— Действительно, здесь следы пешеходов, — сказал Роланд. — Но я не понимаю, как они сюда попали!
— Друг, я вижу, что ты в лесу совсем не на своем месте, — сказал Натан. — Посмотри, это следы пятерых индейцев, которые все время, более часа крались за тобой.
— Ужасно! — воскликнул Роланд, содрогаясь при мысли об опасности, так близко угрожавшей им.
— Конечно, ужасно, друг! — повторил Натан. — Но ты будешь немного более ценить маленького Пита, если я тебе скажу, что он открыл мне этот секрет, в то время как я спокойно охотился за дичью в лесу. Он показал мне следы пятерых путников, которые кружили по лесу, как ястреб, все время в круг, в круг, в круг, и он показал мне также, что пятеро шавниев все время выслеживают их. Тогда я подумал: «Несчастие может случиться с этими пятью существами», и собрался и пошел за Питом, чтобы отыскать их. И по существу, друг, ты всецело обязан одному Питу тем, что я нашел тебя среди огромного леса.
— Если так, то я никогда не скажу ничего дурного ни об одной собаке. Но поспешим. Я думал, что дорога ведет нас к броду. Теперь я вижу, как жестоко ошибся. Мы должны отправиться в противоположную сторону.
— Конечно, нет, друг! — сказал Натан хладнокровно. — Пит хочет, чтобы мы опять отправились по той же дороге, и я совершенно с ним согласен. Мы должны следовать за этими пятерыми индейцами, если дорожим своими жизнями.
— В уме ли вы, послушайте?! — воскликнул Роланд. — Ведь это значило бы добровольно отдаться в руки этих убийц! Нет, нет, пойдем туда, где лес открыт перед нами!
— А как думаешь ты, друг, долго ли он будет открыт? — спросил Натан. — Я говорю тебе, что ты окружен индейцами. На юге они у брода, на западе бушуют глубокие волны потока, а впереди выслеживают нас шавнии. Друг, мы должны направиться к северу, следом за пятерыми, жаждущими убийства тварями. Тогда мы будем знать, какая опасность угрожает нам, и сумеем ее избежать, если же мы пойдем в другую сторону, то наверняка угодим в засаду!
— А как мы избежим этих пятерых негодяев? — спросил Роланд.
— Просто тем, что они будут находиться впереди нас, — заметил Натан. — Мы будем следовать за ними, пока они не повернут назад. В этом случае мы дадим им пройти мимо нас и снова очутимся у них в тылу.
— Делайте, как хотите, вам лучше знать, — согласился Роланд. — В любом случае нам придется иметь дело всего с пятерыми противниками, и если вы спасете девушек, то мы уж как-нибудь справимся с этими негодяями!
— Не беспокойся, друг! — сказал Натан. — Мы не натолкнемся на индейцев. В этом мы можем всецело положиться на Пита. Ты скоро увидишь, что за превосходный друг маленький Пит. Для такого миролюбивого человека, как я, в высшей степени необходимо иметь проводника, который предупреждал бы его о приближении опасности.
Сказав это, Натан выстроил путешественников в колонну и предложил им следовать за ним в полном молчании. Сам он решил идти шагах в двухстах впереди, поскольку остальные ехали верхами.
— Как только ты заметишь, брат, что я взмахнул рукой над головою, — сказал он Роланду, давая свои последние наставления, — тотчас же останови своих людей. Если же ты увидишь, что я бросился на землю, то все сверните в первое попавшееся укрытое место и затаитесь, потому что тогда ты с уверенностью можешь считать, что близится опасность. Но не тревожься чересчур: верь, что с помощью маленького Пита мы сумеем преодолеть все трудности.
После этого утешительного напутствия Натан опередил на двести шагов остальных путешественников, пустил собаку шагов на сорок впереди себя, причем та остановилась, как бы ожидая приказаний своего хозяина, который сделал ей знак рукой. Вслед за ними весь отряд тронулся в путь.
Если бы Роланд шел впереди и мог наблюдать за собакой квакера, то он удивился бы способностям животного. Бесшумно подвигалась собака вперед, посматривала то вправо, то влево, время от времени, подняв нос, нюхала воздух и вела себя при этом так, как будто сознавала опасность и знала, что счастье или несчастье шести человек зависит от ее находчивости. Расстояние не позволяло Роланду видеть все это, и он должен был довольствоваться тем, что следил глазами за высокой фигурой Натана, который уверенно шел сквозь лесные дебри с холма на холм легкими и свободными шагами, совсем не такими, как его обыкновенная неуверенная походка. Он взбирался на пригорок, когда маленький Пит в первый раз показал свой ум, на который странствующий Натан возлагал такую большую надежду. Не успела собака взойти на вершину холма, как вдруг остановилась, припала к земле и слегка завиляла хвостом. Она лежала неподвижно, как камень, словно мертвая. Натан остановился сам и подал остальным знак остановиться. Затем он стал с величайшей осторожностью прокрадываться вперед. Едва он поднялся на гребень холма, как тут же бросился на землю, и Роланд понял, что им угрожает близкая опасность. Он быстро осмотрелся в поисках подходящего места, где бы можно было спрятаться, и повел своих спутников, чтобы скрыть их в густом кустарнике. Там он приказал им стоять смирно. Из-за кустов он мог наблюдать за проводником, который все еще лежал на земле и только изредка, как змея, проползал на животе вверх по склону, пока лежащий по ту сторону холма лес не открылся его взорам.
