— Вперед, ребята! — крикнул Пилчэк и бросился вниз по склону.
Отряд Пилчэка с криками, потрясая оружием, рассыпался по спуску. Внизу, в лагере, внезапно показался дым, и затем грянул залп из винчестеров. Тогда Пилчэк остановился, стал на одно колено и приподнял ружье… Его примеру сейчас же последовали другие. Он выстрелил, за ним Дивайн и старый охотник, а затем дали залп остальные. Если бы команчи не остановились и ринулись вперед, несмотря на залпы охотничьих ружей, то охотникам Пилчэка пришел бы конец. Они были бы сметены. Но индейцы не решились добыть победу такой ценой. Они стреляли так же, как скакали верхом, бешено, неистово, но безалаберно. Что касается белых, то они продолжали наступать, подбадривая себя громкими криками и стреляя. Дым и грохот со всех сторон ошеломили Тома. Ружье жгло ему руки, и лицо было опалено порохом. Вдруг что-то его сшибло с ног, и мрак погасил сознание…
Придя в себя, Том чувствовал тупую боль и полную растерянность, так что не мог ясно представить себе, ни где он находится, ни что произошло. Его куда-то несли, слышались людские голоса; дневной свет казался красноватым и туманным. Он опять лишился сознания и снова очнулся и почувствовал головокружение. Он лежал на спине, и над ним возвышалась темная скала. Затем в лицо ему брызнули холодной водой, и он услышал знакомый голос:
— Том неопасно ранен, — говорил Джэк Дивайн. — Последняя пуля только оцарапала ему кожу. Он парень крепкий.
— Очень рад, — ответил Пилчэк. — Мне показалось, будто он уже готов.
— Он отлично поправится… Назови меня как угодно, если он не очнется сейчас. Эй, Том!
— Я чувствую себя хорошо, спасибо, — слабым голосом сказал Том. — Как наши дела?
Тут Диван начал красноречивый рассказ о том, как они заставили отступить Бурдго Хорса с его двумя сотнями воинов, преследовали их и, наконец, окончательно разбили и обратили в бегство, нанеся большие потери. Но Дивайн не упомянул о том, как пострадал отряд Пилчэка. Хотя Тома мучила боль и слабость от потери крови, все-таки он поел немного и, утомленный этим усилием, уснул.
Дневной свет вернул ему ясное сознание, и первый же взгляд на лежащих кругом раненых и перевязанных товарищей дал ему представление о том, чего стоила победа над Бурым Хорсом. Никто не избежал хотя бы одной раны. Бэрн Хэднолл был ранен легко. Том не видел многих знакомых лиц. Но он не стал задавать вопросов. Когда ему перевязывали раны, он испытывал мучительную боль. После этого он был рад, что может лежать спокойно, с закрытыми глазами.
Позднее, в то же утро, у него хватило силы сесть верхом на лошадь и присоединиться к отряду, медленно возвращавшемуся к постоянному лагерю. Он выдержал это, но в глубине души желал, чтобы больше таких испытаний не выпадало на его долю. Тенистый, прохладный лагерь с проточной водой был самым желанным местом отдыха. Одного за другим, всех раненых устроили поудобнее. Тут Том узнал, что семь человек из отряда Пилчэка убиты. Ори Тэск умер первым…
Глава XVI
Когда весной 1877 года по донесениям разведчиков сопротивление кочевых племен на юго-западе было сломлено, Том распрощался с Бэрном Хэдноллом, своим давним другом и товарищем. Дэв Стронгхэрл уже несколько месяцев как уехал в Спрэг к своей жене, и теперь Бэрн тоже хотел повидаться с женой и с родными.
— Что вы будете делать теперь, Том? — спросил Бэрн.
Доон опустил голову:
— Мне было бы слишком тяжело вернуться в Спрэг, как раз теперь. Видите ли, Бэрн, я не могу забыть Милли. Конечно, она уже давно умерла. Но иногда я вижу ее во сне, и она кажется мне живой. Мне хотелось бы узнать правду о ее судьбе. Когда-нибудь мне это удастся. Я отправлюсь с Пилчэком в Бразос. Крупная охота теперь там.
— Я собираюсь основаться около Спрэга, бросить ружье и взяться за плуг, — сказал Бэрн. — Отец всегда говорил, что наступит день, когда Спрэг станет центром скотоводческого и фермерского района.
— Да, я помню. Это была раньше и моя мечта. Но я изменился. Вероятно, это бродячая жизнь подействовала на меня. Пока меня еще манит простор. Когда-нибудь я вернусь обратно.
— Том, у вас есть сбережения, — задумчиво ответил Бэрн. — Разве не рискованно возить с собой все деньги? Теперь в охотничьих областях есть люди поопаснее, чем команчи.
— Я уже думал об этом, — сказал Том. — Это действительно рискованно. И я попрошу вас взять большую часть моих денег и положить их в банк.
— Это неплохая идея. Но представьте себе, что вы не вернетесь? Вы знаете, что нам приходилось переживать, знаете, сколько сильных и способных людей погибло. Подумайте, как нам повезло!
— Я думал и об этом, — многозначительно сказал Том. — Если я не приеду в течение пяти лет, то переведите деньги на имя ваших детей. Деньги теперь не имеют для меня большого значения… Но, по всей вероятности, я вернусь.
