Едва команч взглянул на находку, из уст его вырвалось восклицание «хуг»!
— Стрела команча, — сказал он уверенно.
Траппер вскочил на ноги при этом неожиданном известии и закричал:
— Ура! Мы соединимся с ними. Воины твоего племени не бросят в беде тойаха. Очевидно, они отправляются в сьерру охотиться на медведей и дошли до этих мест. Если бы мы могли послать кого-нибудь в их лагерь, то они, конечно, вовремя поспели бы сюда.
— Пошлите меня, — предложил Крестоносец, — пусть команч даст мне какой-нибудь знак, чтобы мне поверили его соплеменники, и если лагерь их находится не дальше трех миль отсюда, то я приведу их еще до восхода солнца.
После непродолжительного совещания решили, что Крестоносец отдохнет два часа и затем отправится в путь. Тойах снял со своей шеи тотем и вручил его Крестоносцу вместо удостоверительной грамоты.
После этого все, за исключением Железной Руки, который остался на страже, улеглись спать. Через два часа Железная Рука разбудил Крестоносца и проводил его в горы.
Когда он возвратился, команч заменил его, а траппер лег подле француза и спокойно спал до тех пор, пока слабый свет на востоке не указал на близкое появление луны и начало дня.
Индеец встал, прислушался и разбудил спящих.
Железная Рука и граф в одно мгновение были на ногах.
— Время пришло, — сказал траппер, — я слышу топот копыт…
— Теперь, сеньор, — сказал Железная Рука, — согласно нашему вчерашнему уговору ложитесь подальше, прикройте вашу одежду одеялом, а лицо шляпой.
Пока граф приводил в исполнение этот совет, на востоке появился полный диск луны и озарил долину мягким светом.
В ту же минуту у входа в долину показались три всадника; они неслись с быстротою ветра и через две минуты остановились перед индейцем и траппером, которые, опершись на ружья, неподвижно ожидали своих соперников.
— Третье полнолуние наступило, — сказал вождь гиленов. — Серый Медведь явился сюда с двумя товарищами, согласно своему обещанию.
— Большой Орел ожидал его, — сказал команч, наклоняя голову с достоинством владетельного князя.
— Серый Медведь, — продолжал апач, — привел с собой Черного Змея и Летящую Стрелу, но глаза его видят только двух противников.
— Должно быть, его глаза ослабели от старости, — сказал траппер, — вон лежит третий, но он спит, потому что пришел издалека и устал.
Взоры трех вождей с любопытством обратились к тому месту, куда указывал траппер, индейское самообладание тотчас заставило их подавить это любопытство.
— Какие условия боя предложит молодой вождь тойахов? — спросил Серый Медведь.
— Каждый сражается тем оружием, которое у него есть, пешим или на лошади. Сражение начнется, когда солнце бросит в долину свой первый луч.
— Хорошо, будь так! Едем!
Он повернул лошадь и медленно поехал ко входу в долину, не принимая никаких мер предосторожности; двое других вождей последовали за ним.
Граф тотчас присоединился к своим товарищам, которые сообщили ему об условиях боя. В случае появления отряда Черного Змея решили укрыться в развалинах храма, где можно было успешно обороняться и наклеить предателям великолепный нос, — как заметил смеясь траппер. Но затем его лицо приняло серьезное выражение, и он сказал товарищам:
— Не следует забывать, что сражение может кончиться смертью того или другого из нас, так как мы имеем дело со знаменитыми воинами. Что будет с твоей сестрой, Орел, если тебя убьют?
Молодой вождь молчал.
— Обещание за обещание, — сказал граф. — Если я останусь в живых, то я буду заботиться об этой девушке, как о своей дочери; если же буду убит, — тут он вынул записную книжку, вырвал из нее листок и написал на нем несколько слов, — то передайте эту записку моему старому слуге и другу Евстафию. Из сокровища вы возьмете столько, чтобы заплатить моим людям.
— Благодарствуйте, сеньор, все будет исполнено согласно вашему желанию. Но теперь станем по местам, так как сейчас покажется солнце.
Все трое стали в одну линию на расстоянии двадцати шагов друг от друга и ожидали своих противников. Их пронзительный соевой клич послышался в эту минуту, как только первый луч солнца озарил долину.
— Они приближаются. Стойте твердо, друзья, и цельтесь хорошенько.
Трое вождей, наклонившись к гривам своих коней, неслись во весь опор, направив длинные копья на своих противников. Хотя последние приготовились к нападению, но всадники неслись так быстро, что никто из их противников не решился выстрелить, так как при таких поединках считалось постыдным ранить коня вместо всадника.
Команч, знакомый со всеми способами индейского боя, спешился и бросился на землю в ту минуту, когда Серый Медведь готовился нанести ему удар, и вождь гиленов промчался мимо. В ту же минуту команч вскочил и прицелился. Но и гилен с непостижимой быстротой уже успел повернуть лошадь, бросил копье, привязанное к седлу длинным ремнем, и схватился за ружье. Два выстрела слились в один, но ни одна из пуль не попала в цель. Апач бросил винтовку на землю, снова схватил копье и помчался на своего противника.
