из чащи на открытое место. Лагерь был пуст и тих. Милли увидела лишь одну повозку.
Некоторое время спустя, когда девушка приводила в порядок свое жилье, она услышала людские голоса, топот копыт и скрип колес. При этих звуках знакомое подавленное состояние вернулось к ней. Сейчас явится Джэтт, мрачный и голодный. Милли быстро закончила свою работу и поспешно спустилась с повозки.
Охотники пришли пешком, пыльные, потные и, по-видимому, усталые. Кэтли нес четыре тяжелых ружья. Джэтт заглянул в свою палатку.
— Выходи ты, ленивая кляча! — грубо крикнул он, очевидно, обращаясь к своей жене. — Я голоден, как волк. — Тут он заметил Милли, разводившую костер.
— Отлично! Ты заменишь мне жену, Милли.
— Ха! Ха! — иронически засмеялся Фоллонсби, снимая шляпу, перчатки, куртку и вытягивая грязные руки. — Нет воды. Ведро пустое. Будь у меня жена, в лагере была бы вода.
— Эх, ты, уродливый янки, нет женщины на свете, которая сходила бы за водой для тебя, — насмешливо сказал Пруайт.
— Ну, если Фоллонсби думает, что может научить Джэн ходить за водой и заниматься хозяйством, то он ей очень понравится, — ответил Джэтт.
Эта пустая и добродушная болтовня указывала на перемену в отношениях между Джэттом и его компаньонами. Но Кэтли не принимал участия в этом. Он работал в отряде Джэтта, но не был компаньоном.
В этот момент появилась мистрис Джэтт, и ее появление, вероятно, благодаря замечанию Джэтта, вызвало едва скрытое веселое настроение.
— Я слыхала, что ты сказал, Рэнд Джэтт, — заявила она, сверкнув глазами. — Ни один мужчина мне не понравится, как бы ты ни старался, особенно такой человек, как Фоллонсби, этот вор и грабитель.
— Молчи! — крикнул Джэтт совсем другим тоном. — Знай свое дело! Пошевеливайся!
Готовая разразиться ссора приостановилась. Когда Фоллонсби принес воды, мужчины с большим наслаждением умылись. Покончив с этим приятным занятием, они стали приводить в порядок свое снаряжение, точить ножи, чистить ружья и при этом беседовали о сегодняшней охоте, о том, что полчаса стрельбы было для них развлечением, а настоящая работа заключалась в том, что восемь часов они сдирали шкуры, и прибавили то, что прежде чем думать о сне, надо еще растягивать и скоблить их. Милли чутко прислушивалась в надежде, что, может быть, они проронят хоть слово об отряде Хэднолла, но ожидания ее не оправдались.
Наконец, мистрис Джэтт крикнула им:
— Идите ужинать.
— Или ты выльешь и выбросишь все, а? — весело спросил Джэтт, быстро вставая.
Ели молча, поспешно и жадно, и каждый брал, что хотел, не спрашивая. Джэтт кончил первым.
— Насыщайтесь хорошенько, коршуны, — сказал он своим приятелям, — нам предстоит много работы. — Джэн, вы с Милли уберите все и ложитесь спать. Мы будем тут недалеко растягивать и скоблить шкуры.
Милли долго лежала без сна в ту ночь, но не слышала возвращения охотников. На следующий день они позавтракали до восхода солнца и поспешно уехали. На третий день она видела их только утром и вечером за едой. Джэтт и его помощники были всецело поглощены охотой.
На четвертый день они снялись с места и, проехав двадцать миль по тому же берегу реки, остановились в небольшой рощице, которую Милли заметила еще издали. На утро Джэтт с товарищами опять отправились на охоту и вернулись поздно. Милли уже легла спать, но слышала их грубые усталые голоса.
Затем они снова снялись и двинулись дальше на юг. Милли заметила, что местность изменилась, хотя на первый взгляд казалась такой же, и она решила, что стало только еще более просторно и пустынно.
По мере того как они продвигались к югу, бдительность и возбуждение Джэтта усиливались со дня на день. Из разговоров у костра Милли узнала, что количество бизонов, как и число охотников, стало постепенно увеличиваться. Джэтт, по-видимому, установил правило — один день проводить в дороге, а другой охотиться. Чем дальше, тем больше было работы. На этой бесконечной равнине не было дорог, и местность была неровная, с подъемами и спусками, так что по временам приходилось выгружать и затем снова нагружать повозки. Май сменился июнем. Огромные прерии покрылись сплошным зеленым ковром, и трава тихо колебалась при малейшем ветерке. Речки окаймляла густая зелень. Стада бизонов начали появляться и на восточном берегу той реки, вдоль которой следовал Джэтт. Однако охотился он на западном берегу, где по наблюдениям Милли бизоны скоплялись в большем числе.
Джэтт два дня продвигался к югу, а затем переправился через речку на западный берег и, проехав несколько дальше, остановился, наконец, у большой реки.
— Ну, ребята, вот она Красная река, здесь мы и остановимся на лето, — громогласно провозгласил он.
Для стоянки он выбрал место, куда трудно было пробраться и которое трудно было заметить со стороны. Это была чаща деревьев и кустарников на берегу Красной реки, и из глубины ее не видно было ни реки, ни прерии. Джэтт посвятил остаток дня устройству постоянного лагеря. Фоллонсби, которого он отправил на разведку, вернулся к закату солнца.
— Мне кажется, что стадо бизонов занимает около пятидесяти квадратных миль, — выразительно сообщил он, сидя на седле и глядя на главаря отряда.
— Я был в этом уверен, — кивнул Джэт. — Далеко ты был?
— Думаю, милях в пяти. Я взобрался на высокий холм над рекой. Оттуда открывается вид на многие мили вокруг, и я был поражен. Право, Рэнд, я не увидел конца стада, хотя у меня была подзорная труба.
— Интересно знать, сколько охотничьих отрядов ты смог заметить? — нетерпеливо спросил Джэтт.
— Заметил я их немало, — протяжно ответил тот, — и разбросаны они повсюду. На запад от холма я видел дымы от костров вдоль всей реки, насколько хватало глаз.
— Есть лагеря поблизости от нас?
— Только два, между нашим лагерем и холмом, — ответил Фоллонсби. — Дальше еще один, а затем идет целый ряд по берегу. Бизоны видны повсюду.
— Несомненно, основное стадо. Интересно бы знать, двинется ли оно на север?
— Думаю, двинется. Но в таком случае оно скоро повернет обратно.
— Ты предполагаешь, что ему перережут дорогу охотники, которые следуют за нами?
— Вот именно. Лучшего положения для нас отыскать трудно. Стадо расположилось треугольником. На юге — река, на западе — Стэкед Плэнс, а с третьей стороны — тысячи охотников.
— По-видимому, все так. Пространство огромное, но получилась ловушка.
— А принимаешь ли ты в расчет индейцев?
— Нисколько. Если они станут мешать нам, то охотники соберутся вместе и сделают то, чего не могут сделать солдаты — прогонят их обратно в Стэкед Плэнс.
— Наверное, летом здесь будет настоящий ад?
— Так оно и будет. То есть предстоит полное истребление бизонов, а потом мир с индейцами, все равно, захотят ли они того или нет.
— Рэнд, здесь охотничьи земли команчей, киоваев и других индейских племен. Страна бизонов принадлежит им.
— Им? Как бы не так! — презрительно фыркнул Джэтт.
— Конечно, я знаю твое отношение к индейцам, — сухо заметил Фоллонсби. — Как большинство охотников за бизонами, ты готов стереть краснокожих с лица земли. Мне это кажется подлостью. Я скорее готов обворовать белого, чем индейца… Но запомни мои слова: нам предстоит бой с индейцами.
Джэтт мрачно призадумался на минуту, расхаживая взад и вперед и размахивая короткой канатной веревкой, которую держал в руке.
— Если индейцы решили драться, как мы слышим, то не подождут ли они, пока эта группа охотников сделает большие запасы шкур, прежде чем вступить в бой?