— Не будьте так самоуверенны, — вызывающе ответил Деру. — Вы и ваша проклятая дорога еще поклонитесь мне, будете молить о моей помощи. И дорого заплатите! Не забывайте, что перед вами не солдат, которым вы можете командовать. Я объеду весь этот район и подниму против вас и вашей дороги целый ад!
— Или вы немедленно уберетесь отсюда, — резко и твердо сказал Додж, — или я попросту вышвырну вас в окно!
Деру с высокомерным видом вышел из офиса. За ним последовал и Джесон.
— Через час я увижу вас у Холлера, — на ходу сказал Джесон своему патрону.
— Будь я проклят, если еще не повидаю вас! — прорычал Деру. — Хорошее вы дельце сработали. Оно вам дорого обойдется!
— Вы возбуждены! — ответил Джесон.
Деру презрительно плюнул и вышел на улицу. Джесон направился прямо в свой вагон. Голова его кружилась от вихря мыслей и планов. Что теперь предпринять? Дело со Смоки Ривер провалилось. Руби? Но ему не нужна жена без денег. Брак с Руби невозможен. Мэри? После того, что случилось в конторе, мог ли он заставить ее поверить ему? Кроме того, она слишком предана отцу. Но он еще верил, что может завоевать ее симпатию. Это стоило того, чтобы попытаться. Он прямо направился к ней и, точно обессиленный, упал в кресло. Она увидала его бледное и вытянутое лицо.
— Что с вами, Питер? — спросила она.
— Я в страшном затруднении и пришел к вам за помощью. Брендон возвратился. Да, он жив и совершенно здоров.
Она вскочила с кресла, приложив руку к сердцу. Кровь залила краской ее лицо; из глаз ее потекли слезы радости. Джесон понял в эту минуту, что Мариам Марш была не для него и никогда не будет его. Но в ней была теперь для него единственная надежда выбраться из опасного положения, в котором он очутился.
— Да, Мэри, он вернулся и обвиняет меня в попытке убить его. Он всегда ненавидел меня. Вероятно, он верит в то, что говорит, но это неправда! Это простая случайность. Я был уверен, что он погиб. И теперь все они против меня: и Додж, и ваш отец.
— Что вы хотите сказать, Питер? — с живостью заговорила Мэри. Радость от сознания, что Дэви жив, мешала ей внимательно слушать Джесона, и она смутно воспринимала его слова.
— Брендон уверяет, что я в некотором роде ответствен за эту случайность, что будто бы я обрезал веревку, когда он спускался с утеса. Но, Мэри, у него нет никаких доказательств. Вы знаете меня. Скажите, неужели я способен на такое подлое дело? Он был глуп, что решился спуститься. Я останавливал его. Веревка перетерлась и оборвалась. Скажите же: верите вы мне или нет?
В Мэри шла борьба чувств. Дэви жив! Но это ужасное обвинение! Джесон — убийца! Человек, которого она любила, в которого верила… Дэви ошибся. Он не может думать так. Ведь она знает Джесона несколько лет. Она должна быть беспристрастной. Рассудок ее, а не сердце, должен решить это дело…
Видя эту внутреннюю борьбу Мэри, Джесон быстро использовал положение. Он продолжал:
— Мэри, вы знаете, что это значит для нас с вами? У Брендона есть основания ненавидеть меня. У него есть цель, потому что он с ума сходит по вас. Это все знают. Вы будете замешаны в этом деле, в этой грубой ссоре. Конечно, преследовать меня всюду — для людей типа Брендона это значения не имеет. Они всегда готовы на это. Но вы-то разве можете это перенести? Вы должны быть избавлены от таких дрязг, пусть уж я один подвергнусь неприятностям. Моя первая мысль была о вас!
Сильно смущенная, Мэри задумалась, пытаясь уловить правду в словах жениха. «Дэви ненавидит Джесона, — думала она, — а почему — это мне подсказывает сердце».
— Скажите только, Мэри, — продолжал Джесон, — верите вы мне?
— Питер, я верю, что вы не хотели сделать зла Дэви Брендону. Это была простая случайность. Тут какая-то ошибка. Я знаю: Дэви вспыльчив. Вы ему не нравитесь. Все это понятно. Но если он и обвиняет вас, то без всякого умысла. Он слишком честен для этого. Неудача попытки найти проход, вероятно, потрясла его: ведь проход — его заветная мечта…
Мэри остановилась на минуту в задумчивости, затем продолжала:
— Но, Питер, проход… Вы сообщили, что он не существует. Неужели это правда?
— Клянусь честью — правда, — горячо и уверенно сказал Джесон. — Брендон не инженер. Он попал в узкий проход, через который нельзя проложить дорогу, и решил, что это ворота. Но я сразу увидел невозможность этого; дорога не может подняться на такую высоту.
— Ну, это будет проверено, — сказала Мэри. — Когда они произведут обследование, они увидят, в чем ошибка Дэви. Все они страшно возмущены, Питер! Ведь они же люди! В конце концов вы ничего не потеряете. Дэви, конечно, будет страшно разочарован, но помочь этому нельзя!
— Я не хочу огорчать его, — говорил Джесон, — но этого трудно будет избежать.
— Вам нечего беспокоиться об этом, — говорила Мэри. — Вы должны идти своей дорогой!
— Да, я последую вашему совету, — ответил Джесон. — Какая вы удивительная, Мэри! Вы не пожалеете о том, что верите в меня!
