Железная Рука протер глаза, вскочил и осмотрелся, — графа не было подле них. Проснувшийся индеец также не знал, куда девался француз.
Они стали искать графа, пошли к котловине; в ней царил мрак. Железная Рука послал индейца за факелом, а сам несколько раз окликнул графа, но только эхо отвечало на его зов. Им овладело тревожное беспокойство, он вырвал факел из рук подошедшего индейца и бросился в котловину.
Волосы встали дыбом на его голове, — этот сильный бесстрашный человек должен был прислониться к стене: перед ним лежал бездыханный уже окоченевший труп француза с широко раскрытыми глазами.
Сначала траппер не решался поверить своим глазам; но, убедившись в печальной истине, закрыл лицо своей широкой мозолистой рукой; крупные слезы покатились между его пальцами и скатились на холодный металл.
Между тем индеец опустился на колени возле тела и попытался было вернуть его к жизни, так как он слыхал от Крестоносца о странной болезни графа и думал, что с ним опять случился припадок. Однако, посмотрев в безжизненные глаза графа, он убедился в его смерти.
Предсказание немецкого врача в Сан-Хосе сбылось; припадок, вероятно, вызванный сильным нервным возбуждением, возобновился и окончился смертью.
Товарищи вышли из котловины и, усевшись у входа, стали совещаться, как им поступить с трупом. Вырыть могилу в каменистой почве было невозможно; поэтому они решились оставить тело там, где его постигла печальная участь.
Железная Рука вспомнил, что граф положил свой бумажник под камнем в долине. Поэтому он ограничился тем, что снял с руки француза кольцо с гербом, чтобы передать его спутникам, как знак, удостоверяющий его гибель, прочел еще один Pater noster[20] за упокой души усопшего, перекрестил тело и вышел из котловины.
Вспомнив последние слова покойного, он решился исполнить его волю и отнести его спутникам золото, увязанное графом в одеяло. Лошадь, на которой граф провожал Крестоносца, должна была перевезти тяжелый груз к лагерю экспедиции.
Навьючив на себя золото, траппер и индеец поднялись на стену; Железная Рука еще раз бросил печальный и негодующий взгляд на котловину, сиявшую в лучах солнца, затем они стали спускаться со скалы.
Так как Железная Рука не принимал на себя никаких обязательств относительно членов экспедиции, то он поклялся, во избежание новых несчастий, что мертвец, оставшийся в котловине до судного дня, будет последним, кому открылась тайна котловины.
Перенесемся теперь на остров, покинутый графом двое суток назад.
В отсутствие графа его волонтеры занимались постройкой плота взамен челнока, время от времени обмениваясь выстрелами с апачами, но не ожидая серьезного нападения. Конечно, на острове не знали, удалось ли графу и Крестоносцу добраться до берега, но, по крайней мере, можно было быть уверенным, что они не попались в руки апачей, так как последние непременно отметили бы такую удачу торжествующими воплями.
Эпилог
Однако члены экспедиции начинали беспокоиться и с удвоенным вниманием охраняли остров. Съестных припасов оставалось всего на один день, так что следовало принять какое-нибудь решение.
Наступила третья ночь, под покровом которой должны были вернуться граф и Крестоносец, или, по крайней мере, хоть один из них, если только оба не были захвачены в плен или убиты.
Поручик фон Готгардт сменил часовых и хотел еще раз пройти остров, как вдруг на правом берегу реки прогремел выстрел. За ним последовал другой на левом берегу; раздался истошный рев сотни индейских глоток; потом загремели залпы один за другим.
— Люди, сюда! Где наш плот? Граф дерется с апачами, — поспешим к нему на помощь!
Молодой пруссак с быстротою оленя сбежал к реке, за ним бросились остальные.
Залпы следовали за залпами, и гром выстрелов сливался с криками авантюристов и воплями апачей.
Восходящее солнце осветило картину полного поражения и истребления краснокожих. Немногие избежали пуль и томагавков команчей и спаслись бегством. Белые освободились от осады и находились уже на левом берегу реки, между тем как команчи и Крестоносец ожидали графа и его товарищей на правом берегу.
Несмотря на победу, члены экспедиции находились в беспокойном настроении и нетерпеливо ожидали своего предводителя, который должен был вести их к давно обещанному сокровищу. Евстафий, чувствовавший, сам не зная почему, какое-то смутное беспокойство, переправился на правый берег, чтобы поговорить с Крестоносцем о графе, вместе с ним отправился и Готгардт, которому хотелось поболтать с Суванэ.
За час до заката солнца один из команчей вернулся из прерии и сообщил, что с юга к лагерю команчей идут двое людей и ведут с собой лошадь.
Вскоре все узнали Железную Руку и вождя тойахов. К общему удивлению, они шли одни.
Когда они подошли, все окружили их и с беспокойством спрашивали траппера о графе.
Лицо траппера было серьезно и непроницаемо. Он обратился к Крестоносцу и спросил:
— Где сеньор Евстафий? У меня есть поручение к нему.
