— Но как можно верить таким сказкам? — воскликнул Роланд.
— А почему бы и не верить им, раз мы испытываем на себе их действительность? — возразил полковник. — Все индейские племена, особенно шавнии, так боятся его, что ни один из этих дикарей не приблизится к крепости в продолжение трех лет, так как он особенно часто усиленно бродит в ближайших к нам лесах и убивает диких, где бы ни повстречал их. Так как он, по-видимому, особенно преследует шавниев, то другие племена называют его также «Шавневанновином», т. е. жалобным криком шавниев, так как он всегда схватывает их за горло и заставляет выть. Во всяком случае, вы должны же допустить, что раз вы находите убитого и скальпированного индейца, должен существовать и тот, кто убил и скальпировал его.
— Без сомнения, — кивнул Роланд, — но убийцею его мог быть и человек, а не какое-то сверхъестественное существо.
— Чужестранец! — сказал полковник, улыбаясь и покачивая головою. — В наших местах нет обычая, убив индейца, отказываться от этой чести. Во всем штате Кентукки не найдется человека, который не испытал бы особенного удовольствия, убив в честном поединке дикаря, показать его скальп своим соседям. И все-таки никто никогда не показывает скальпа индейца, труп которого найден в лесу со знаками Дшиббенёнозе. А кроме того, капитан, — добавил совершенно серьезно почтенный полковник, — есть люди, которые собственными глазами видели привидение.
— Это, действительно, доказательство, против которого мне нечего возразить, — согласился капитан Форрестер, который заметил, что его недоверчивость неприятна его новым друзьям.
— Да, конечно, видели, — повторил убежденно полковник. — Вениамин Джонс, Самуил Шарк и многие другие видели его бродящим в лесу, и все утверждают, что он представляет из себя высокую фигуру с рогами и головою, густо поросшею волосами, похожею на голову буйвола, и что перед ним бегает какое-то существо, напоминающее медведя, указывая ему дорогу. Его встречали только в чаще девственных лесов и поэтому прозвали лесным дьяволом. Он хорошо относится ко всему живому, кроме индейцев, и никто никогда не слышал, чтобы он причинил какой-либо вред белому. Я не суеверен, капитан, но что касается до Дшиббенёнозе, то я уверен в его реальности, хотя собственными глазами никогда его не видал. Встретить его в лесу — верный признак, что индейцы появились поблизости; если же он оставил след за собой, то это хороший знак, и можно почти с уверенностью рассчитывать, что кровожадные дикари опять удалились; потому что индейцы не выносят присутствия Дшиббенёнозе и исчезают, как только он появится. Он для них слишком хитер и силен. Прежде он никогда не отдалялся от нашей крепости, но несколько лет тому назад начал расширять область своих действий. В прошлом году летом, например, его видели в низовьях Соленой реки, в Джефферсоне, а потом он снова объявился на севере штата Кентукки. Да кроме того, рассказывают, что он преследует шавниев до самого их лагеря, хотя я не могу с уверенностью подтвердить это. А кто принес известие о Дшиббенёнозе? — спросил полковник, обращаясь к Тому.
— Рыкающий Ральф, Ральф Стакпол! — ответил улыбаясь Том.
— Рыкающий Ральф? — встревожился полковник. — Поди-ка, позаботься, чтоб лошади были целы, голубчик!
— Конечно, конечно, — согласился Том с отцом. — Необходимые предосторожности уже приняты, отец! Как только стало известно, что появился капитан Ральф, так шесть регуляторов[3] сошлись и приняли решение караулить всю ночь напролет. Между лошадьми вновь прибывших есть такие, а в особенности чистопородный конь капитана Форрестера, которого негр называет Бриареусом, что они покажутся Ральфу Стакполу достойными его внимания, а потому надо принять все меры предосторожности.
— Кто такой Ральф Стакпол и что он может сделать с моим Бриареусом? — спросил капитан Форрестер.
— О, он отчаянный малый! — усмехнулся Том. — Однажды, например, он в одиночку прикончил двух дюжих индейцев на Медвежьем лугу и украл у них много лошадей, чего шавнии ему никак не могут простить. Но у капитана Ральфа имеется один существенный недостаток, а именно тот, что он зачастую принимает лошадь честного христианина за клячу индейца и преспокойно крадет ее.
— И таких вот воров производят в офицеры в колониях? — невольно спросил Роланд.
— Разумеется, нет, — возразил полковник Бруце. — Речь идет не о настоящем звании капитана. Нашим людям, когда они отправляются за лошадьми и им приходит охота угнать у индейцев табун, (что считается вполне дозволенным, так как мы при этом отбираем у дикарей то, что они у нас ранее похитили), необходим опытный предводитель, а опытнее и ловчее Ральфа нигде не найдешь. Он с головы до пят конокрад, и никто не может сравниться с ним в изобретательности, с какой он выдумывает хитрости, чтобы провести индейцев. Правда, нехорошо то, что он иногда не делает различия между белыми и краснокожими, и по этой причине, его не вез-де-то охотно принимают.
