— Вам просто-напросто не везет!.. — сказал Деру, думая про себя что в его мире — мире Деру — нет места для неудачников. Плюнем на это дело. Но мы не должны забывать о Брендоне. Имейте в виду, что он может доставить вам массу неприятностей. Кроме того, мой друг, он подверг вас публичному унижению. Рабочие верят ему, и ваше пребывание здесь совершенно немыслимо.
— Будь он проклят, — злобно выругался Джесон. — Жаль, что я не убил его!
— Это еще не поздно сделать! — заметил Деру. — Он будет сегодня здесь. Мои люди тоже придут сюда, готовые точно выполнить, что им приказано! Бели Брендон поднимет на вас руку, стреляйте в него! Убейте его, как собаку! Ни одно оружие не будет на вас направлено, ни одна рука не поднимется, — я об этом позабочусь.
— Я боюсь промахнуться: я не стрелок. Конечно, я могу стрелять, но у меня нет той расторопности в этом деле, какой обладают западные молодчики.
— Зачем она вам? — равнодушно сказал Деру. — Я покажу вам, мой друг, маленький фокус. В моей жизни было два случая, когда я, пользуясь этим фокусом, прикончил людей куда как более расторопных, чем я. Когда вы придете домой, возьмите острый нож и срежьте низ вашей револьверной кобуры. Бели Брендон начнет угрожать вам, станьте рядом с ним и раздразните его чем-нибудь. Чтобы вытащить револьвер из кобуры, ему потребуется время. А вы просто суньте вперед кобуру и стреляйте! Ничего нет легче!
— Это дьявольски остроумно! — с живостью сказал Джесон. — Но, Деру, мисс Марш тут против меня: я дал ей слово, что не стану связываться с Брендоном. Конечно, я не отец ей…
— Мистер Джесон, — сказал Деру, — извините меня за откровенность, но ваши доводы просто наивны. Ведь мисс Марш не знает настоящей правды, у нее пока только намек на правду. Подобно всем женщинам, которые верят в человека, она сейчас колеблется — не ошиблась ли. Вы видите, я совершенно откровенен с вами. Защищая вас, она защищала свое собственное решение. Кроме того, эту историю она слышала только в офисе и от вас. Вы, конечно, как и следовало, сыграли на ее симпатии и лояльности к вам, что больше всего действует на женщин. Теперь представьте себе, что может случиться: от отца или от Брендона, или наконец от кого-либо другого она узнает всю правду, настоящую правду. Представьте также себе, что через десять дней подтвердится существование прохода. Конец веревки, которую он оставил, будет найден у самого прохода, существование которого вы отрицали. Что тогда? Они узнают, что вы солгали. И еще скажу — вы извините меня — я представляю себе положение молодой прелестной девушки. Узнав, что вы лжец, она будет совершенно убеждена, что вы и убийца. Согласитесь, что моя логика непоколебима!
Джесон морщился, слушая ядовитые речи Деру, и в знак согласия кивал головой.
— Да, вы правы! Я был большим дураком, предполагая, что смогу выпутаться из этого дела. Черт знает, что это случилось со мной, что я не подумал об этом как следует!
— Но это прошлое, — продолжал Деру. — Будем говорить о настоящем. Если вы точно последуете моему совету, вы отделаетесь от Брендона и от угрозы тюрьмы.
Джесона передернуло.
— Хорошо! Я вечером приду сюда, — решительно сказал он. — В какое время?
— В девять или чуть раньше.
Оставив Деру, Джесон пошел к дому, где оставался его слуга-негр.
Кезей в компании с Шульцем, Слаттери и О’Бриеном следовал за ним. Кезей шел, бросая на Джесона полный ненависти взгляд.
— Проклятые ублюдки, — бормотал про себя Джесон, — наверное, слухи за это время уже успели облететь весь город. Любопытно, как относятся к ним эти ирландские оборванцы.
Если бы Кезей услышал высказывания Джесона, он не остановился бы перед тем, чтобы принести в жертву свои служебные обязанности, лишь бы доставить себе удовольствие расправиться с инженером. Компания торопилась:' Пат сообщил, что десять минут тому назад он расстался с Дэви, который изрядно нагрузился в кабачке «Король Холмов», был в мрачном настроении духа и неохотно разговаривал. По словам Пата, между ними произошел следующий разговор:
— Я удивляюсь вам, дружище, — говорил ему Пат, — ведь это не тот крепкий напиток, какой вы могли бы пить сегодня вечерком с мисс Мариам, безумно счастливой, что вы возвратились невредимым из страны теней.
— Мисс Мариам теперь для меня ничто, Пат, — отвечал Дэви, — и я для нее ничто. Она ясно дала мне понять, кому она предпочитает верить. Не будем говорить об этом. Уходите отсюда и оставьте меня одного!
— Дэви, — сказал Пат, — вы молоды. Поверьте мне, старику, ведь я гожусь вам в отцы. То, что произошло у вас с Мэри, простая размолвка, облачко на ясном небосклоне. Неужели можно всерьез думать, чтобы молодая девушка поверила, будто ее жених — убийца? Просто, она не понимает правды. Но утром мы все это устроим по-хорошему!
— Пат, я решил убить эту собаку! Я всажу в него вечером не одну пулю… Я или он! Этой ночью все решится…
Тут Кезей обнаружил известную предусмотрительность, он понял душевное состояние Дэви.
— Тогда не пейте этого, — сказал он, указывая на стакан виски.
— Не беспокойтесь, Пат, я уже выпил. Я не понимаю, что-то странное нынче творится со мной; я перепробовал разные напитки, и все они, кроме виски, нагоняли на меня только холод. Это в июле-то?!