— Я — Евстафий. Где мой дорогой господин? С ним не случилось никакого несчастья?
— Граф умер, — отвечал Крестоносец. — Божья воля назначила ему могилу в пустыне. Вот его кольцо в доказательство истины моих слов.
Он протянул Евстафию кольцо графа.
Удар был так неожидан, так тяжел, что в первую минуту никто не мог произнести ни слова. Верный Евстафий закрыл лицо руками и зарыдал.
— Железная Рука, — сурово сказал Готгардт, — я знаю и уважаю вас и не сомневаюсь в истинности вашего печального известия. Но граф оставил здесь многочисленных друзей, которые потребуют у вас отчета о его смерти, поскольку Крестоносец оставил его в обществе вас и индейца целым и невредимым.
— Мы не пригласили к себе покойного, — сказал траппер, — он пришел к нам по собственному желанию, и никто не мешал ему вернуться. Поэтому никто не имеет права возлагать на нас ответственность за его участь. Однако я готов, насколько мне позволяет клятва, рассказать о его кончине человеку, которого он сам указал. Сеньор Евстафий, я хотел бы поговорить с вами наедине.
Спокойная твердость траппера не допускала мысли о каком-нибудь подозрении. Евстафий тотчас отошел с ним в сторону. Траппер вынул записку, которую граф написал на случай своей гибели, и передал ее Евстафию.
Француз развернул записку и прочел следующее:
«Моему старому другу и товарищу Евстафию — привет и благодарность! Бог не хотел, чтобы я достал сокровище. Траппер Железная Рука и его товарищ, молодой вождь тойахов, — оба честные люди, — сообщат тебе о моей смерти. Живи счастливо, и пусть Бог вознаградит тебя за твою верность и любовь ко мне.
Евстафий, глотая слезы, прочел эту записку трапперу, который внимательно слушал.
После этого они долго беседовали и вернулись к огню уже поздно вечером. По зрелому обсуждению они решили скрыть от всех тайну смерти графа в золотой котловине, — о которой траппер и Евстафию рассказал только то, что мог рассказать, не нарушая клятвы, — но сообщить доверенным людям о последних распоряжениях графа и посоветоваться с ними, как удовлетворить членов экспедиции.
Крестоносец, Готгардт и Суванэ, мирно беседовавшие между собой, были приглашены на совещание, и Железная Рука показал им золото, привезенное на лошади. По приблизительной оценке его вес составлял около 200 фунтов.
— Друзья, — сказал Евстафий, — я должен сообщить вам, что граф, мой господин, умер, отыскивая золотую залежь. Железная Рука доставил мне несомненные доказательства этого и сообщил последнюю волю покойного, — ни этот храбрый человек, ни его спутник ни в чем не виноваты; напротив, я благодарю их за их добросовестное и честное отношение к графу. Они привезли сюда золото, найденное графом, которое должно быть разделено между членами экспедиции. Я сам возьму на себя этот дележ.
Золото было снова завязано в одеяло и положено у огня, затем все легли спать. На следующее утро Евстафий переправился через реку с лошадью, нагруженной золотом, и с частью команчей на случай ссоры между членами экспедиции.
Оставшиеся на правом берегу могли наблюдать за всем, что происходило на левом. Они видели, как члены экспедиции окружили Евстафия и его спутников. Евстафий в коротких словах сообщил им о смерти графа, разделил между ними золото с помощью наскоро устроенных весов, и наконец простился.
Тогда как эти последние отправились к гасиенде дель-Серро, чтобы оттуда разбрестись во все концы света, Евстафий, Крестоносец и поручик Готгардт решили остаться некоторое время с траппером и по приглашению команчей посетить их родину.
Впоследствии Евстафий вернулся во Францию; барону фон Готгардту так пришлась по душе жизнь в прерии, что он сделался траппером, подобно Железной Руке и Крестоносцу, и через год после описанных выше событий воспользовался прибытием миссионера в команчские деревни, чтобы обвенчаться с Суванэ, принявшей католическую веру.
Эдвин ХиллЖЕЛЕЗНЫЙ КОНЬ
Глава IМечтатель Брендон
Давид Брендон отшвырнул в сторону молоток, которым он только что забил последний гвоздь, и, тряхнув головой, отбросил назад прядь черных и жестких, как у индейца, волос. Затем он сладко потянулся, расправил усталые руки, как бы освобождаясь от последних усилий непривычного для него труда. Несколько минут он рассматривал свою работу, которую нужно было закончить еще прошлой осенью. Он выполнял ее урывками, от случая к случаю, когда выпадала свободная минута или появлялось настроение. Ему нужно было смастерить небольшую пристройку для его маленького сына Дэви. Теперь, когда все было кончено, большие умные темные глаза Брендона, в которых светился юмор, заискрились от удовольствия.
— Ничего себе! — рассуждал он. — Домик, конечно, крохотный, не дворец!
Как свойственно многим мечтателям, у которых слишком мало общего с окружающим, он любил рассуждать сам с собой вслух.