С каждым днем Том Доон убивал все меньше бизонов. Он не замечал этого, пока его товарищи не обратили внимания на это. Сверившись со своей записной книжкой, которая велась им в безупречном порядке, он был изумлен и огорчен, увидев, что так оно и есть. Том попытался исправить упущение, но это привело только к еще худшим результатам. Он колебался, делал промахи, стрелял плохо и многих бизонов только ранил, а не убивал. Это удручающе действовало на него. Причиной всего этого была Милли. Все его мысли были поглощены ею. Объяснялось все тем, что Милли пробудила в нем сознание жестокости и тупой алчности его ремесла, и это мешало ему успешно охотиться.
Хэднолл помог Тому разрешить, казалось, неразрешимую задачу.
— Том, у вас нервы не в порядке, как полагает Пилчэк, — сказал он. — Но шкуры вы сдираете лучше всех нас. Вы напрасно теряете время на охоту. Мы убиваем за день почти столько же бизонов, со скольких вы можете содрать шкуру, и могли бы убивать больше. Во всяком случае, Пилчэк — мог бы. Вам лучше заняться только сдиранием шкур. Мы будем платить вам по сорок пять центов за шкуру.
— Согласен, — радостно заявил Том. — Не знаю, в порядке ли у меня нервы, но эта бойня опротивела мне, — прибавил он.
— Говоря откровенно, я начинаю чувствовать то же самое, — вздохнул Хэднолл. — Я предпочел бы взяться за плуг.
Всецело занявшись сдиранием шкур, Том почувствовал себя лучше и работал так усердно и с такими успехом, что охотники не могли нахвалиться им.
Если бы у Тома было немного больше свободного времени, он нашел бы много развлечений в их постоянном лагере. Он располагался в красивой лесистой местности недалеко от большой реки, и в девственной чаще водилось много диких зверей. Медведей и пантер встречалось в округе достаточно, чтобы не зря бродить по окрестностям с ружьем. В густой чаще обитало множество диких индюков и оленей. Антилопы паслись на равнине, и стаи огромных серых волков, смелых и свирепых, задирали молодых бизонов.
Питание бизоньим мясом разнообразилось олениной и мясом антилопы, а однажды они попробовали диких индюков. Этот последний опыт изменения меню плачевно окончился для Тома. Наступил его черед готовить пищу, и он в тот день убил несколько диких индюков. Мясо их было чрезвычайно горькое, благодаря ягодам, которыми они питались и которые в изобилии произрастали в лесу. Пилчэк, страдавший несварением желудка, отпускал насмешечки о поварском искусстве Тома, а остальные громко выражали свое неодобрение. К несчастью, Том не приготовил ничего другого.
— Том, вы незаменимый член нашего отряда, но готовите вы еще хуже, чем стреляете, — сказал, наконец, Хэднолл. — Мы освободим вас от этой обязанности, и вы можете употреблять все свое время на что-либо более полезное… Не обижайтесь, друг мой. Вы просто не умеете готовить. А мы не можем себе позволить умирать с голоду. Право, когда вы бросите охоту, ваше счастье, что с вами окажется хорошенькая черноглазая Милли.
— Его счастье! — воскликнул Бэрн Хэднолл, который был немного под башмаком своей жены. — Скажи, что он уже теперь счастлив и не понимает, как ему повезло.
— Нам всем порядочно везет, — язвительно заметил проводник. — Мы уже столько дней находимся во враждебной стране, и нас еще никто не побеспокоил.
— Вы опять об этом! — запротестовал Хэднолл, которому надоели разговоры об индейцах.
— Кто я, разведчик этого отряда или только простой охотник на бизонов? — спросил Пилчэк.
— Конечно, разведчик, проводник и компаньон, и все что угодно, — ответил Хэднолл. — В разведке на бизонов вас никто не превзойдет, но ваши наблюдения за краснокожими не беспокоят меня.
