енщину.
Действительность оказывалась тем чудовищнее и невероятнее, чем меньше она раньше верила подобным рассказам. Если ее друзья, вдалеке от опасности, мирно занимаясь своей работой, пытались иногда описывать подобные истории, то они и наполовину не постигали всего того ужаса, который теперь ожидал ее. Нападение разбойников на почтовую карету, убийство и ограбление какого-нибудь одинокого золотоискателя, схватки в салунах и на дорогах, бесполезное преследование отчаянных бандитов на границе, хитрых, как арабы, и ловких, как апачи, — все это достаточно страшно, но есть нечто еще более страшное. Настоящий смысл ее плена действовал на ум и мужество Джейн Рэндль подобно грубым, возмутительным ударам острых шпор. Теперь она должна бороться с Келсом всем, что только есть в ее распоряжении, всей кошачьей хитростью, лукавством, всей той чертовской изворотливостью, на какую только когда-либо была способна женщина. Она должна обмануть его, провести, убить… или же покончить с собой. Ее страх и отвращение ушли в самую глубину души и пробудили до сих пор незнакомые ей силы. Страха она больше не испытывала. Она почувствовала себя равной этому человеку. Что ж, хорошо! Она пойдет ему навстречу, и кто проиграет, неизвестно.
Глава IV
Джейн ехала все дальше и все больше собиралась с силами, стараясь не встречаться с Келсом глазами. Наконец, уверилась, что больше ничем не выдаст себя.
Этого она добилась как раз в тот момент, когда путь их круто пошел под гору, и ей пришлось следить за своей лошадью и думать о собственной безопасности. Келс начал подниматься на одну из сплошь усыпанных глыбами гор. Временами Джейн приходилось идти за ним пешком. Бесконечно тянулась эта каменистая пустыня. Пробегавшие по полянкам лисицы и волки пугливо оглядывались на незнакомцев. Кругом высились темные вершины. Полдень уже давно миновал, когда они снова начали спускаться, зигзагами подвигаясь по ущельям и острым выступам.
Освещенная красным закатом одинокая вершина отчетливо вырисовывалась на голубом небе. Наконец, Келс остановил свою лошадь. Этим закончился самый длинный переход, когда-либо совершенный Джейн. Милю за милей взбирались они то вверх, то вниз по едва уловимым извилистым тропинкам и вот, наконец, проникли в самую сердцевину гор.
Место, где они остановились, представляло собой самое дикое и прекрасное зрелище, какое ей когда-либо приходилось встречать. Отсюда начиналась узкая ложбина, окруженная невысокими стенами, сплошь покрытыми густой травой, дикими розами, соснами и бальзамином. Между деревьями, навострив уши, неподвижно стояли любопытные лани, словно домашние животные. Волнующиеся полосы в траве свидетельствовали о множестве мелких разбегавшихся зверьков.
Под громадным бальзаминовым деревом Джейн увидела открытый маленький блокгауз. Судя по свежей желтизне балок, домик этот был построен совсем недавно.
Одним быстрым взглядом охватила она особенности этого уголка. Сойдя со своей лошади, Келс подошел к ней. Она открыто взглянула на него, хотя и не прямо в глаза.
— Я так устала, что, пожалуй, мне даже не слезть самой, — сказала девушка.
— Пять миль то в гору, то под гору. И ни разу не заныть при этом! — воскликнул пораженный Келс. — Вы настоящий молодец!
— Где мы находимся?
— Это «Последняя ложбина». Очень немногие знают ее и эти немногие — мои подчиненные. Я решил доставить вас сюда.
— Надолго? — спросила она, чувствуя его упорный взгляд.
— Гм! До тех пор, пока… — медленно произнес он, — пока я не получу своего выкупа.
— Какую сумму вы потребуете?
— Сейчас вы стоите сотни тысяч золотом… Возможно, что потом я соглашусь отпустить вас и за меньшую сумму.
Джейн поняла двусмысленное, почти обнаженное значение его слов. Он оглядел ее.
— О, мой бедный дядя! Никогда-то не найдется у него столько денег!
— Найдется! — сурово сказал Келс.
Подойдя, он помог девушке сойти с лошади. Все ее члены затекли и, беспомощная, она доверилась его рукам. Келс обращался с ней бережно и по-джентельменски. Первая мучительная проба для Джейн окончилась благополучно. Интуиция не обманула ее. Ход был дан правильный. Келс мог быть самым опустившимся из всех негодяев, да, по всей вероятности, он и не представлял собою ничего лучшего; однако, присутствие девушки, несмотря даже на его откровенное желание, отчасти вызвало воспоминание о том времени, когда, живя среди иных людей, он сам был совсем иным человеком. Это последнее звено, связывавшее Келса с его прошлым и с его лучшим «Я», как раз и поддерживало мужество Джейн. Она видела предстоящую ей трудную и опасную игру, на которую шла.
— Вы весьма благовоспитанный разбойник, — заметила она. Но он не услышал ее слов или же просто не обратил на них внимания. Его глаза оглядывали ее с головы до ног. Внезапно он подошел к ней почти вплотную, точно желая помериться с ней ростом.
— Я и не думал, что вы так высоки, вы выше моего плеча.
— Да, я очень тощая и длинная.
— Тощая? Нисколько! У вас прекрасная фигура, высокая, гибкая, сильная. Вы похожи на одну наездницу, которую я некогда знал… Вы — очаровательное создание, знаете ли вы это?
