Влад оглядел Дона снизу вверх и пожал плечами, вынимая свой мобильный телефон, как бы подчеркивая, что Дон не заслужил ответа. Его пальцы порхали над ним, набирая самое быстрое сообщение в мире.
Дон сразу вернулся к делу. Это была его отличительная черта.
— Дэйв по рации подтвердил, что все воспоминания о тебе были полностью стерты из памяти Кости. Он был поражен, когда узнал, что был женат и теперь он настаивает на том, что хочет тебя увидеть. Дэйв просит разрешения для перелета сюда.
— Нет, — сказала я сразу. — Скажи Дэйву, чтобы забыл об изменении курса. Если Кости хочет удовлетворить свое любопытство относительно меня, то кто-нибудь может дать ему мою фотографию. Грегор просто обезумеет от ярости, когда поймет, что Кости скрылся от него и если я буду рядом с ним, то это только поможет Грегору его выследить.
— Это единственная причина? — тихо спросил Дон.
Мне пришлось отвернуться и моргнуть, чтобы очистить вдруг затуманившееся зрение:
— Независимо от того имели ли мы хоть какой-нибудь шанс, пусть даже очень маленький, беря в расчет то, что Кости оставил меня и не сказал лишь, скатертью дорога, то теперь все кончено. Я не знаю, как Грегор это сделал, но вырвав меня из памяти Кости, он убил всю надежду на совместное будущее. Ты не можешь жалеть о потере человека, которого ты даже не помнишь, так что… вот так.
Мой дядя не начал спорить, хотя по нему было видно, что он сомневается:
— Ян начал задавать вопросы пленнице о том, как Грегор смог сделать такое. Она не была особо словоохотлива.
— Ох, неужели? Значит, пора мне повидать старую подружку.
***
Каннель, казалось, за прошедшие двенадцать лет не постарела ни на день. Только красновато-коричневые волосы были подстрижены короче. Должно быть, благодаря им она и получила имя Каннель. По-французски — «корица».
Она сидела на стальной скамье, тянувшейся по всей длине квадратной, похожей на коробку камеры. И была не связана, поскольку тут же находились Ян и Гери. Даже если бы она каким-то чудом и сумела пробиться мимо них, за дверью ждала еще охрана. Под глазом у нее был синяк, изо рта и с виска сочилась кровь, но она не смирилась.
Когда я вошла, она моргнула и рассмеялась:
— Bonjour, Кэтрин. Давно не виделись. Ты наконец стала похожа на женщину, я весьма удивлена.
Я позволила губам скривиться в мерзкой усмешке:
— И тебе bonjour, Каннель. Да уж, отрастила груди и задницу, и еще много чего. Как много меняется за двенадцать лет, а?
Она вцепилась прямо в глотку:
— Должна поздравить тебя с таким любовником, как Кости. Qu'un animal, non? (Он просто животное, не правда ли? Фр.) В данном случае, его репутация… приуменьшила его достоинства.
Сука! Как мне хотелось сорвать с ее лица эту ухмылочку!
— Жаль, что твое постельное искусство его не вдохновило. Я хочу сказать: тот факт, что тебе не удалось вытащить его из города ради групповушки, о многом говорит, верно? И как ты умудрилась сделать плохой минет? Эти слова, как правило, оксюморон.
Ян хмыкнул с мрачным юмором:
— А вы, дамы, давние знакомые, не так ли? Лучше бы тебе уже заговорить, куколка. Я был с тобой мягок, но у Кэт отвратительный характер. Она может убить, прежде чем я сумею ее вразумить.
— Она? — Каннель презрительно щелкнула пальцами. — Она маленькая девочка.
Ох, не та я девочка и не в том настроении, чтобы со мной так шутить.
— Передай мне этот нож, Ян.
Он передал нож, сверкнув бирюзовыми глазами. Гери, похоже, занервничала. Каннель и глазом не моргнула.
— Ты меня не убьешь, Кэтрин. Разыгрываешь крутую, но я вижу перед собой ту же девчонку.
Ян рассматривал Каннель с удивлением:
— У нее не все дома.
— Нет, просто помнит, какой я была раньше. Грегор поначалу сделал ту же ошибку.
Я снова улыбнулась Каннель, перебрасывая нож из руки в руку. Она следила за ним взглядом, и на ее лице в первый раз мелькнуло колебание.
— Помнишь, Грегор не хотел, чтобы я превращалась в большую гадкую суку. Ну, так я превратилась. А сейчас я спешу и вот что собираюсь сделать, я сделаю тебе обрезание, и единственный способ меня остановить — это заговорить. Так что, пожалуйста, молчи.
Она мне не поверила. Когда Ян схватил ее, а я разрезала ее трусы, она все еще смотрела на меня, словно говоря: «Ты не посмеешь!». Когда я использовала свои бедра, чтобы раздвинуть ее ноги, она до сих пор думала, что я блефую. Только когда я отрезала вышеупомянутые ткани одним взмахом вверх, она уяснила всю картину происходящего.
И не могла перестать кричать.
— Ух ты, спорю это больно, — сказала я холодно. — Ян уже облизывается на всю эту кровь. У тебя есть выбор, Каннель. Мы можем приложить это обратно, и с мазком крови вампира ты будешь, как новенькая. Или…
— Верни на место! Верни на место!
— Расскажешь то, что мы хотим узнать?
— Oui!
После того как я выслушала все ее старания на коленях перед Кости, я была почти разочарована.
— Ян?
Каннель все еще кричала, когда он взял ее отрезанный кусок плоти и покрыл его своей кровью, и хлопнул его между ног, как если бы он играл в "Прикрепи Хвостик Ослику". Затем он разрезал ладонь и приложил к ее рту.
— Брось выть и глотай.
Она глотнула у него с ладони. Через несколько секунд кровь остановилась и ее плоть сама срослась вместе.
Гери не могла оторвать взгляд от заживления клитора Каннель. Она рефлекторно вздрогнула и потерла собственную промежность. Я была больше сосредоточена на лице Каннель. Хотите, судите, хотите, нет, но она должна держать свое слово.
— Теперь, когда мы установили, что я действительно в мерзком настроении, перейдем к стадии «вопрос — ответ». Да, и если ты опять заставишь меня прибегнуть к этому ножу… я не стану ничего возвращать на место. Как Грегор сделал это? Как он украл память Кости?
Каннель все продолжала трогать себя, в ужасе уставившись на меня.
— Грегор заставил Мари выполнить заклинание, которое частично стирает память человека. Он подумал, что ты заслужила узнать, каково это ощущать, что человек, которого ты любишь, забывает о тебе и сношается с другими, прямо как ты и поступила с Грегором.
Ох, как же я ненавидела Грегора. Ему было недостаточно того, что я просто бегаю повсюду с закрытыми глазами, он также хотел убедиться, что я это делаю с вырванным наружу сердцем.
Ян спросил:
— Почему он просто не убил Криспина? Если он смог застать его достаточно беззащитным, чтобы Мари раздолбала ему разум, отчего он не вонзил серебро ему в сердце?
Рот Каннель искривился:
— Королева Орлеана не позволила этого. Она сказала, что Грегор может убить Кости только вне города. Она не хотела участвовать в заклинании или их встрече, но так или иначе, Грегор сделал ее.
— В смысле, он заставил ее?
— Нет, ты не поняла. Он ее сделал, это его кровь превратила ее в упыря, а второго старшого Грегор убил в ту же ночь, когда ее подняли, поэтому она подчинена только ему. Грегор согласился в обмен отпустить Мари, а она больше ста лет добивалась свободы.
— А Кости доверял Мари, поскольку она всегда гарантирует свободный проход к себе… — Вот хитрый грязный подонок! — Какова твоя роль?
— Я должна была трахать его, naturellement, и единожды уверившись, что ты узнала о его измене, я должна была отвести его к Грегору.
Она действительно хитро усмехалась, пока говорила. Мой гнев стал ледяным.
— Это все, Каннель?
— Oui.
Я повернулась Яну:
— Думаешь, она о чем-то умолчала?
Я встретила его такой же холодный взгляд:
— Нет, куколка, думаю, это все
Нож, скользкий от крови Каннель, был еще у меня в руке.
— Каннель, — ровно и четко проговорила я, — я сейчас тебя убью. Предупреждаю, чтобы у тебя была секунда помолиться или, если хочешь, поразмыслить. Ты соблазнила моего мужа с намерением подставить его под нож, а этого я простить не могу.
— Нет, Кэт, — сказала Гери.
Я ей не ответила.
Взгляд Каннель исполнился злого вызова.
— А Кости не твой муж. Ты жена Грегора.
— Схоластика. Ты теряешь время, примирись с Богом. Быстро.
— Я — человек, — прошипела она. — Я живу и дышу. Может, тебя и хватило, чтобы меня ранить, но не убить.
Я и это пропустила мимо ушей.
— Мари за свою роль получила свободу, а тебе Грегор что обещал? Обратить тебя?
Еще один злобный взгляд.
— Oui. Это плата за годы службы.
— Ты поставила не на ту лошадку, — сказала я. — Если бы ты рассказала Кости о том, что случилось, он бы сам тебя обратил. Он почитает такой путь. Вместо этого, ты попыталась его убить. Ты не будешь вампиром, Каннель, но умереть, как вампиру я тебе позволю.
Она встала передо мной:
— Не посмеешь. Грегор тебя убьет.
Она посмотрела вниз. Серебряный нож торчал в ее груди. Он еще вибрировал несколько мгновений от последних сокращений сердца. Каннель изумленно взглянула на дрожащую рукоять, потом ее глаза остекленели и колени подогнулись.
Я стояла над ней, чувствуя, как меня поглощает тот же ужасный холод.
— Может, Грегор меня за это и убьет, Каннель. Я готова рискнуть.
***
Я не торопясь принимала душ, но льющаяся на меня горячая вода не смогла меня согреть. Тем не менее, она смыла прочь кровь, а это уже что-то. Наконец, я выключила его и схватила полотенце. Больше тянуть нельзя. Были вещи, которые я должна была сделать, хотелось мне того или нет.
Раздевалка была пуста. Гери оставила мне кое-какую одежду, несмотря на то, что она определенно разочаровалась в моих действиях. Все же, у нее не было выхода, так как Дон просто поднял бровь и сказал, что это было не гражданское дело. Если Гери останется на этой работе достаточно долго, то со временем потеряет чувство правильного и неправильного, это было не обязательно хорошей вещью, но это факт, все одинаково.
Пожертвованной Гери одеждой оказалось желтое платье до пят с пурпурными цветами, оно выглядело весенним и веселым. Я чувствовала себя озимевшей и подавленной. Казалось, что прошли месяцы с тех пор, как я надевала свою одежду. Я не узнаю свои собственные трусики, если они только не укусят меня за задницу.