- Ну не только, - Катя улыбнулась. – Мы теперь вроде как встречаемся.
- С малолеткой? Ну ты даешь, - в зеркало заднего вида было видно, как Света покачала головой. – Не мое дело, но у тебя ребенок, а он пацан совсем.
- Даю – не даю, это мое дело, - отмахнулась Катя. – А ты, папа, как считаешь, встречаться мне с ним или нет?
- А что дядя Игорь сказал? – совершенно серьезно спросил Уфимцев-младший.
- Ты не поверишь – чуть ли не благословил.
Глава 28
Серову и раньше приходилось бывать в этом здании – в центре Москвы все рядом, недаром еще в советские времена многочисленные службы и управления ЦК кучковались на двух площадях – Старой и Новой, которые по сути площадями назвать сложно. Сегодня его выдернули прямо с раннего утра, не дав даже доспать положенные после двух выходных шесть-семь часов.
Он показал на посту удостоверение, дождался, пока дежурный сличит его с компьютерным изображением, поднялся по мраморной лестнице, зашел в приемную, представился. Порученец кивнул, поднял трубку, доложил.
- Проходите.
Полковник зашел в большой светлый кабинет, уставленный шкафами со стеклянными дверцами, с длинным Т-образным столом красного дерева. Во главе, в кожаном кресле с высокой спинкой, сидел пожилой мужчина в кителе с двумя звездами на погонах, Серов знаком был с ним шапочно - Сельчинский Иван Иванович. За длинной частью стола, напротив друг друга – начальник Серова, Суховцев Аркадий Борисович, и знакомый Серову генерал Уфимцев.
Серов поздоровался, сел рядом с Суховцевым.
- Ну что с нашим подопечным, Владлен Палыч? – Сельчинский взял двумя руками кожаную папку, чуть приподнял, шлепнул о стол.
Серов посмотрел на Аркадия Борисовича, тот кивнул. Значит, передают.
- Последний отчет отправил вчера вечером, с тех пор вроде ничего не менялось. Наблюдение, как и было приказано, ведем, про зачистку у Хмельницкой вы уже знаете?
Сельчинский кивнул.
- Ну тогда почти все, это ведь позавчера только было. Сьездил к родственникам, - Серов вопросительно посмотрел на Уфимцева.
Тот усмехнулся.
- Ты не тушуйся, Владлен Палыч. Я со своей стороны тоже все доложил. Ты вот что скажи – сколько вам нужно времени еще, чтобы обьект все ваши дела подчистил?
Серов задумался ненадолго. Три генерала терпеливо ждали.
- Неделя, - наконец ответил он. – Думаю, за эту неделю он все закончит. Осталось еще двое, но наши аналитики говорят, что, скорее всего, Майером он ограничится.
- А Кривошеев?
- Он простой исполнитель. Все связи по транзиту осуществляла Хмельницкая, теперь ее нет. Или Майер сам будет этим заниматься, а ему за восемьдесят уже, на покой пора, или пришлют другого. Так что, вероятно, Кривошеев сбежит. А Громов позволит ему это сделать.
- Дадите ему убежать? – вступил в разговор Сельчинский.
- Да, - ответил за подчиненного Аркадий Борисович. – Думаю, за нас эту работу сделают его же друзья-партнеры. Отработанный материал.
- Хорошо, - Сельчинский кивнул, - сделаем так. Или неделя, или когда его папаша Майера уберет. Что раньше наступит. Да, я прочитал ваши выкладки, у нас тоже нет оснований сомневаться, что это Громов-старший резвится. Я Толю лет тридцать знаю, еще когда он лейтенантом был, с бывшим начальством его вопрос согласован – не мешаем, даем уйти. Дальше они сами будут разбираться, что с этим воскресшим покойничком делать. А младшего мы заберем к себе, высшее руководство, - Сельчинский наклонил голову в сторону портрета, висящего на стене, - уже в курсе. Так что парня не трогать, он для нас подороже всяких Майеров-Шмайеров. Договорились?
- Да, - Суховцев кивнул. – Сдуваем пылинки. Решили? Владлен Павлович, спасибо.
Серов поднялся.
- Я могу идти?
Получив согласие, вышел из кабинета.
- Что с твоими сотрудниками, Аркаша? – подождав, пока дверь закроется, спросил Сельчинский.
- В непосредственный контакт он вступал с пятью. Думаю, как минимум об одном догадывается, парень умен не по годам. И наглый, аж жуть. Представляешь, предложил девочке, которая у Хмельницкой в доме наблюдала, на него поработать. Так что подумай, кого обменяешь. Ценную сотрудницу теряю.
- А девочка-то согласна? – подмигнул Уфимцев.
- Ты, Игорь, смотри, дошутишься, - Аркадий Борисович хитро улыбнулся, - уведет у твоего брата зятька потенциального, она девка прыткая. А такой зять на вес золота. Эх, дочку, что ли, заделать? А то все парни да парни, никаких шансов нет.
Мужчины рассмеялись.
Будущий зять припарковался на стоянке клиники. Эскалад – не мотоцикл, места намного больше занимает, а парковка под него не подстраивается. Пришлось слегка прижать только что заехавший Хайлендер. Оттуда вылез недовольный мужчина в модном пальто, посмотрел, все ли в порядке.
- Ты осторожней, - бросил он Артуру. – Не расплатишься потом.
- Конечно, Максим Альбертович, - вежливо кивнул Артур, ставя машину на охрану. Бесполезное действие, но тут так принято.
Парень ушел, а Максим Альбертович смотрел ему вслед. Потом хлопнул себя по лбу – ну конечно, это тот самый медбрат, о котором они с Мариной договаривались. Для избитого слишком хорошо выглядит, хоть и времени достаточно прошло, но все равно – вид слишком цветущий и довольный, вон, и колеса новые где-то взял, явно деньги у парня водятся.
Максим вздохнул. Его бизнес цвел и пах, толпы народу сидели у кабинетов, отдаваясь в руки гомеопатов, хиропрактиков и прочих целителей, конкуренты в родной больнице ему совсем не нужны. Хотя вот уже почти месяц тут парень, а клиентуру вроде не уводит, в какой-то фитнес понтовый устроился, там бабло косит. Может и ну его? Надо с Соломонычем поговорить, тот посоветует, что делать, в свете последних событий Вера Яновна может и не у дел оказаться. С Павлом Громовым договариваться – дохлое дело, не от мира сего человек, слишком честный, а вот внучка Иосифа – в самый раз, та своего не упустит, молодая еще, но это дело наживное, вкус денег почувствует, от деда пиздюлей, если что не так, получит – и будет их дальше вести. О том, чтобы самому, Максим даже не думал – против кодлы этой идти себе дороже. Лейбмахер, что бы там про него не говорили, всех переживет, в министерстве с первыми лицами завязан, для него частную клинику прикрыть – один звонок сделать..
Только вот удача сегодня была явно на стороне Максима Альбертовича – не успел он до кабинета Иосифа Соломоновича добраться, как птичка в клювике принесла новость из кадров. Павел Громов подал заявление об увольнении. И в отпуск сразу ушел.
Павел перед обедом занес заявление в отдел кадров – Лейбмахер им уже позвонил – распорядился, чтобы быстро оформили. Все вопросы они решили еще утром.
- Ты уверен? – Иосиф Соломонович был явно расстроен. Как бы он не относился к матери Громова и к его связи со своей внучкой, сам Паша был ему симпатичен.
- Да, дядя Йося, - Павел посмотрел в окно. – Предлагают работу в клинике, и параллельно - лечение. Я знаю, что Аарон Иванович – лучший нейрофизиолог, но вы же сами видели, да и он обследовал недавно - оперировать бесполезно. Шансы маленькие, а рисковать я не буду, неохота потом овощем лежать. Хочу попробовать консервативные методы, обещают, что результаты будут через месяц-два.
- Шарлатанством попахивает.
Павел невесело усмехнулся.
- Вы же понимаете, моя ситуация – это когда люди за что угодно хватаются. Тем более что денег с меня не требуют, это друзья отца устроили, наоборот – будут платить за работу, экзамен я сдал семь лет назад, только резидентура осталась, но этот вопрос утрясут – зачтут трудовой стаж здесь. С английским проблем нет, виза у меня есть, в прошлом году летал на конгресс. Так что куплю билеты, и недели через две должен лететь.
- А увольняться-то зачем? Давай тебе больничный оформим, сколько там – месяц, два?
- Полтора года. Три курса по два месяца, между ними нужны периодические обследования. Лечиться можно без отрыва от работы, так что попробую себя в США.
- Ладно, - Лейбмахер хлопнул ладонью по столу. – Договорились. Но ты, Пашка, если надумаешь возвращаться, и я еще жив буду – ко мне сразу. Хотя руки у тебя – золото, из Штатов тебя просто так не выпустят.
- Да мне сейчас не об этом думается, - Павел замялся. – С внучкой вашей нехорошо вышло. Но если что случится – лучше мне одному.
Лейбмахер помолчал, постукивая карандашом по столу.
- Не бери в голову, - наконец сказал он. – Не маленькая уже. Если чувства есть – дождется. А если это так, блажь была, то и к лучшему. Всегда помни, что мы – друзья. Что бы не случилось, всегда можешь рассчитывать на мою поддержку.
Когда Павел вышел из кабинета, главврач покачал головой. Что-то темнит этот Громов, врать он не умеет, сразу видно, что никакого места ему никто не предлагает. Значит, просто уехать хочет. Ну а он что, разве может парню отказать, да еще в такой ситуации, держать насильно – хуже нет.
В отделении новость узнали раньше, чем Павел дошел до поста. Пришлось ему еще раз рассказывать ту же историю, старшая медсестра и Марина были в курсе, а вот остальные прониклись к молодому еще парню сочувствием – надо же, настоящий врач, смертельно больной, ходил на работу, и только когда уже приперло, решил уйти. И правильно. К сочувствию примешивалась нотка зависти, для многих работа врачом в США по сравнению с такой же в России – это как с Жигулей в Бентли пересесть. Узнав, что Павел уходит уже после обеда, старшая медсестра Елена Александровна пробежалась по этажам. Проводы назначили на субботу – Павел обещал организовать ресторан, знакомые врачи хлопали по плечу, желали удачи.
Артур весело смотрел на все это со стороны. С этой стороны все волнения персонала больницы казались мелочными. Их коллега через непродолжительное время будет совсем в другой реальности, а там другие ценности и другой образ жизни. И отделов кадров нет, совсем. Да и способы лечения другие, прежний опыт скорее повредит, чем поможет.
Самого его в больнице ничего не держало, но уж очень вскрытия эти оказались интересными – надо будет еще разок посмотреть, если успеет, на всплески. Что-то странное в них было в прошлый раз, он хоть и наблюдал все вживую, но сравнить не помешает. Главное – не проворонить, когда все начнется, поставленные следящие конструкты дадут сигнал, а там час-полтора есть, успеет. Ну а если не получится, ничего. Мало ли маньяков в этом городе. И в других местах.