Этот разговор происходил в апреле в лагере, расположенном в верховьях Красной реки. В тот день уезжало множество охотников с повозками, нагруженными шкурами бизонов. С одним из таких огромных охотничьих караванов отправлялся на север Бэрн Хэднолл. Том и Пилчэк готовились к большой охоте в окрестностях реки Бразос, о которых ходили слухи, как о каком-то золотом дне. Когда они собирали и подготовляли отряд, к ним явился смуглый человек, небольшого роста, с очень оригинальным лицом, на котором была печать чего-то возвышенного и в то же время комичного.
— Я хотел бы присоединиться к вам, — заявил он Пилчэку.
Разведчик, привыкший оценивать людей с первого взгляда, очевидно, увидел, что это услужливый и способный парень.
— Верно, человек нам нужен. Но он должен быть опытным, — ответил Пилчэк.
— Глупые новички давно перевелись, — ухмыльнулся тот. — Я убил и ободрал больше четырех тысяч бизонов. И, кроме того, я кузнец и повар.
— Ну, я вижу, что вы один замените собою целый отряд, — широко улыбаясь, что с ним редко бывало, ответил Пилчэк. — На каких условиях хотите присоединиться к нам?
— Расходы, работа, прибыль — все поровну.
— Нет ничего лучше. Думаю, что мы будем рады принять вас. Ваше имя?
— Джонс, — ответил новоприбывший.
— Том Доон, — добродушно сказал разведчик, — познакомьтесь с Джоном.
Вместе с другим отрядом новоприбывшего охотника Хэултона, с которым был сын пятнадцати лет и еще двое сыновей постарше, Пилчэк отправился к реке Бразос. После благополучного путешествия, большею частью по проезжим дорогам, они достигли одного из притоков Бразоса, где им стали попадаться отдельные небольшие стада бизонов.
— Остановимся здесь на пару дней, прежде чем доберемся до главного стада, — сказал Пилчэк. — Мне очень хотелось бы поохотиться одному. Думаю, что на берегах Бразоса охотники теснятся, как пчелы в улье. Пока можно, побудем подальше от вони и насекомых.
Оба отрада разбили лагеря на близком расстоянии один от другого. Это было, наверное, самое живописное место, которое только встречал Том в своих путешествиях по западному Техасу. Пилчэк сказал, что главное стадо, преследуемое массой охотников, прошло в нескольких милях к востоку отсюда. Поэтому воздух здесь был чист, вода не загрязнена, трава не измята и деревья не поломаны. Может быть бой с индейцами так закалил волю Тома Доона, что истребительная охота на бизонов не вызывала в нем теперь такого чувства неприятия, как когда-то. Затем бродячая жизнь на открытом воздухе превращается в привычку, она приковывает к себе человека. Кроме того, Том постоянно испытывал тоску и неудовлетворенность жизнью, которые могли смягчить только работа и движение.
Он очень привязался к Черри Хэултону. Это был стройный мальчик, рыжий, с веснушчатым лицом, и, как это и подобало мальчику в западных штатах в семидесятых годах, он преклонялся перед разведчиком и перед Томом, — опытными охотниками на бизонов. Он и его товарищи, братья Дэн и Джо Ньюман, пользовались каждой свободной минутой, приставали к Пилчэку и Тому и требовали у них рассказов, как собаки костей.
Отряды продвигались вдоль притока по направлению к слиянию его с Бразосом. По мере того как количество бизонов увеличивалось, они встречали все больше охотников, и в начале мая оказались в области, где находилось главное стадо и где густо расположились охотничьи лагеря. Среди этих охотников попадалось немало воров и грабителей, и это вызывало необходимость зорко охранять лагеря и всегда оставлять одного или несколько человек на страже. Тому и Черри приходилось часто целый день оставаться в лагере, и это было очень приятное разнообразие, хотя работы было выше головы. Лагерь их был расположен в том месте, где Бразос пересекала старинная испанская дорога из Стэкед Плэнс, по которой происходило непрерывное движение. Охотники, нагруженные повозки, новички и старые, опытные люди, солдаты и индейцы проезжали мимо лагеря, и редко выдавался день, когда ни один из путешественников не останавливался хотя бы на час.
Однажды проездом по дороге в форт Уорс остановился старый знакомый Тома.
— Робертс! — радостно и изумленно воскликнул Том.
— Я только что из форта Силл, — сказал Робертс, тоже обрадованный.
— И у меня есть новости для вас. Помните ли вы Бурого Хорса, вождя команчей, с которым мы сражались, когда мне прострелили руку?
— Вряд ли я смогу это забыть, — ответил Том.
— Ну, так команчи, оставшиеся еще в живых, понемногу стали являться в форт Силл и сдаваться. И от них мы узнали, что солдаты выдержали долгий бой с Бурым Хорсом, и какой-то сержант убил старого вождя и его жену.
— А слыхали ли вы что-нибудь еще о ружье Хэднолла?
— Слыхал. Вы, вероятно, помните, что у Хэднолла было замечательное ружье, как раз такое, какое могло прельстить краснокожих, и обладание этим ружьем оказалось роковым для всех индейцев, которые завладевали им. Первый получил его сын Хорса. Это он повел атаку на нас и попал под наш огонь. Он был убит, и помню, труп его был весь пронизан пулями. Затем оно перешло к индейцу по имени Пять Перьев. Выяснилось, что он был тоже убит нами. После этого каждый краснокожий, к которому попадало ружье Хэднолла, погибал. В конце концов, они перестали употреблять его, считая, что это плохая примета для них. Дело же было просто в том, что индейцы, у которых было ружье Хэднолла, становились безрассудно смелыми, именно потому, что полагались на это ружье и лезли прямо под наши пули. Но они решили, что тут какое-то дьявольское колдовство.