Вслед за этим разговором мужчины вышли на улицу, где нашли довольно большую толпу любопытствующих, которые с удовольствием слушали рассказы Ральфа о новых деяниях Дшиббенёнозе. Этот Ральф оказался коренастым широкоплечим человеком с грубым лицом; но все существо его дышало таким хвастливым и при этом веселым самодовольством, что он скорее возбуждал смех, чем неприязнь. Его одежда состояла из грубого, грязного полотняного сюртука, кожаных брюк, которые по грязи и затасканности не уступали сюртуку. Старая круглая разорванная меховая шапка прикрывала его черные, торчавшие волосы, придавая его лицу тем более смешное выражение, что одной стороны околыша у нее совсем недоставало, а с другой стороны обрывок околыша болтался возле уха. «Капитан» был вооружен ружьем, ножом и томагавком, и потрясал ружьем, делая при этом такие удивительные жесты, гримасы и прыжки, что слушатели его не раз принимались хохотать над ними.
Когда он увидал коменданта крепости, то подскочил к нему и потряс ему руку прежде, чем тот успел ее спрятать за спину.
— Рад видеть вас, полковник, — воскликнул он. — И вас также, чужестранец. Какие новости привезли вы из Виргинии? Знайте, друг, я — Ральф Стакпол, аллигатор с Соленой реки.
— Ну, так занимайтесь делом и оставьте меня в покое, — сказал капитан Форрестер, которому не особенно понравилась фамильярность этого человека.
— Разрази меня гром! — воскликнул Стакпол. — Я джентльмен и жажду боя! Кулаком и всей рукой, зубами, ногтями, когтями и лапою, ножом, ружьем или томагавком уложу я своего противника! Кукареку!
И, произнеся эти слова, он привскочил высоко и захлопал руками, как петух крыльями перед боем. Полковник Бруце, смеясь, смотрел на него и сказал потом:
— Скажите-ка, Ральф, где вы украли гнедую кобылу?
Возбуждение, которое, казалось, только что воодушевляло Ральфа, мгновенно исчезло, и он стал смущенно озираться вокруг, что вызвало всеобщий громкий смех. Но он тотчас же сдержался и возразил:
— Я не крал никакой гнедой кобылы, господин полковник. Посмотрите-ка на нее. Я краду лошадей только у индейцев, и если кто осмелится утверждать противное, я разделаюсь с ним по-свойски, разрази меня гром!
— Потише, Ральф, успокойтесь! — сказал Бруце хладнокровно. — Я прекрасно знаю эту лошадь: это старая кобыла Питера Гарпера, который живет на противоположном нам северном берегу.
— Да, вы правы, конечно! — согласился Ральф еще более смутившись, чем прежде. — Но я одолжил ее у него на время, и, если хотите, можете оставить лошадь здесь, у себя. Скажите только, где бы мне достать другую лошадь, так как я еще до заката солнца должен ехать дальше.
— Куда? — спросил полковник.
— В крепость Св. Асафа, в 15-ти часах езды отсюда.
— Слишком далеко, чтобы регуляторы сумели уследить за вами! — возразил полковник и вызвал этим новый взрыв смеха у слушателей.
Ральф Стакпол, чтобы скрыть свое смущение, вел себя в это время донельзя глупо: хлопал руками, кричал петухом, фыркал и ржал, как лошадь, ревел, как бык, лаял, как собака кричал, как индеец, рычал, как пума, выл, как волк, и закричал, наконец, представляясь, что вызывает на бой:
— Где тот человек, который обвиняет меня? Кто рискнет бороться со мной? Я готов драться с каждым, будь он так же силен, как буйвол, или ловок, как кошка!
Всякий знал, что этот вызов не что иное, как бахвальство, которым Ральф надеялся замять дальнейший разговор с полковником Бруце, а поэтому никому из присутствовавших молодых людей не пришло и в голову поднять брошенную конокрадом перчатку. Они, напротив, дразнили рыкающего Ральфа и старались еще более возбудить его возраставшую ярость, упрекая его и перечисляя тех лошадей, которых он в своей жизни увел, никогда не помышляя об их возвращении.
Роланду вся эта комедия порядком надоела, и он хотел вернуться в дом, как вдруг на сцену вышло новое лицо, и появление его обещало вызвать еще большее веселье.
— Послушайте, Ральф, — сказал Том Бруце, — если вы, действительно, возымели большую охоту бороться, то вот человек, как раз подходящий для борьбы с вами! Смотрите, вон кровавый Натан!
При этом страшном имени поднялись хохот, крик, рукоплескания.
— Где он? — воскликнул Стакпол, высоко подпрыгивая и испуская громкий, торжествующий клич: — Разрази меня гром, если я не поколочу его! Выходи на бой! Кукареку!
— Вот это дело, Ральф! — закричали окружавшие конокрада молодые люди, хлопая его по плечу. — Покажи-ка свою храбрость и докажи нам, что ты настоящий мужчина.
Облик вновь прибывшего оказался ни чуть не лучше наружности конокрада. Но Роланд заключил из необыкновенной веселости кентуккийцев, что в кровавом Натане заключалось нечто большее, чем можно было судить по первому впечатлению. За новым пришельцем он увидел старую хромую белую лошадь, позади которой бежала маленькая собачка с длинной, темной шерстью, робко озираясь и поджав хвост.
— Да, да! — воскликнул полковник Бруце. — Вот старый кровавый Натан. Он тащится со своей старой клячей и трусливой собачонкой! Замечательно милосердный человек: несет свою поклажу на спине, а лошадь ведет в поводу, глупец!