— Приблизительно. Мои знакомые не решаются льстить мне так прямо. Ну, а от вас мне, вероятно, волей-неволей придется принять это. Но, признаться, я вовсе не ожидала, что мне придется выслушивать комплименты от Джека Келса, атамана пограничного легиона.
— Пограничного легиона? Откуда у вас это название?
— Я нигде его до сих пор не слышала. Оно пришло мне только сейчас в голову.
— А! Это блестящая мысль, и я использую… ее со временем. Ну-с, а как вас зовут? Я слышал, как Робертс называл какое-то имя.
При упоминании Робертса Джейн почувствовала, как ужас ущемил ее сердце, однако, она даже глазом не моргнула.
— Меня зовут Джейн.
— Джейн! — положив свои тяжелые жестокие руки на ее плечи, он повернул ее лицом к себе.
И снова она увидела его взгляд, странный, точно отблеск солнца на льду. Ей волей-неволей приходилось смотреть на него, и это было самым тяжелым испытанием. Часами подготовлялась она к этому моменту, настраивала себя, напрягалась до предела. Теперь она быстро подняла на него свой взгляд. Ах, эти глаза! Два окна в серую бездну ада. Но она глядела в них, в этот полный мрак и бездушие, и ее взгляд выражал одну только робость, испуг и неведение невинной девушки.
— Джейн! Знаете вы, для чего я привез вас сюда?
— Конечно, вы уже говорили мне об этом, — ответила она твердым голосом. — Вы хотите получить за меня выкуп… Но я боюсь, не придется ли вам отправить меня обратно домой, не получив за меня ни пенса.
— Догадываетесь ли вы, что я с вами сделаю? — продолжал он хрипло.
— Со мной сделаете? — повторила она, не дрогнув ни одним мускулом. — Вы… вы ничего не говорили мне… Я не думала больше ни о чем… Но ведь вы не сделаете мне ничего дурного, не правда ли? Я ведь не виновата, что у моего дяди нет денег, чтобы выкупить меня.
— Понимаете вы, что я хочу сказать? — спросил он, сильно встряхнув ее за плечи и мрачно глядя на нее.
— Нет! — она сделала попытку сбросить с себя его руки, но тем сильнее и крепче он удерживал ее.
— Сколько вам лет?
— Мне? Семнадцать, — ответила она, и ложь легко сошла с этих губ, всегда ненавидевших всякую фальшь.
— Семнадцать? — удивленно воскликнул он. — Честное слово?
Вместо ответа она презрительно вскинула голову.
— А я считал вас женщиной, по крайней мере, лет двадцати пяти, но уж никак не моложе двадцати двух.
Семнадцать при такой фигуре! Совсем девчонка, ребенок! Ведь вы же еще ничего не понимаете!
И, почти оттолкнув ее, точно сердясь не то на себя самого, не то на нее, он пошел к лошадям. Джейн направилась к хижине. После этого первого столкновения и пережитого напряжения во всем своем теле Джейн ощущала полную разбитость. Но тем не менее она поняла, что хорошо закинула петлю, и ее душевное равновесие сразу же восстановилось.
Дикий вид местности странно очаровывал ее. Под бальзаминовым деревом лежали два больших плоских камня, исполнявших, очевидно, роль скамеек, возле которых пробегал быстрый неширокий ручеек. На стволе дерева девушка заметила что-то белое и, подойдя ближе, увидела червонный туз, пригвожденный к коре несколькими пулями. Каждая отдельная дырочка касалась красного сердечка, но один выстрел пронзил его насквозь. Под этой дырочкой стояло грубо нацарапанное карандашом имя «Гульден». Когда Джим Клэв напугал ее именами Келса и Гульдена, ей и в голову не пришло, что дело идет о настоящих людях, с которыми ей придется встретиться и пережить столько страхов. Теперь же она стала пленницей одного из них. Ей захотелось расспросить Келса, что представляет из себя этот Гульден.
Блокгауз походил на бревенчатую коробку без окон, без печи; пол его был устлан сухими и полусгнившими ветвями бальзамина. Едва заметная тропинка шла от хижины вдоль ложбины. Джейн поняла, что эта дорога уже несколько месяцев не видала ни одной лошади. Келс и в самом деле хорошо выбрал место, запрятав ее в этой дыре. Только индеец мог бы проследить весь путь Келса, друзьям же никогда не отыскать ее в этой западне.
Долгая езда давала себя знать. Джейн разгорячилась. Вся она была покрыта пылью, руки ее расцарапаны, волосы растрепаны, юбка разорвана. Подойдя к своему седлу, она открыла потайной карман и пересчитала свои вещи. Их было немного, но теперь, принужденная жить в такой глуши, она очень их ценила. Достав полотенце, мыло и гребенку, она пошла к ручью и, засучив рукава, принялась приводить себя в порядок. Ловкими пальцами расчесав волосы, она сделала ту прическу, которую носила, когда ей было всего шестнадцать лет. Затем решительно направилась к К ел су, распрягавшему тем временем лошадей.
— Давайте я помогу вам приготовить ужин! — сказала она.
Стоя на коленях среди беспорядочно разбросанных по земле пакетов, он удивленно поднял на нее глаза; оглядев сперва ее прекрасно-округленные сильные с нежным загаром руки, он остановился на ее лице, порозовевшем от усердного омовения ключевой водой, и воскликнул: