– Ты меня не отдашь? – услышал я показавшийся мне обреченным голос Димки.
– Куда?
– Учительница сказала, что есть такие специальные школы для детей с низкими баллами.
– Мы с тобой попробуем повысить баллы. Я и Вася будем с тобой заниматься.
– А если не получится? Учительница говорит, что там домой отпускать не будут.
– Никуда я не отдам своего мальчика. Успокойся.
– А папа?
– И у меня, и у папы тоже не все получалось в школе, но наши родители нас никуда не отпустили.
– Почему?
– Ну, как – почему? Потому что в семье любят друг друга и всегда стараются быть вместе.
В этот момент она увидела меня и смутилась. Кажется, мы одновременно прикинули в уме, сколько еще лет будет длиться это «всегда».
Немую сцену прервал Василий. Услышав голоса на третьем этаже, он бегом поднялся к нам и оглядел комнату. Я тоже непроизвольно стал оглядываться. Мы никогда не собирались здесь без стариков. Что они взяли с собой кроме палки-хромалки отца, если в комнате ничего не изменилось? Странно, что у них была общая приемная комната и общая спальная. Почему они не захотели сделать себе каждый по отдельной комнате? Неужели за всю жизнь не наговорились?
– Они живы? – спросил нас старший сын.
– Кто? Да ты как мог подумать? – испугалась жена. – Чем глупости городить, лучше брату помоги. Он учебу запустил, расстраивается.
– Фантастика: мой брат расстраивается из-за учебы, – усмехнулся Вася.
– Ты поможешь? – вмешался я.
– Ну, если он через десять минут занятий не расстроится…
– Не расстроюсь, – повеселел Димка. – Папа, можно мы здесь будем заниматься?
3
Мы оставили мальчишек наверху. Жена подсела к монитору, внимательно просмотрела сайты школьного обучения, послала несколько запросов, записалась на прием к некоторым учителям и стала уверенно мне объяснять, что ничего страшного в ситуации она не видит. Я был с ней полностью согласен. Димка был сообразительным, но поверхностным ребенком. Я считал, что ему помогут дисциплина и требовательность.
– Наверное, ты прав. У меня была похожая ситуация. Мы с матерью каждый вечер составляли распорядок дня на завтра и даже рисовали следующий день в виде комиксов.
– Димка – творческая натура. Как и ты. Логико-математические дисциплины его раздражают. Может, есть специальные методы преподавания?
Жена еще раз прошерстила образовательные сайты, но на этот раз ей не все понравилось, и она, решив позвонить теще, торопливо стала нажимать кнопки. Вызов не проходил. Тогда она поискала код учреждения и повторила вызов. На экране появилась молодая девушка в спецодежде медицинского персонала. Она объявила жене, что ее мать сейчас на процедуре, поэтому подойти не сможет.
Вечером все, даже Вася, были ласковы с Димкой. Димка охотно отвечал на наши вопросы и выглядел вполне довольным. Вечером жена снова позвонила своей матери. Все та же девушка объяснила, что пациентка 68-го номера Инна Олеговна уже отдыхает. Жена отправила спать мальчишек и еще раз набрала код. Вызов не прошел.
– Влад, – позвала меня жена. – Влад, помоги мне.
На минуту мне показалось, что я вновь стою перед расписанием выпускных экзаменов, уверенный и целеустремленный, и не сразу понимаю мольбу одноклассницы Светланы.
– Помоги мне. Я пропаду, если ты не поможешь. Никто лучше тебя не объяснит.
Она была очень красивая, но всегда держалась в стороне, поэтому никто не пробовал за ней ухаживать. Я – в том числе. Мы занимались и до и во время экзаменов. Оказалось, Света честно зубрила все заданное, но голова ее была излишне нацелена на межличностные отношения. Смешно, но она выходила на правильные решения и отвергала неправильные по одному только ощущению хорошего настроя или раздражения преподавателей. Она их панически боялась. Уже тогда в школе активно использовались обучающие программы, но индивидуальные особенности Светланы требовали живого отклика. Она нравилась мне, я расстраивался от ее промахов и радовался успехам, и роль преподавателя неожиданно хорошо мне удалась.
Позади остались экзамены.
– Тебе повезло, сказала мама, когда впервые увидела Светлану. И отец закивал одобрительно. А когда Света знакомила меня с Инной Олеговной, та уже в прихожей сказала: «Проходи, сынок!» – и смутилась. Они с отцом Светланы мечтали о втором ребенке – сыне, но муж погиб. Дочь она растила одна.
Теща очень ждала рождения Васи, которого решили назвать в честь ее погибшего мужа. Почему сразу после его рождения она уехала на льготную зону? Тогда некогда было об этом думать. Мы со Светой проходили стажировку. Родители сидели по вечерам с внуком. Потом появился Димка. Теща приехала на него посмотреть, и больше мы не виделись. Работа, работа, работа. Короткий отдых – для учебного путешествия с детьми. На каждый возраст – свой тур. И не дай бог узнают, что рекомендованный тур пропущен – клеймо плохих родителей может сказаться на учебной карьере детей и будущем профессиональном распределении, на их «балльности», будь она неладна! Жизнь напоминала беговую дорожку, где снижать скорость было никак нельзя, чтобы совсем не сойти с дистанции.
Утром пришло послание от главного врача льготной зоны. Уверенный сорокалетний мужчина в кабинете с многочисленными медицинскими приборами сказал, как будто продиктовал: «Уважаемая Светлана Васильевна! Ваша мать – Колосова Инна Олеговна выразила желание совершить оздоровительную поездку по местам древних путешествий паломников. Она пожелала совершить все обряды, принятые в прошлые времена, которые предписывают, в частности, уединение и прекращение сношений с внешним миром. На время всего путешествия ваша мать обеспечена всеми необходимыми медицинскими и другими видами услуг. Законодательная база не позволяет мне сообщать о местонахождении пациентки кому-либо без ее согласия. Об окончании срока поездки я не уведомлен, но обычно подобные путешествия длятся от года до трех лет. Прошу вас не беспокоить персонал вызовами, отвлекающими нас от работы. Необходимую юридическую информацию и справочные материалы вы можете найти на нашем сайте. До свидания».
«Влад, с мамой беда», – прошептала Света.
4
В короткий обеденный перерыв я оглядел сотрудников своего отдела. Советоваться ни с кем не хотелось. Разве что Григорий? Он с нами особенно не общался, избегал корпоративных вечеринок, мы о нем вообще мало что знали. Но я был уверен, что именно он не станет говорить теми же словами, которые печатают в буклетах с названиями «Счастье второй половины жизни».
Григорий был старше меня, но отчество к нему не прилипало. Про таких, как он, говорят «мужчина без возраста»: худощавый тип телосложения, короткая стрижка, джинсы. Подсев к нему за обедом, я как бы между прочим спросил, что ему известно о льготных зонах. Он посмотрел на меня внимательно, несколько секунд механически пережевывал пищу, запивал ее водой из стакана, и когда я подумал, что он просто не понял вопроса, неожиданно предложил зайти к нему после работы поговорить, потому что живет он недалеко. Мы договорились встретиться у выхода.
После работы он ждал меня, кивнул в сторону аллеи, идущей от проходной, и предложил пройтись пешком. Мы пошли вдоль серой стены своей конторы к таким же серым домам, расположенным неподалеку.
– Я не знал, что ты здесь живешь, в смысле – совсем рядом.
– Ты хотел сказать – в промышленной зоне? В дешевых домах с плохой экологией?
Лукавить с ним было невозможно.
– Прости, если я тебя обидел. Мне казалось, что в промзонах живут лишь временно работающие или те, кто не закончил полное обучение.
– Ничего, я не обиделся. Домик в пригороде – это хорошо, но я трачу деньги на другое.
– Конечно, это только твой выбор. У одного – цель, у другого хобби.
Гриша усмехнулся при этих словах и совсем некстати спросил, держал ли я дома собаку.
– Да, даже две. Одну подарили нам с сестрой в младших классах, другую мы с женой купили старшему сыну лет десять назад.
– Она жива?
– Что ты! Породистые собаки стареют быстро.
– Она умерла?
– Не совсем. К старости она часто болела, почти ничего не ела, не могла передвигаться. Словом, пришлось усыпить пса, чтоб не мучался.
– Отвезли бы за город. У экологов есть парки, где брошенных животных лечат и подкармливают. Усыплять любимое домашнее животное не гуманно.
– Нет, Гриша, увезти ее из дома, где она прожила много лет, еще более не гуманно.
– Ну, да, конечно. Кстати, мы пришли. Вот эта дверь.
Невзрачная дверь в стене была открыта, мы прошли по узкой прихожей, которая неожиданно открылась в светлую комнату. Сощурившись от хлынувшего света, я не сразу заметил у окна сухонького старичка. Он внимательно разглядывал меня своими глубоко посаженными глазами.
– Знакомься, – сказал Гриша, – это мой отец – Степан Григорьевич.
Я пробормотал приветствие, про себя соображая, сколько же ему лет, если сам Гриша старше меня на… Но этих людей положительно нельзя было провести.
– Папе восемьдесят семь. Он успел побывать в льготной зоне, правда, недолго. Папа, Влад интересуется …
– Понял, – закивал Степан Григорьевич. – Вы присаживайтесь, молодой человек. Гриша, завари гостю чая. У вас что-то случилось?
Я хотел было ответить, как это принято, что проблем нет, есть некоторые вопросы, требующие уточнения, но опять не смог выдержать имиджа благополучного мужчины.
– Степан Григорьевич, моя жена расстроена. У нее на зоне пропала мать. Нет, нам говорят, что она в путешествии и отказалась от связи, но жене кажется, что с ней беда.
Старичок оглянулся в сторону кухоньки, где Григорий колдовал над чайным подносом, и приглушенно начал рассказывать:
– Не уверен, что смогу вам помочь. На зоне я пробыл около трех месяцев. У Гриши с Лизой заболела дочь. Я не мог позволить, чтобы деньги тратились на поддержание моего здоровья, и сам оформился на зону. Что могу сказать? Внешне там пристойно и все, как обещано, – диетпитание, уход, лечение. Явно криминального ничего нет. А то, что на уровне ощущений, – передать трудно.