— Пожалуй, ты прав, — сказал охотник, — водяная птица никогда не сделается орлом, и всякое создание стремится туда, куда влечет его инстинкт. Ну, так с нашим другом могло случиться какое-нибудь несчастие, помешавшее ему явиться сюда. Ты не представляешь, команч, какие опасности угрожают христианину в цивилизованной стране.
— Великий Дух всюду со своими детьми, — сказал индеец с тем же спокойным достоинством. — Если скальп Золотого Глаза сушится над очагом его врага, Большой Орел со своим белым отцом будут одни странствовать по пустыням.
— Не одни, вождь, — возразил француз траппер, носивший прозвище «Железная рука». — С тех пор как апачи разрушили твою деревню и твоя сестра Суванэ сопровождает нас, мы уже не одни странствуем по пустыням. Эта девушка, — прибавил он, бросив ласковый взгляд на молодую индианку, — истинное утешение для нас, как по своему искусству шить и варить пищу, так и еще более по своей милой болтовне; но я боюсь, что этот нежный цветок не вынесет трудностей нашего странствования, и думаю, что на обратном пути нам следует зайти в гасиенду дона Гусмана и оставить Сува-нэ на попечение донны Мерседес.
Лицо команча омрачилось.
— Суванэ дочь вождя и никогда не будет прислужницей белой женщины, — сказал он гордо. — Апачи же собаки, и их скальпы будут украшать новые вигвамы команчей.
В эту минуту Суванэ прервала разговор мужчин восклицанием «хуг», обычным восклицанием индейцев, когда они хотят выразить свое удивление или привлечь чье-либо внимание.
— Что случилось, Суванэ? — спросил траппер.
— Какой-то незнакомец смотрит на Железную Руку и Большого Орла, — сказала индианка своим нежным голосом, указывая на то место, где стоял американец.
Он же, увидев, что его заметили, не стал дожидаться пока его окликнут, а пошел прямо к незнакомцам.
Сначала траппер, обманутый лунным светом, подумал, что его ожидаемый друг позволил себе невинную шутку с ними.
— Это ты, Золотой Глаз? — крикнул он, однако ответ незнакомца тотчас вывел его из заблуждения.
— Я не Золотой Глаз, — сказал Смит, — а только его посол, который радуется, что нашел обоих друзей мистера Гонзага. Я прибыл к вам с важным поручением, только здесь неудобно нам беседовать, так как поблизости находится ваш опасный враг, которого вы не знаете. Пойдемте в мое жилище, сеньоры, там никто нам не помешает.
— Это невозможно, незнакомец, — возразил траппер. — Мы обещали нашему другу Хосе Гонзага, которого индейцы называют Золотой Глаз, ожидать его здесь, а тебя мы видим в первый раз. Итак, если у тебя есть какое-нибудь поручение от Гонзаги, говори здесь же.
Янки понял, что его наскоро задуманный план рухнет, если граф вскоре отделается от своих неожиданных гостей, и, вернувшись на Plaza Major, еще застанет тут друзей золотоискателя. Он решился действовать напролом и сказал наудачу, припомнив все, что ему удалось заметить, находясь подле гамбузино и графа:
— Хорошо, я вам приведу доказательства. Вы послали вашего друга во Францию, чтобы там навербовать людей в отряд для отыскания золотой залежи в стране апачей. Я являюсь к вам послом сеньора Хосе Гонзага прямо из Франции.
— Так Золотого Глаза нет в Сан-Франциско?
— Честное слово, нет.
Траппер задумался, потом обратился к индейцу:
— Как ты думаешь, вождь, следует ли нам остаться здесь или пойти с этим человеком?
— Пойдем, — отвечал индеец, не задумываясь. — Если он лжет, и Золотой Глаз в городе, то мы скоро узнаем о нем; след белого человека не затеряется.
— Твое предложение разумно, вождь, и должно быть исполнено, — решил охотник. — Указывайте нам дорогу, незнакомец; мы выслушаем ваше поручение, где вам будет угодно.
Американец немедленно пошел вперед, за ним последовали траппер и индеец со своей сестрой, гуськом, по индейскому обычаю.
Едва успели они свернуть в одну из улиц, выходивших на площадь, как с противоположной стороны показался граф, спешивший к месту встречи, где, однако, как мы уже знаем, не нашел никого, и бесполезно прождал до полуночи.
Хотя Джонатан Смит, для более удобного наблюдения за графом, поселился поблизости от него, однако он не хотел вести своих спутников кратчайшей дорогой, опасаясь встречи с графом. Только после длинного обхода, пришли они на двор гостиницы, в глубине которого находилось сколоченное из досок жилище Смита. Внутренность его была, однако, уютнее, чем можно было судить по наружному виду; там находился даже довольно роскошный шкаф, из которого хозяин вынул хлеб, кусок жареной оленины и бутылку водки.
— Милости просим, господа, — сказал он, разыгрывая роль радушного хозяина, что вовсе не сочеталось с его грубыми манерами, — вы, конечно, много прошли сегодня и должны чувствовать голод и жажду. Если девушка устала, она может отдохнуть в соседней комнате, пока мы будем беседовать.
Охотник не заставил себя долго упрашивать, и, вооружившись ножом, с поразительной быстротой проглотил добрую часть мяса, запив его водкой. Индеец же удовольствовался своей провизией, которую Суванэ вынула по его знаку из узелка и которая состояла из нескольких кусков вяленого буйволового мяса и черствой маисовой лепешки. Принесенная индианкой из колодца во дворе вода, помогла проглотить эту скудную пищу.
Только когда брат кончил есть, Суванэ, в свою очередь, принялась за незатейливый ужин. Американец, познакомившийся с обычаями индейцев во время своего пребывания в Техасе, с тайным неудовольствием наблюдал эту сцену, так как знал, что нежелание индейца принять предлагаемую ему пищу служило признаком его недоверия к хозяину.
Наконец, почтенный траппер насытился и утолил свою жажду последним большим глотком. После этого он взглянул на своего краснокожего друга, но, убедившись, что тот вовсе не проявляет желания закурить трубку мира, обратился к янки:
— Ну, чужестранец, теперь вы можете сообщить нам ваше поручение. Где вы оставили нашего друга?
— В столице Франции.
— Клянусь моей душой, это чертовски далеко! Что же там делает Золотой Глаз так долго?
— Он спит, — ответил вместо Смита вождь.
— Как так?
— Он спит, — повторил команч, — тем глубоким сном, от которого люди пробуждаются только в обители Великого Духа.
Смущенный и слегка испуганный, траппер взглянул на обоих своих собеседников, потом поглядел по направлению руки индейца, указывавшего на одну из стен, где висели ружье и ягташ.
— Глаза моего белого отца застилает огненная вода, иначе он бы давно уже узнал оружие нашего друга.
В одно мгновение француз очутился у стены и с первого же взгляда убедился в истине слов индейца. Он сорвал со стены ружье и ягташ и, показывая их американцу, крикнул громовым голосом:
— Человек, говори правду! Откуда у тебя взялось это, и что ты сделал с нашим другом?
Американец из осторожности подался назад и сказал:
— Потише, сеньор Железная Рука, не подозревайте невинного, а приберегите-ка вашу ненависть для убийц вашего друга. Эти вещи — наследие сеньора Гонзаги, которого, к несчастью, как уже угадал прозорливый вождь, нет более в живых.
При этих словах на лице траппера появилось выражение глубокой скорби.
— Двадцать лет, — сказал он, — мы странствовали вместе по пустыням и делили все опасности. И вот, случилось то, чего я боялся. Проклятое золото погубило его, и мы виновны в этом, так как дали свое согласие на его отъезд.
Произнеся эти слова, он погрузился в задумчивость под влиянием внезапного прилива скорби, но вскоре взял себя в руки и бросил недобрый взгляд на американца.
— Вы говорили об убийцах Золотого Глаза, чужестранец, — сказал он мрачно, — значит, это не был честный бой, и на нас лежит обязанность отомстить за его смерть, если это только возможно.
— Вполне возможно, — отвечал коварный янки, — вам не нужно для этого даже переплывать океан, так как убийцы сами отдаются в ваши руки.
— Как так? Говорите яснее, у нас нет ни времени, ни охоты отгадывать загадки.
Янки увидел две пары глаз, с угрозой глядевших на него, и почувствовал, что ему необходимо пустить в ход свою ловкость и хитрость, чтобы усыпить недоверие своих собеседников. С успокоительным жестом взял он у француза ягташ, открыл его и вынул окровавленную одежду гамбузино. Порывистое движение траппера показало ему, что тот узнал одежду своего друга. Судя по неподвижности индейца, можно было усомниться, узнал ли он ее тоже, если бы не взгляд, полный ненависти и жажды мести, брошенный им на печальные улики.
— Выслушайте меня, сеньор Железная Рука и вы также вождь, — сказал американец, — и вы узнаете все, что мне известно о вашем друге.
Он рассказал, как гамбузино нанял его в провожатые для путешествия в Европу; как он не хотел верить, что король французский умер в изгнании, пока не узнал об этом в Париже, и как он потом, не зная, что делать, сообщил свою тайну одному знатному французскому дворянину и воину. Во время восстания в столице, — продолжал лгать Смит, — этот дворянин велел одному из своих слуг застрелить неосторожного золотоискателя, напавши на него сзади, и похитил у него план, на котором была обозначена дорога к золотоносной жиле. Он, янки, которого умирающий назначил своим наследником и мстителем, сам едва спасся от убийц, но, благодаря своей осторожности, успел незамеченным переплыть вслед за ними через океан и выследить их до Сан-Франциско, где он рассчитывал также встретить обоих друзей покойного, что и случилось действительно, и вместе с ними осуществить дело мести, и помешать злодеям отыскать золотую залежь.
Эта лживая сказка была рассказана с таким лицемерным выражением печали и негодования, что даже люди, и более знакомые с хитростями света, чем эти простодушные дети природы, пожалуй, поддались бы обману.
Янки вполне мог быть доволен впечатлением, которое произвел его рассказ, потому что в то время, как траппер мрачно нахмурил лоб и судорожно схватился за рукоятку ножа, индеец, без всякого приглашения, опустился на стул, от которого до сих пор отказывался, и сказал: