— Тебе это только кажется, но я знаю, как обстоит дело. Говорю тебе, что Гульден только из-за меня разошелся с Келсом. Мне кажется, я умерла бы от ужаса, имея перед собой двести миль дикой гористой местности и эту гориллу за своей спиной.
— Но, Джейн, если бы ты отважилась на побег, то Гульден никогда бы не получил тебя живой, — серьезно заметил Джим. — Этого-то тебе бояться нечего.
— Я испытываю перед ним нечеловеческий ужас. Считаю его настоящей гориллой и уверена, что он утащил бы меня даже мертвую… Нет, Джим, давай подождем, предоставь мне выбрать момент. Доверься мне. О, Джим, раз мне удалось спасти тебя от участи бандита, то теперь я на все способна! Келса, Пирса или Вуда я еще смогу провести, и вообще каждого из них, всех, кроме Гульдена.
— Ну, а если перед Келсом встанет вопрос: следовать ли за тобой или спешить на прииски, то что он предпочтет?
— Он погонится за мною, — ответила она.
— Но ведь Келс с ума сходит по золоту. У него всего две страсти: овладеть золотом и проиграть его.
— Возможно. Но сперва он все-таки погонится за мной. Также и Гульден. В этих горах мы не сможем ехать так быстро, как они. Мы заблудимся, не зная ни тропинок, ни мест, где есть вода. Мы заблудимся, и нас поймают. Какой-то голос твердит мне, что не Келс найдет нас, а именно Гульден со своей бандой.
— Ну, как хочешь, Джейн, — ответил Клэв. — Но ведь ты осуждаешь меня на сущие пытки. Я должен оставлять тебя с Келсом и с этими бандитами. Это будет, пожалуй, еще труднее, чем вся моя жизнь здесь до сих пор.
— Джим, Джим, мне ничего не грозит, — воскликнула девушка убедительно. — Из двух зол — это меньшее. Жизнь обоих нас зависит от нашего благоразумия. И ради тебя, Джим, я хочу живой выйти из игры.
— О, моя любовь, как счастлив я слышать это из твоих уст! — воскликнул он, глубоко взволнованный. — Ведь я уже никогда не надеялся увидеть тебя… Но прошлое пусть и останется прошлым. С этого момента я начинаю жить сызнова. Я стану таким, каким ты хочешь, буду действовать так, как ты пожелаешь.
И снова Джейн властно потянуло к нему. Подняв свое раскрасневшееся лицо, она умоляюще взглянула на него, покорная, с чарующей и опасной лаской во всем своем существе.
— Джим, целуй меня и держи меня так же крепко, как и в тот вечер.
И не Джейн первая нарушила это объятие.
— Найди мою маску, — сказала она. Клэв поднял с земли свой револьвер и немного погодя нашел и кусок черного фетра. Он держал его в руке с таким видом, как будто это была какая-то смертоносная штука.
— Завяжи мне ее.
— Джейн! — воскликнул он, выполнив ее просьбу. — Теперь никто не увидит твоего лица, но одежда твоя… слишком уж подчеркивает твои линии. И, черт возьми, я должен признаться, что ты красива, дьявольски хороша, очаровательна! Но я ненавижу это одеяние…
— Да, и я не терплю его. Но надо смириться, а ты постарайся меня больше не стыдить… А теперь прощай. Все время помни обо мне, как я о тебе…
С этими словами Джейн вырвалась и побежала из леса. По дороге она натолкнулась на свою лошадь и повела ее к блокгаузу. Многие из лошадей разбежались. Около блокгауза никого видно не было, но Джейн заметила группу мужчин во главе с К ел сом, подымавшихся вверх по холму. Счастье улыбнулось ей. Вряд ли кто заметил ее отсутствие. Девушка только собралась с силами, чтобы добежать до своей комнаты и броситься на постель, изнемогая от слабости, волнения и чувства бесконечной благодарности. Наконец-то разрешилась вся невыносимая двусмысленность ее положения.
Глава XIII
Уже давно наступил полдень, прежде чем Джейн снова вышла из блокгауза и увидела, что бандиты не обращают на нее почти никакого внимания.
Келс расхаживал легкой походкой, с сияющими глазами, с поднятой головой, точно прислушиваясь к чему-то. Возможно, он слушал дьявольскую музыку своих грядущих надежд. Джейн нередко с удивлением смотрела на него. Даже бандит, придумывающий свои разбойничьи планы, может строить воздушные замки и радоваться жизни.
А тем временем все остальные, по двое и по трое, покидали лагерь. Каждая группа, сопровождаемая мулами и лошадьми, на этот раз так упаковала свой груз, как Джейн еще ни разу не замечала. Кирки, лопаты, старые сита, и в особенности сковородки, вывешивались на самых видных местах и должны были показать, что едут самые настоящие золотоискатели. Кругом царило лихорадочное оживление, и только за сияющим лицом Келса чувствовалась мрачная, угрожающая инициатива.
К заходу солнца в лагере остались только Келс, Пирс, Вуд, Джим Клэв и седоволосый Джесси Смит.
Когда Джейн проснулась на следующее утро, вся ее комната еще была полна серым мраком. Из большого блокгауза доносился шум, снаружи гудели голоса, и раздавался стук лошадиных копыт.
Джейн так долго собиралась, что Келс уже несколько раз окликал ее. С большой неохотой покидала она свое жилище, такое скрытое и надежное. Еще большой вопрос, удастся ли ей снова получить такое удобное помещение. Кроме того, расставаясь, девушка ощутила тихую привязанность к нему за все страдания и размышления, которые ей пришлось вынести здесь.