Вместе с ним она вышла на платформу вагона, взволнованная и смущенная, стараясь заставить себя верить своему жениху. Джесон уже спустился с платформы и стоял, держась за поручни. В это время из-за угла вагона показался Брендон и увидел интимно разговаривавшую пару. Кровь бросилась ему в голову, и он потерял над собой власть. В этот момент он был слеп ко всему, кроме ненавистной физиономии Джесона. Его охватило чувство, близкое к сумасшествию. Мэри, взглянув в его глаза, крикнула. Но ничто не могло остановить его: как тигр подскочил он к Джесону и ударил его так сильно, что тот повалился на землю. Дэви остановился над ним, скрипя зубами и сжав кулак, чтобы еще раз ударить его. Но Мэри моментально стала между ними. Никогда в жизни не была она возмущена так, как при виде этой дикой сцены.
— Вы подлец! — крикнула она Дэви. — Мистер Джесон прав! Не говорите мне ни слова; я не нуждаюсь в этом. Вы — животное!
Джесон медленно поднялся на ноги, отирая рукой окровавленные губы. Дэви отступил назад и беспомощно опустил руки. Его глаза еще сверкали праведным гневом. Лицо его было белее снега.
— Я виноват, что ударил этого негодяя, — сказал он холодно, — но думаю, что сделаю это еще не раз! Я не стану смущать вас, Мариам, своим присутствием!
Гнев снова овладел им и он продолжал:
— Я вижу теперь, что вы такого сорта девушка, которая предпочитает Джесонов!
Мэри отвернулась от него. Он стал ей ненавистен. Она взяла под руку Джесона и нежно спросила его:
— Он сделал вам больно, Питер?
Брендон взглянул на них, горько усмехнулся и, повернувшись, быстро направился к городу.
Глава XXIIЧестное слово Брендона
Деру не привык к неудачам. До безрассудства щедрый к людям, которые оказывали ему услуги, он был страшно нетерпим к тем, кто расстраивал его планы. Было у этого владыки прерий даже в подлости что-то напоминающее средневекового барона по широте размаха.
Он сидел за столом в зале Холлера, выпивая стакан за стаканом из своих личных запасов. Около него сидели его подручные — Ньюсен Кид, техасец Джек, Генри Торнтон и гибкий, стройный чистокровный испанец дон Филипп Гонзалес, который, несмотря на великосветскую наружность и женственное лицо, был удивительно искусным бойцом на ножах, известным от Платта до Рио-Гранде. Деру говорил, не допуская, чтобы его прерывали:
— Сегодня ночью мы оставим эту нору. Вы, Кид, позаботьтесь, чтобы лошади были готовы для дороги. Но до отъезда вы все мне будете очень нужны… Этот мерзавец Брендон… Теперь слушайте: я не потерплю, чтобы разрушали мои планы. Я буду здесь за столом в 9 вечера. Один или с этим хорьком Джесоном, еще не знаю. Вы, Кид, явитесь сюда в десять минут десятого, подойдете прямо к буфету. Там и стойте. Вы, Генри, придете на две-три минуты позднее. Займите место где-нибудь поблизости у стола, откуда вы сможете следить за дверью. Вы, Джек, станете рядом с накрытым столиком. Тогда появитесь вы, дон Филипп. Мне нужно, чтобы вы все вертелись тут неподалеку и находились у меня под рукой… Важно показать, что все вы пришли в разное время и что у вас на уме ничего общего не было. Около половины девятого сюда придет Брендон. Я увижу его. Моя цель проста: нужно, чтобы Джесон застрелил Брендона, если только у него хватит смелости. Он может поколебаться, когда дойдет до дела, потому что он — желторотый птенец.
— Что касается меня, мистер Деру, то это убийство доставит мне только удовольствие, — заметил Филипп Гонзалес.
— Я уже обдумал, что вам всем следует делать, — улыбнулся Деру. — Если Джесон не выдержит характера, вы, ребята, должны стоять здесь, и кто-нибудь из вас затеет ссору с Брендоном. Он, дьявол, чертовски вспыльчив и у него есть зуд подраться. Делайте все это как можно умнее, с таким расчетом, чтобы ссору начали не вы, а Брендон. Я не думаю, чтобы он ловко и быстро владел оружием, и, конечно, было бы лучше, если бы он связался с доном Филиппом на ножах. Трое из вас на всякий случай должны стоять поблизости к охранникам Холлера, чтобы задержать их в нужный момент. Я думаю — все ясно?
Все кивнули в знак согласия.
— Ну, хорошо, — сказал Деру. — На первом месте Джесон. Если он убьет Брендона, они его, конечно, повесят, чему я буду только рад. Если он струсит, один из вас должен пригвоздить Брендона, но помните — в самозащите. Не попадите впросак!
После этого он заказал друзьям выпивку и отпустил их с видом повелителя.
В этот момент в зал вошел Джесон. Он тотчас направился к Деру. Француз поразил его своей любезностью столь же сердечной, как и в прежнее время.
— Прекрасно, прекрасно, мой друг! Дьявольски не повезло нам! Я был страшно зол после обеда, но эта злость для вас, конечно, непонятна. Знаете, в этой игре я поставил на карту очень крупную ставку, мой друг! И разочарование для меня оказалось слишком горько. Если я ненароком обидел вас, прошу извинить. И имейте в виду, что Деру редко извиняется!
— Я понимаю вас, — с облегчением сказал Джесон. — Как вы сказали, нам дьявольски не повезло. Брендон наверняка должен был погибнуть. Только чудо спасло его, и я не понимаю, почему вы меня считаете ответственным за неудачу.