«Прежде всего, — пишет Григорий Иванович в одном из своих писем к Домне Федотовне, — не сердись, что я одинаково нишу, сколько детям, столько и тебе. А теперь, друг мой, скажи, как ты думаешь: могу я осуществлять свое отцовское влияние на детей? Как это сделать?..»
По воспоминаниям сестры Леонида Григорьевича Антонины, все полученные от Григория Ивановича письма многократно перечитывались в кругу семьи и все пожелания и просьбы отца выполнялись как можно быстрее. Ответ на письмо писался в тот же день вечером или уж, на крайний случай, на следующий.
Что особенно интересно, все письма Григория Ивановича носят ярко выраженный воспитательный характер. Он не просто пишет письма о своей жизни, о природе или о погоде, а беседует в письмах с детьми, учит жизни, развивает мышление и любознательность. Наверное, отсюда питают корни самые лучшие черты Петровских, которые всегда отмечали их современники: честность, стремление к достижению цели, личная
храбрость, интеллигентность, приверженность к семейным ценностям и высокая культура в общении. Получив воспитание в обычной рабочей семье, в условиях, так сказать, рабочего быта, Петровские тем не менее обладали всеми качествами, присущими настоящим интеллигентам. Обратите внимание даже на стиль и грамотность написания письма Г.И. Петровским, а ведь он не имел особенного образования. В значительной степени все, достигнутое им, это результат прекрасного самообразования. Вот одно из писем, написанное им сыну Леониду в мае 1916 года:
«Моему Ленечке!
Давно тебе, детка, не писал и соскучился. Ты меня просил ответить на вопрос о моем отношении к "бойскаутам", ответил я отрицательно; тебе это, вероятно, не понравилось, и поэтому, очевидно, ты не пишешь? Но иначе ответить я не мог, моя совесть чиста перед тобой. А теперь мне бы хотелось тебя видеть, как — большой ли ты, как себя ведешь, чем занимаешься и т.д. Ой, как хочется. Лучшие свои чувства тебе я излагал уже, каким бы желательно тебя видеть: хорошим, правдивым, настойчивым, смелым и обязательно честным.
А как я чувствую боль, что не могу теперь с тобой рассуждать обо всех и обо всем. В письме того не скажешь, что можно было бы сказать при личной встрече. Но такова судьба бедняков, если не одной, то другой насильственной мерой, заживо или замертво лишат нас единственного счастья — своей семьи.
Насколько вам нужно серьезно относиться к теперешней жизни, чтобы сбросить это рабское ярмо хотя бы для своего поколения, чтобы оно не переживало таких мук, от которых ваши деды и еще отцы изнывали в сибирских ссылках.
Ну, а теперь о стране сибирской и Енисее несколько слов. В момент, когда пишу эти строки с 18 на 19 мая, река Енисей угрожает нас затопить, медленно вода движется, но уже окраины затопило, и много бедняков ночует кто на чердаке, кто на лодках, прямо с семьями, с детьми. И никто не может сказать, откуда это вода прибывает. Поищи-ка в учебниках об этом и пришли мне.
Погода хотя и установилась, но не особенно теплая. Вообще как все в Азии, так и погода резко здесь меняется. Прилетело много дичи, главным образом гусей и уток, и много мелкоты.
Целую тебя, твой папа Григорий».
Понимая, что Домне Федотовне очень тяжело одной воспитывать троих детей, Григорий Иванович все больше и больше обращался к старшему из сыновей — Петру, который был его надеждой. В нем он видел продолжателя своего революционного дела.
В одном из писем Г.И. Петровский пишет сыну:
«Милый Петя!
Ну, дорогой, как живешь? Рано к тебе подступила рабочая пора. Не успел из юношеского возраста выйти, как нужно заботиться о насущном, а дальше, может быть, придется и самостоятельную судьбу свою определять. Надвигаются на тебя серьезные времена. Надо встретить жизнь и овладеть ею.
Строго, строго надо вести себя, нельзя оплошать... Но я верю, что твоя интуиция подскажет тебе, как нужно бороться за жизнь и сохранить себя. Напиши, как твои успехи в преподавании уроков. Как Леня учится, как Тоня? Кто из них больше подает надежд? Над кем из них нужно больше трудиться? В чем они особенно слабо себя чувствуют?..»
Судьба Петра Григорьевича Петровского сложилась трагически. Во многом это произошло вследствие того, что, как это и неудивительно, он был настоящим большевиком, однако со своим взглядом на жизнь и все, происходившее тогда в стране. И если в первые годы после революции подобное еще как-то вписывалось в советский образ жизни, то с приходом к власти Сталина так называемые оппозиционеры в полной мере испытали на себе, что значит иметь собственное мнение при авторитарном режиме, тем более отличное от мнения правящего большинства.
Конечно, можно было резко изменить свои жизненные принципы, как это успели сделать тогда очень многие, вспомните хотя бы Никиту Сергеевича Хрущева, и плыть по течению вместе со всеми. Но Петровские были не такими людьми. Надо отдать должное всем им — свою точку зрения они всегда отстаивали до конца и никогда не участвовали в придворных играх, что думали, то и говорили. Упрекнуть их в неискренности, непорядочности, безволии нельзя. За это и поплатился жизнью Петр Григорьевич — ярый поклонник нэпа, противник массовых репрессий в деревне, человек совсем иных взглядов на роль государства в жизни общества.
«Молодой» сталинский режим немало «понянчился» с ним, перемещая с одной должности на другую и пытаясь поставить Петра Григорьевича на «рельсы» правильной, по их понятиям, жизни. Интересный факт—за свои принципиальные взгляды он трижды исключался из партии большевиков: в 1929-м, 1931-м и 1932-м гг. Подобных примеров в истории СССР единицы.
С 1926-го по 1928 год П.Г. Петровский заведовал Агитпропом Ленинградского горкома ВПК (б), затем был главным редактором газеты «Ленинградская правда» и ответственным редактором газеты «Звезда». После того, как в журнале была опубликована большая статья Бухарина «Заметки экономиста», стало ясно, что Петра Григорьевича уже не исправить. Он был снят со всех должностей и сослан в Саратов. Всходило черное солнце 1937 года, и его время было уже сочтено. П.Г. Петровский был обвинен в участии в антипартийной и антигосударственной деятельности и арестован. Вместе с Петром Григорьевичем по политическим обвинениям тогда были арестованы многие партийные и государственные работники разного уровня.
Некоторое время о нем вообще ничего не было известно. Григорий Иванович, пользуясь своим положением, пытался хоть что-то узнать о судьбе сына, но тщетно. Только спустя почти год стало известно, что 10 ноября 1937 года Петр был приговорен к 15 годам тюрьмы и отправлен в Орловскую тюрьму. Г.И. Петровский несколько раз пытался добиться встречи с сыном, но в руководстве НКВД, куда он обращался с подобной просьбой, ему каждый раз отказывали под разными предлогами. Доминика Федотовна, очень переживавшая за Петра, так никогда и не узнала о том, что в связи со стремительным приближением немецких войск к Орлу ее старший сын по притвору Военной коллегии Верховного суда СССР 11 сентября 1941 года был расстрелян[5].
Сестра Леонида Григорьевича — Антонина была замужем за С.А. Загером, занимавшим должность председателя Черниговского облисполкома. В 1937 году С.А. Загер был арестован и по сфабрикованному делу об участии в контрреволюционной деятельности спустя несколько месяцев расстрелян.
Летом 1916 года четырнадцатилетний Леонид Петровский принимал участие в работе Рождественского районного комитета РСДРП (б) в качестве технического секретаря. В феврале 1917 года в составе боевого отряда он участвовал в захвате арсенала в Петрограде, а 3 апреля 1917 года вместе с несколькими тысячами других жителей Петрограда встречал на площади Финского вокзала В.И. Ленина, прибывшего из эмиграции.
Казалось, что самой жизнью Леониду также была уготована судьба революционера. Но в отличие от брата его больше привлекала профессия военного. Окончив 7-ю Петроградскую гимназию, Леонид Григорьевич, которому не было еще и пятнадцати лет, в марте 1917 года неожиданно для многих поступил в Ораниенбаумскую школу прапорщиков. После окончания школы прапорщиков в июле 1917 года Леонид Петровский был направлен для продолжения службы в должности командира взвода в 1-й запасный пулеметный полк, дислоцировавшийся в Петрограде.
По воспоминаниям некоторых его современников, желание Леонида поступить в школу прапорщиков не вызвало особой радости у Г.И. Петровского. Они мотивировали это тем, что Григорий Иванович всегда был ярым противником военной службы, будь то в царской армии или в армии, подчинявшейся Временному правительству.
Однако думается, что к тому времени обстановка в стране и взгляды Григория Ивановича на военную службу резко изменились. Большевики прекрасно понимали, что в случае победы им придется защищать завоевания диктатуры пролетариата и иметь хорошо подготовленных командиров в своей среде было совсем нелишне. Об этом свидетельствует и тот факт, что в период учебы в школе прапорщиков Леонид Григорьевич в пятнадцатилетнем возрасте был принят в ряды членов ВКП (б), причем стаж ему был учтен с мая 1916 года, т.е. с того времени, как он начал заниматься революционной деятельностью, будучи еще гимназистом.
Так или иначе, нет никакого сомнения в том, что прежде, чем принять решение о поступлении в школу прапорщиков, Леонид Григорьевич не раз беседовал на эту тему со старшим братом Петром и спрашивал в письме мнение отца. Не та это была семья, чтобы в ней принимались скоропалительные и необдуманные решения. Об этом свидетельствуют вся история семьи Петровских, поступки каждого из ее членов.
ГЛАВА 3ДЕЛО ВСЕЙ ЖИЗНИ
1-й запасный пулеметный полк, куда был направлен служить в должности командира взвода молодой прапорщик Леонид Петровский, был расквартирован в Петрограде, в деревянных казармах на Большом Сампсониевском проспекте. Начались армейские будни, однако долго служить ему не пришлось.
Вскоре после июльского восстания 1917 года полк был разоружен, и Леонид Григорьевич на некоторое время оказался не у дел. В это время он занимался полулегальной партийной работой в 1-м Городском районе. Много лет спустя он вспоминал о том, что именно тогда ему посчастливилось работать вместе с известными деятелями рабочего движения: А.Е. Бадаевым, М.К. Мурановым, Н.Р. Шаговым и Ф.Н. Самойловым.