Серый мрак уступал место рассвету. Все мужчины, за исключением Келса, были уже в седле, а нагруженные лошади уже тронулись в путь. Задвинув грубую дверь блокгауза, Келс вскочил на лошадь и приказал Джейн следовать за собой. Взглянув вперед, она заметила, что третьим наездником от нее был Джим. Это обстоятельство придало совершенно иной характер утреннему выезду в Олдер Крик.
Смит двинулся из долины через горную расселину и сплошь усеянный валунами хребет в новое ущелье. Дорога была отвратительная. Некоторое время она шла по каменистому руслу ручья, где лошади скользили по мокрым и гладким валунам. Продвигались очень медленно, что утешало Джейн. Чем дольше они проведут в пути, тем лучше. Ведь там, в конце пути, их ждали Гульден, остальные разбойники, приисковый лагерь и тысяча неожиданностей.
Около полудня сделали привал с весьма оживленным настроением.
Во время обеда Келс заметил Джима.
— Послушай-ка, дружок, ты что-то вдруг повеселел. Никак тому виной наши проекты?
— Не совсем! — ответил Клэв. — Я перестал беспрерывно тянуть виски. По правде говоря, Келс, я уже начал ловить белых мышей.
— Я очень рад этому. Еще ни разу мне не встречался человек, который бы много пил и не терял при этом головы. Я тоже не выдерживаю долго, хотя обычно пью очень немного.
Услышав это, бандиты громко расхохотались, считая слова Келса шуткой. Келс и сам охотно смеялся, но несколько раз подмигнул Джейн.
Однажды Келс поручил Клэву оседлать лошадь Джейн. Пробуя ремни, Джим прикоснулся своей рукой к руке девушки. Это прикосновение наполнило ее сладкой дрожью; она взглянула на Джима, но тот отвернулся. Вероятно, он не доверял своим глазам.
И снова начался бесконечный путь по ущельям. Тропинки были такие грубые и извилистые, что по расчету Джейн они проезжали не больше трех миль в час. Приходилось беспрестанно помогать своей лошади выбирать дорогу, и это целиком завладевало вниманием. Только с наступлением темноты был сделан второй привал. Джейн хотела было помочь в чем-нибудь, но Вуд посоветовал ей лучше отдохнуть. Все мужчины, и особенно Бейд Вуд, старались оказать ей всевозможные услуги, и только Джим Клэв держался в стороне из боязни выдать себя.
Джейн лежала закутанная в одеяла в нескольких метрах от костра. Однажды Келс обернулся в ее сторону, чтобы посмотреть, как отдалена она от них, и затем, понизив голос, рассказал какой-то анекдот. Окружающие захохотали. Пирс, в свою очередь, также что-то рассказал и тоже старался, чтобы она не могла услышать его. В своем оживлении они уселись плотнее, и Джесси Смит, по-видимому, большой весельчак, вскоре заставил их прямо взвыть от удовольствия. Джим Клэв громко хохотал заодно с ними.
— Послушай, Джим, а как ты справился со своей историей? — заметил Келс.
— С какой историей?
— Ну, с той, из-за которой ты явился сюда и дал мне счастливую возможность прикарманить тебя, — ответил Келс с принужденным смехом.
— О, ты говоришь о девушке?.. Само собой, я справляюсь с этим, но только тогда, когда не пьянствую.
— Расскажи нам, Джим, — сказал Келс с особым любопытством.
— Хорошо, — ответил Клэв, делая вид, что воспоминание причиняет ему боль.
— Я родом из Монтаны[17]. Зимой охотник, летом золотоискатель. Однажды скопил кругленькую сумму, несмотря на то, что нередко спускал кое-что в картишки и на виски. Ну, само собой, там была девушка. Красавица, из-за которой я попал в скверную историю. Оставив все свои пожитки у нее, я отправился за золотом. По моем возвращении мы хотели пожениться. Я не показывался шесть месяцев, мне здорово везло, но в последний момент решительно весь мой золотой песок у меня украли. Когда я вернулся обратно, моя девица успела выйти замуж за другого, и все, что я у нее оставил, подарила ему. Я запил. А пока я пьянствовал, они принялись распускать обо мне паршивые слухи. Это было делом ее рук. Мне пришлось бежать, и постепенно я докатился сюда на границу.
Прослушав эту вымышленную Клэвом историю, Келс задумчиво отошел от костра и, закутавшись в одеяла, улегся неподалеку от Джейн.
На следующий день измученная кавалькада выбралась, наконец, из цепи гор, скал и колючего кустарника на широкую и пыльную дорогу, очевидно, совсем недавно проложенную, о чем свидетельствовали совершенно свежие пни спиленных деревьев. Видно было, что множество людей пользовалось этой дорогой.
Келс казался сильно взволнованным; Пирс выглядел настороженно, и глаза его рыскали кругом, точно глаза ястреба; Смит походил на ищейку, почуявшую след.
По краям дороги валялись груды тележных обломков, колес, посуды, ящиков, старого тряпья от палаток, занесенного ветром в кусты; мертвые мулы и ослы. Все выглядело так, как будто здесь только что проехала отступавшая армия. Вскоре дорогу пересекла тенистая речка. Перебравшись на другой берег, кавалькада тронулась по дороге, свернувшей теперь вдоль течения реки.