Так прошел день, другой, и граф уже начинал приходить в отчаяние, так как через день должно было наступить полнолуние, и ему следовало явиться на место свидания. Он отыскал Крестоносца, который стоял на страже, подле челнока, и тот сообщил ему, что исток реки находится в пяти или шести милях от острова.
Француз колебался, не зная, стоит ли довериться старику, но времени оставалось мало, и он, наконец, решился.
— Мне известно, — сказал он, — что когда наступит полнолуние, к источнику явятся двое людей, с которыми мне необходимо повидаться и с которыми я, к несчастью, до сих пор не смог встретиться. Вы знаете этих людей. Это Железная Рука и его друг, молодой вождь команчей.
Крестоносец подумал с минуту, потом обратился к графу.
— Я бы не хотел вмешиваться в ваши тайны, граф, — сказал он, — но считаю своей обязанностью предостеречь вас от этих людей; они готовят вам кровавую месть.
— Кровавую месть? Мне?
— Да, они уверены, что вы и Евстафий убили за морем их друга, одного известного гамбузино.
— Кто вам сказал это? — быстро спросил граф.
— Сам Железная Рука, когда мы скрывались подле лагеря апачей, поджидая случая освободить сеньориту.
— Черт подери! — воскликнул взволнованный граф. — Тем более, мне необходимо увидеть их и развеять их ложное мнение, благодаря которому наше предприятие до сих пор не удавалось.
Затем он объяснил Крестоносцу в чем дело, и тот посоветовал ему попросить у отряда отпуск на три дня, дав клятву вернуться по истечении этого срока, если только останется в живых. Сам Крестоносец предложил свои услуги в качестве проводника и уверял, что им удастся пробраться ночью в челноке незамеченными мимо осаждающих.
Во время этого разговора они заметили на поверхности реки какое-то темное тело, и граф уже прицелился, когда чей-то тихий голос произнес: «Amigo! Друг!»
Крестоносец бросился к реке и протянул свое ружье пловцу, который успел схватиться за него, иначе он был бы унесен быстрым течением.
Через несколько мгновений перед Крестоносцем стояла сестра команча.
— Суванэ! Дитя мое, откуда ты взялась? — воскликнул он с радостным изумлением, между тем как граф поспешно подошел к ним.
— Из лагеря Серого Медведя и его друзей, — отвечала девушка, — мой белый отец может видеть их огни.
— Так ты ничего не знаешь о Железной Руке и о своем брате.
— Суванэ давно, давно не видала их, и ради них боролась с волнами Бонавентуры. На следующую ночь Большой Орел со своими друзьями будет ожидать Серого Медведя у источника Бонавентуры, но там его погубит предательство Черного Змея.
Не ожидая дальнейших расспросов, она рассказала им о предполагаемом поединке между ее братом и Серым Медведем, о покровительстве, которое ей оказал вождь гиленов, о своем бегстве из лагеря апачей и, наконец, об изменническом плане Черного Змея, который приказал отряду своих воинов следовать без ведома Серого Медведя за тремя вождями, когда они отправятся к источнику Бонавентуры, и там напасть на Большого Орла и его друзей и умертвить их. Ей удалось подслушать этот план, после чего она бежала из лагеря апачей.
Эти известия имели огромную важность для графа Альбана и доказывали безусловную необходимость явиться на место свидания, прежде чем состоится поединок. Поэтому он отправился вместе с Крестоносцем и Суванэ к отряду, который расположился подле костра посреди острова. Здесь граф поручил Суванэ покровительству поручика Готгардта, столь же удивленного, сколько обрадованного, а сам, по обычаю индейцев, попросил у своих спутников отпуск на три дня. Они охотно согласились на его просьбу, после того как он поклялся, что вернется через три дня, если останется в живых.
Час спустя граф и Крестоносец сели в челнок и, простившись с отрядом, провожавшим их до берега, отплыли от острова.
Мы у истока Бонавентуры. Долина, из которой вытекает эта река, защищена горами от северных ветров и представляет собою роскошный уголок южной природы. Пышная растительность свидетельствует о близости воды. Ветви пробковых дубов, магнолий и красильных деревьев обвиты лианами, цветы которых блестят всевозможными красками. В ветвях олеандра и душистого дикого жасмина поет мексиканский соловей, голубые сороки скачут по цветущему лугу, а зеленые ящерицы с быстротою молнии шныряют между камнями.
За час до солнечного заката у небольшого костра, расположенного на берегу реки, сидели трое мужчин, в которых мы узнаем Железную Руку, тойаха и янки.
Несмотря на роскошную природу, долина таила в себе нечто мрачное, главным образом, благодаря развалинам древнего храма ацтеков, находившимся у подошвы высокой скалы. Даже местные жители-индейцы боязливо сторонятся этих остатков древних времен, опасаясь духов, населявших, по местному поверью, развалины.
Янки, который тотчас после поражения апачей у гасиенды дель-Серро присоединился к своим товарищам, оказался, наконец, недалеко от цели своих корыстолюбивых стремлений и надеялся завтра увидеть сокровище. Он было хотел продолжать путь сегодня же, но Железная Рука заявил, что сегодня уже поздно пускаться в такую трудную и даже опасную дорогу. В эту ночь, как нам известно, должен был произойти поединок.
Пока небольшое общество ужинало, в долине стало уже темнеть, и выпала обильная роса, заставившая янки встать и пойти за сюртуком, который он положил в нескольких шагах от огня.
Вдруг он вскрикнул и отскочил к огню; перед ним появилась исполинская фигура графа Альбана, рядом с которым стоял Крестоносец.
— Ад и черти! Граф! — завопил американец, оправившись от первого испуга, и схватил ружье. — Убейте его! Застрелите его!
— Тихо! Не двигайся! — рявкнул Крестоносец, выступая вперед. — Или моя пуля пробьет твой подлый мозг. Железная Рука, и ты, команч, выслушайте графа, а потом поступайте, как знаете.
— Пусть он говорит! — серьезно сказал траппер, опуская ружье, которое он тоже схватил.
Тойах спокойно сидел перед огнем и только иногда бросал угрожающий взгляд на графа, который скрестил руки на груди и спокойно стоял перед людьми, поклявшимися убить его.
— Я пришел сюда, — сказал он серьезным тоном, — согласно желанию вашего покойного друга, гамбузино Хосе, после того как тщетно ожидал вас в Сан-Франциско на Plaza Major.
В то же время он расстегнул свою охотничью рубашку, снял с шеи кожаный мешочек, достал из него небольшой кусок кожи и протянул Железной Руке.
— Посмотри, Орел, — сказал Железная Рука, — это тотем Золотого Глаза.
— Он украл его у меня, это моя собственность! Сеньор Хосе подарил его мне! — закричал янки.
— Негодяй! — сказал граф. — Не пятнай своей ложью память несчастного. Хосе Гонзага передал мне, когда умирал в моем доме; он не хотел, чтобы этот план достался тебе.
— Ложь! Жалкая ложь! — закричал янки, опуская руку в глубокий карман своего сюртука. — Но Джонатан Смит не такой человек, чтобы позволить обобрать себя какому-то авантюристу. Умри, негодяй!
Янки сделал шаг вперед и выхватил из кармана тяжелый нож, но в ту же минуту выронил его и с криком тряхнул рукой. Маленькая темно-бурая лента, не толще ивового прута, обвилась вокруг нее.
— Боже мой! Culebrilla![17]
Крестоносец, у которого вырвалось это восклицание, прикладом ружья стряхнул змею на землю и растоптал ее каблуком.
Но все, не исключая команча, с ужасом глядели на укушенного.
— Положи свою руку на камень, — сказал траппер. — Дай сюда томагавк, Орел, я отрублю ему руку.
— Вы с ума сошли! — закричал напуганный американец. — Я не желаю терять руку из-за ничтожного укуса змеи. Несколько листьев вашей целебной травы достаточно, чтобы вылечить ее к завтрашнему утру.
— Человек, — сказал Крестоносец с грустной серьезностью, — понимаете ли вы, что случилось? Вас укусила редко встречающаяся, но тем более страшная темная culebrilla и через десять минут вы умрете[18]. Это суд Божий!
— Умру! — несчастный бросился на колени и протянул товарищам руку, которая уже почернела и вспухла. — Отрубите мне руку! Железная Рука, Орел, помогите!
— Слишком поздно! — сказал охотник. — Подумайте о спасении вашей души и просите у Бога прощения вашим грехам.
Янки бросился к ногам графа:
— Пощадите! Я признаюсь, что лгал! Вы заботились о Хосе в его последние минуты, вам следует отдать половину всего золота, только не дайте мне умереть!
Глаза его выступили из орбит, голос становился все слабее и слабее и наконец совершенно умолк: Джонатан Смит умер.
Крестоносец перекрестился и наступило продолжительное молчание, которое никто не решался прервать.
Наконец Железная Рука и тойах подошли к графу и протянули ему руки.
— Простите, сеньор, — сказал траппер, — что мы относились к вам несправедливо, и будьте уверены, что мы признаем вас наследником нашего друга.
Так как было слишком темно, чтобы закопать труп, то Железная Рука и индеец отнесли его пока в развалины; затем все уселись вокруг огня и со спокойствием людей, привыкших ежедневно видеть смерть, принялись за прерванный ужин. При этом граф и Крестоносец сообщили о бегстве Суванэ, о предательском замысле Черного Змея, и граф, со свойственной его нации любезностью, предложил заменить янки при поединке, если он состоится, несмотря на изменившиеся обстоятельства.
— Как ты думаешь, Орел? — спросил траппер у своего молодого друга.
— Слово вождя неизменно, — гордо отвечал команч. — Большой Орел будет ожидать Серого Медведя на этом месте.
— Я так и думал, — заметил Железная Рука, — и не оставлю тебя. Пусть негодяи подавятся своей изменой! Но вы сказали смелое слово, граф, и мы с благодарностью принимаем ваше предложение. Не правда ли, Орел?
— Двое вождей будут сражаться друг подле друга, — отвечал команч, — и сделают все, что от них зависит.
— Вы затеяли глупость все трое, — сказал Крестоносец. — Я уж не говорю о неравном бое, но кроме отряда Черного Змея, вы со всех сторон окружены врагами. Я нашел на дороге несомненные доказательства того, что другой отряд индейцев бродит поблизости. Вот в доказательство стрела.