— Подождите, Хэднолл, я не все еще рассказал вам, — продолжал Пилчэк. — Вчера в десяти милях отсюда я видел отряд киоваев, — краснокожие воины ехали с женами и детьми на низкорослых лошадях, нагруженных поклажей. Вид у них был совсем недружелюбный. А сегодня я заметил, как отряд команчей пронесся по равнине, или я прирожденный лжец! Я-то знаю, как скачут команчи.
— Джюд, не стараетесь ли вы убедить меня охотиться ближе к лагерю? — спросил Хэднолл.
— Я не стараюсь и не уговариваю, — ответил разведчик. — Я излагаю факты. Мой совет вам всем не охотиться дальше пяти или шести миль отсюда. И лучше, если охотники всегда будут на виду друг у друга.
— Джюд, вы, Бэрн и я убили вчера сто девяносто восемь бизонов на пространстве не больше пятидесяти акров. Но мы находились далеко от лагеря.
— Знаю. Большинство охотников предпочитает убивать бизонов поближе к лагерю, потому что это сберегает время на работу, но только не в том случае, если дальше они за такой же срок могут убить вдвое больше.
— Я буду убивать и сдирать шкуры и привозить их сюда, как и раньше, — решил Хэднолл.
— Ну, что же, — пожал плечами Пилчэк, — право, давать вам советы — напрасный труд.
Однажды утром пара повозок из охотничьих отрядов Блэка и Старуэлла остановилась у лагеря Хэднолла, и возницы передали новости, которые чрезвычайно заинтересовали вожака отряда. Они везли тысячу триста шкур в Спрэг. Слух исходил от охотников, проехавших несколько дней тому назад, они утверждали будто фирма «Рез и Райт» из Додж-Сити собирается послать агентов для скупки кож на месте, в лагерях. Это даст охотникам огромное преимущество и прибыль. Фирма предполагает платить хорошие рыночные цены и взять на себя перевозку.
У этих словоохотливых возниц были еще новости, заинтересовавшие Хэднолла. Они сообщили, что канзасская фирма «Логенштейн и К°» — один из самых крупных скупщиков шкур — посылает шкуры в Европу, главным образом в Англию; англичане считают, что кожаные принадлежности военного обмундирования из кожи бизонов значительно прочнее и дешевле. Это вызовет скорое повышение цен на бизоньи шкуры.
Новость сильно подействовала на Хэднолла. Он задумчиво ходил большими шагами около костра. Обычно он без колебаний принимал те или иные решения, но тут, очевидно, не мог сразу решиться. Наконец, план его созрел.
— Я останусь в лагере и буду работать, — сказал он, как бы отвечая на чей-то вопрос. — Том и Стронгхэрл отвезут все наши шкуры в Спрэг, навестят наших женщин и узнают точно, верны ли эти новости. Поторопитесь, ребята, чтобы успеть отправиться вместе с продавцами Старуэлла.
Бесконечно длилось путешествие в Спрэг, оно продолжалось восемь долгих знойных дней; но так как каждый день, каждый час, каждая минута, каждый шаг усталых лошадей приближали Тома к Милли, то он безропотно выносил трудности пути.
Сделав двадцать пять миль в последний день, Том и его спутники достигли Спрэга поздно ночью и остановились на окраине городка, где виднелись палатки и повозки вновь прибывших отрядов. Рано утром Тома и Стронгхэрла осадили будущие охотники, жаждавшие услышать новости о стране бизонов. Первый вопрос неизменно задавался о том, действительно ли бизоны пасутся тысячами вдоль Красной и других смежных рек? Во-вторых, выступили ли против охотников индейцы? И Том с готовностью отвечал на многочисленные вопросы новичков.
Все эти расспросы, уход за лошадьми, завтрак удерживали Тома от того, чтобы бежать скорее к Милли. Стронгхэрл сказал, что навестит семью Хэднолла позднее. Наконец, Том поспешно пошел по почти пустынной улице и тогда только понял, что еще слишком рано.