Железная Рука ожидал аналогичного нападения, однако не принял в расчет коварства Черного Змея, и это едва не стоило ему жизни. Хотя Черный Змей тоже замахнулся копьем, которое траппер отбил ружейным стволом, но то была лишь уловка индейца. В другой руке мескалер держал ружье, и, проезжая мимо траппера, бросил копье, откинулся на седле и выстрелил в своего противника почти в упор, так что опалил ему волосы.
Вероятно, именно это обстоятельство и спасло жизнь трапперу. Пуля, направленная слишком высоко, сбила шляпу, оцарапала голову и на несколько мгновений ошеломила траппера, так что он зашатался как пьяный. Пока он оправился и снова прицелился, Черный Змей был уже вне выстрела и мчался к выходу из долины, вовсе не желая вторично схватываться с опасным противником, так как знал, что ему не удастся еще раз провести его.
Совершенно иной исход имел поединок графа.
Летящая Стрела, уже находясь близко от графа, узнал страшного предводителя белых и в панике натянул поводья коня, который поднялся на дыбы перед самым графом. Последний, не долго думая, отбросил винтовку, схватил коня за ноги и опрокинул его на землю вместе со всадником. В течение нескольких мгновений лошадь барахталась на земле, затем вскочила на ноги и умчалась, волоча за собой копье. Но всадник лежал неподвижно, и когда граф подбежал к нему с охотничьим ножом, то увидел, что Летящая Стрела мертв, — он разбил себе череп при падении.
Все это происходило почти одновременно. Избавившись от своего противника, граф огляделся и увидел траппера, с любопытством наблюдавшего продолжающийся поединок между апачем и команчем.
Мы оставили команча в ту минуту, когда он выстрелил столь же неудачно, как и вождь гиленов, и последний вторично бросился на своего противника. Тойах готовился отразить нападение с томагавком в руке, но изменил свой план, так как в эту минуту лошадь Летящей Стрелы проносилась мимо. Команч заткнул томагавк за пояс, схватился за ремень, на котором висело копье, вскочил в седло, и, схватив копье, помчался навстречу своему противнику.
Теперь началось состязание в верховой езде, и граф должен был признаться, что ему никогда не доводилось видеть такой ловкости и мужества. Но вскоре стало очевидно, что лошадь Серого Медведя была сильнее лошади его противника, и Большой Орел медленно отступал к реке. Наконец, Серый Медведь решил окончить поединок одним ударом и во весь опор помчался на команча. Невольное восклицание вырвалось из уст встревоженного траппера; но его опасения за судьбу Орла оказались преждевременными. Команч внезапно остановил лошадь, откинулся на бок и нанес противнику такой удар копьем, что вонзившееся в бок гилена острие вышло под правым плечом, а рукоятка, переломившись от сильного напора, выбила из седла самого команча. Кровь хлынула из раны Серого Медведя, но с силою, напоминавшей упорство и силу зверя, имя которого он носил, он выхватил из-за пояса томагавк и хотел было метнуть его в своего врага, но пошатнулся и рухнул с лошади в тот момент, когда у входа в долину раздался пронзительный рев.
— В развалины! В развалины! — крикнул траппер, и все трое, не теряя мгновения, помчались к храму. Они достигли цели прежде, чем передовые воины отряда, состоявшего из тридцати человек, успели отрезать им путь.
Апачи увидели трупы двух вождей, и яростные крики, огласившие воздух, показали, какое бешенство и горе возбудила в них гибель храбрейших воинов.
Черный Змей тотчас велел напасть на развалины, с предусмотрительностью опытного воина не желая дать остыть ярости своего отряда. Все слезли с лошадей, спутали их и затем разделились на две части: одни намеревались, под прикрытием травы и камней, ползти к развалинам, а другие открыли беглый огонь по человеческой фигуре, неосторожно показавшейся у входа в храм.
Наконец, пули свалили на землю этого неосторожного человека, и в ту же минуту апачи, по сигналу Черного Змея, с диким ревом бросились к храму и ворвались в него, не встречая никакого сопротивления. В храме оказалось пусто, только почерневший труп янки, изборожденный пулями апачей, валялся у порога.
Суеверный ужас охватил индейцев, и они в панике бросились вон из храма.
Но снаружи их ожидал неприятный сюрприз.
Нападение на развалины так заняло Черного Змея, что он не обращал внимания больше ни на что и теперь был немало смущен, когда, случайно обернувшись, увидел в долине отряд воинов, по крайней мере в 60 человек. Сначала он думал, что это остальная часть отряда, оставленная вождями для осады острова и зачем-то последовавшая за ним, но заметив среди всадников фигуру Крестоносца понял, что это враги.
По его свисту воины бросились к лошадям, но опоздали: отряд команчей настиг их и после слабого сопротивления апачи были перебиты. Никто не избежал копья или томагавка нападающих, и сам Черный Змей нашел заслуженную гибель в кровопролитной схватке.