В таком положении Натан пробыл несколько минут. Роланд наблюдал за ним с напряженным вниманием до тех пор, пока мог сдерживать свое нетерпение. Наконец, он передал лошадь негру, решив также взобраться на холм и собственными глазами убедиться, насколько велика опасность. При этом он принимал такие же меры предосторожности, как и Натан: бросился на землю, как только достиг гребня холма. Таким образом, подполз он к Натану и сразу понял причину нерешительности квакера.
По ту сторону холма лес был редок и лишен подлеска; мощные деревья далеко отстояли одно от другого; в пространстве между ними сгущался вечерний сумрак. Вдалеке Роланд заметил расплывчатые тени людей, шедших друг за другом гуськом. Они бесшумно и быстро, подобно диким кошкам, приближались к холму, на вершине которого затаились Натан и Роланд. Их было пятеро.
— Дикие! — шепнул Роланд.
— Индейцы-шавнии, — подтвердил Натан и спокойно. прибавил, — они снимут скальпы с тебя и твоих девушек, если мы не сумеем обмануть их.
В глазах Роланда блеснула решимость, и кулаки его сжались.
— Так, — прошептал он, — их всего пятеро, и мы не сможем оторваться от них, так как лошади слишком измучены, чтобы выдержать длительную погоню.
— Ты совершенно прав, друг, — согласился Натан. — Мы не сможем убежать с измученными и испуганными женщинами от этих тварей.
— Мы и не хотим бежать, — сказал Роланд решительно. — Краснокожие целыми часами преследовали нас, чтобы отнять у нас жизнь, и я знаю только одно средство удержать их: напасть на них.
— Но, друг мой, это значит вступить с ними в борьбу, — сказал Натан боязливо.
— Только так! Их только пятеро, и все они пешие. Право же мы должны первыми напасть на них, убить и очистить от них лес! Четверо сильных мужчин, обороняющих слабых женщин… Это должно удасться!
— Четверо? — повторил Натан с видимым смущением. — Не думаешь ли ты, друг, что уговоришь меня вступить в бой? Нет, друг, ты не должен забывать, что я человек мира.
— Как? — возмутился Роланд. — Вы не хотите защищать свою жизнь от этих негодяев до последней возможности? Вы хотите не сопротивляясь позволить им искрошить нас томагавком, тогда как вам достаточно лишь нажать курок ружья, чтобы спасти свою жизнь?..
— Друг, мне хотелось бы бежать, — сказал Натан, — а если этого нельзя сделать, то я ничего лучшего не придумаю, как позволить умертвить меня.
— Но, — вознегодовал Роланд и схватил руку Натана, — если вы, действительно, так трусливы или безумны, что не желаете бороться за свою жизнь, то неужели вы и в самом деле откажетесь встать на защиту беспомощных девушек? Подумайте, если бы у вас была жена, ребенок, мать, которым бы грозила смерть, неужели вы могли бы спокойно стоять и смотреть, как их убивают?
При страстных словах молодого человека загорелое лицо Натана стало бледно, как мрамор, и рука его задрожала в руке капитана. Он отчужденно посмотрел на него и в волнении, сквозь зубы пробормотал:
— Друг, тебе дела нет, как бы я поступил в таком случае. Я человек, как и ты, и у меня, как и у тебя, есть совесть. Если ты хочешь сражаться — сражайся, и пусть твое решение останется делом твоей совести. Если ты хочешь защищать свою сестру и если у тебя есть призвание к борьбе, делай все, что можешь своим ружьем, ножом или томагавком! Убивай, поражай, наноси раны — словом, как хочешь. Если совесть твоя не упрекает тебя, то и я не стану тебя упрекать. Но что касается меня, то оставь меня в покое. У меня нет ни жены, ни ребенка, и если ты обойдешь весь свет, то нигде не найдешь ни одного человека, который был бы моим другом или родственником.
— Но я спрашиваю вас, как бы вы сейчас поступили, будь у вас жена или ребенок?..
— Да нет же у меня ни жены, ни детей! — прервал Натан вспылив. — Зачем говоришь ты о них, друг? Оставь мертвых в покое, их голос не достигает более моего слуха. Думай о своей собственной крови и делай все, что можешь, чтобы сохранить ее!
— Я, конечно, стал бы защищаться и в том случае, если бы даже не рассчитывал на вашу поддержку, — возразил Роланд. — Я чувствую, как кровь закипает во мне, когда я вижу этих крадущихся тварей и думаю о том, с какой целью следуют они за нами по пятам. Я отдал бы целый год жизни за то, чтобы обмануть их!
— Ты сумеешь, по крайней мере, помешать их злому умыслу, если доверишься людям, которые сопровождают тебя, — сказал Натан. — Конечно, — прибавил он, — мы должны быть готовы к кровавой встрече, потому что краснокожие сошли с тропинки и идут на нас.
— Они останавливаются! — воскликнул Роланд поспешно. — Они оглядываются… Они потеряли след… И вот — они идут… Натан, если ты не можешь сражаться, то можешь дать, по крайней мере, дельный совет. Скажи же, что должен я делать сейчас?