Том дрожащей рукой постучал в обитую парусиной дверь хижины Хэднолла. Послышались голоса. Дверь приоткрылась, и показалось настороженное и выжидающее лицо мистрис Хэднолл.
— Ах! — воскликнула она, и выражение лица ее изменилось как по волшебству. — Это Том вернулся с охоты!
— И очень рад вас видеть, — ответил Том, едва сдерживаясь от желания поцеловать мистрис Хэднолл.
— Входите сюда, — радостно сказала та и потащила его в кухню.
— Не обращайте внимания на Сэлли, она только что встала… Том, я вижу по вашему лицу, что у мужа все благополучно.
— Конечно! Он много работает и загребает деньги. Вот письмо от него. Стронгхэрл тоже приехал и придет попозже.
Сэлли и мистрис Бэрн столь же радостно приветствовали Тома, и письма, привезенные им, были приняты с восторженными восклицаниями. Том нетерпеливо смотрел на дверь, в которою вошла Сэлли, ожидая увидеть Милли. Но она не появлялась.
— Где Милли? — не с тревогой, но с радостным нетерпением спросил он. Вопрос его произвел на женщин такое впечатление, как будто они вспомнили о чем-то тяжелом и неприятном. Сердце у Тома замерло.
— Милли! Она уехала, Том! — сказала мистрис Хэднолл.
— Уехала! — растерянно повторил он.
— Вчера. Вы должны были встретиться с ней на южной дороге.
— На южной дороге?.. Нет, нет, — в отчаянии воскликнул Том. — Джэтт! Это он увез ее?
— Да. Он приехал накануне ночью, но мы узнали об этом только утром, — быстро продолжала мистрис Хэднолл.
— С ним были его жена и два помощника. Джэтт продал три тысячи четыреста шкур и был пьян… Он напугал меня и бедную Милли. В жизни мне никого не было так жаль, как ее.
— А я так боялся, что он приедет! — вырвался у Тома мучительный крик. — Милли просила, чтобы я не оставлял ее. Господи, зачем, зачем я не послушался ее?
— Странно, что вы не встретились с Джэттом, — заметила мистрис Хэднолл.
— Он выехал отсюда с тремя своими повозками вчера днем. Они направились прямо к военной дороге. Мы следили за ними. Милли долго махала нам своим шарфом… Она была такая стройная и прелестная в костюме мальчика.
— В костюме мальчика? — недоумевающе проговорил Том. — Что вы говорите?
— Джэтт пришел сюда утром, — продолжала мистрис Хэднолл. — Он был трезв, и вид у него был решительный. Он сказал Милли, что она должна собираться ехать с ним днем. Жены его не было с ним, но мы встретили ее потом в лавке. Она показалась нам подходящей подругой для Джэтта. Ну, конечно, Милли была страшно огорчена. Она не хотела ехать, но сказала, что ей придется покориться. Ведь он мог бы увезти ее силой. Говорила она мало. Сначала она написала письмо, я вам передам его, а затем уложила свои платья и белье. А в три часа явился Джэтт, принес мужские брюки, рубашку, куртку и шляпу для Милли. Он сослался на то, что в виду выступления индейцев военные власти распорядились увезти всех женщин из охотничьей области. Джэтт перерядил своих женщин в мужскую одежду. Милли пришлось обрезать ее прекрасные волосы. Обрезала их ей Сэлли. Затем Милли переоделась в костюм мальчика и ушла с Джэттом. Держала она себя мужественно. Мы все понимали, что опасность ей грозит не только от индейцев. И еще сильнее встревожились, когда узнали вчера вечером от лавочника, что эта мистрис Джэтт — бывшая жена какого-то бродяги и грабителя по имени Хардин, убитого прошлым летом в форте Додж. Вот и все.