Кезей весело помахал ему рукой в знак прощания и вышел на улицу. Он поспешил в общежитие и выложил все перед своей компанией. Они решили переменить по отношению к Дэви стратегию. Старый Шульц предложил такой образ действия:
— Мы должны сейчас же разыскать молодую леди. Совет мужчины молодому человеку, потерявшему рассудок от ярости, бесполезен. Только молодая леди сумеет успокоить его.
— Верно! — сказал Слаттери. — Надо известить девушку.
Они быстро направились к вагону Марша. Мэри увидала их через окно и поспешила навстречу. По тому, как они спешили, она сразу поняла, что случилось что-то недоброе.
— Поверьте, мисс Мариам, — войдя в вагон заговорил Кезей, — мы не решились бы вас обеспокоить, если бы наш паренек не оказался в скверном положении. Он, конечно, виноват перед вами, и это разрывает его сердце, мисс; он сам сейчас не знает, куда он идет… У вас доброе сердце, и мы не станем скрывать от вас правду: надо остановить убийство, которое он задумал. На нас он и внимания не обращает, но вас послушает.
— Что, что стряслось? — тревожно спросила Мэри.
— Дэви и Джесон… — сказал Пат. — Парень прямо осатанел от гнева, не столько от гнева, сколько от сердечной боли, от обиды. Он страдает от того, что любимая девушка предпочла ему вора и убийцу! Простите меня, мисс, я говорю с вами совершенно откровенно. Это правда, мисс!
— Значит, он хочет драться с Джесоном? Ах, Пат, мы должны удержать его от этого! Этого не должно случиться! Это было бы ужасно! Скажите, что делать?
— Вы должны послать за ним, мисс; это единственное, что можно сделать. Надо залечить его сердечную рану. Вы должны показать, что вы по-прежнему расположены к нему. Это все, в чем он сейчас нуждается!
— Я верю ему, — сказала Мэри. — Я теперь знаю правду. Пат, голубчик, приведите его ко мне! Разыщите его, скажите, что мне крайне нужно повидать его и поговорить с ним. Ну как-нибудь убедите его и приведите сюда, пожалуйста!
— Мисс Мариам, я приведу его, даже если бы для этого пришлось избить его до бесчувствия. Это было бы, может быть, самое лучшее. Нас тревожит, мисс Мариам, не только Джесон, а и друг его Деру с его подлой шайкой, которая бродит по городу и бахвалится!
— Идите скорей, — настаивала Мэри. — Мы попусту тратим время.
Мушкетеры поспешно вышли. Мэри опустилась в кресло у окна и стала смотреть на улицу. Она сидела нервничая и напряженно всматриваясь в темнеющую улицу.
Ее гонцы застали Дэви еще в «Короле Холмов». Он сидел спокойно, но виски уже не было на столе.
— Вы нам нужны, — сказал Кезей, — мисс Мариам хочет видеть вас на одну минуту.
— Послушайте, Кезей, — мрачно, но спокойно ответил Дэви, — вы суете нос, куда вас не просят.
— Верно, — ответил Пат. — Но, Дэви, мой дорогой мальчик, не упрямьтесь! Вы пойдете, или мы принесем вас к мисс Мариам на себе.
— Вы черти, а не друзья! — сказал Дэви, бросая на Пата сердитый взгляд.
— Мистер Дэви Брендон, — произнес Пат, начиная сердиться, — вы упрямый дурак! Разве не ради мисс Мариам я зову вас идти? Я думал, что у вас есть чувство; видимо, я ошибся. Но вы нужны мисс Мариам и вы должны идти!
Они следили за ним до тех пор, пока он не исчез в вагоне Марша. Тогда они ушли. Мэри встретила его на пороге, подошла к нему вплотную и подняла на него умоляющие глаза. Он был мрачен.
— Дэви, я послала за вами… — сказала она с дрожью в голосе. — Я послала за вами, чтобы просить вас прекратить распрю с Джесоном. Не сердитесь на Пата; он очень предан и мне и вам. Он сделал только то, что находил необходимым. Дэви, это не может быть… это было бы ужасно! Нет, не говорите; я знаю, что вы хотите сказать… Но вы не должны связываться с Джесоном. Дайте мне честное слово!
Он стоял молча. Лицо его было мрачно, глаза блестели от гнева, но его сердце страдало от любви. Огорчение при мысли, что она любит Джесона, резало его точно ножом.
— Какой я дурак, — сказал он тихо. — Какой дурак! Как мог я подумать, что вы поверите кому-нибудь, кроме человека из вашего круга. Я понял это лишь сегодня!
Гордость на минуту вспыхнула в ней и залила краской ее лицо. Но этот порыв быстро прошел при мысли, что теперь она знает правду. Под влиянием любви, которая наполняла ее сердце, глаза ее сделались влажны. Она взяла Брендона за руку.
— Дэви, дорогой, выслушайте меня, — сказала она ласково и нежно. — Я была страшно потрясена после обеда, вы меня напугали. Вы в это время были так непохожи на того Дэви, которого я знала. Я была разочарована; я еще не знала всей правды. Питер солгал мне. Я не могла поверить, что человек, которого я давно знаю, способен на такую подлость. Но теперь я знаю: отец мне все рассказал и Пат тоже. Я понимаю ваши чувства, знаю, как вы возмущены. Но, Дэви, голубчик, вы должны забыть об этом. Ваша дуэль с Джесоном убьет меня. Я умоляю вас не ради Джесона, я умоляю ради вас самих, ради нас обоих, Дэви. Неужели вы не догадываетесь, дорогой, почему? Неужели не можете догадаться?