Я назвал номер Жилой зоны. Наташа с уважением кивнула. Это была одна из первых элитных зон. В короткий промежуток времени, пока было неясно, насколько востребованным будут комфортабельные дома, земля продавалась, а не сдавалась в аренду. Это потом стоимость ее возросла настолько, что выгоднее стало выплачивать всю жизнь арендную плату, чем совершить покупку участка. Но мать с отцом успели сделать вложение.
– А где вы работаете, Наташа?
– Санитаркой в больнице. Хотите еще чаю?
– Нет, мне уже пора.
Наташа вывела меня за калитку. Я бодро прошагал до тоннеля и нырнул в его теплое чрево, чтобы вернуться к семье.
Улицы нашей зоны имели плавные, как бы естественные, изгибы. Заборчики ставились низкие и незаметные. Дом от дома отгораживался пространством сада. В ухоженных садах постоянно что-нибудь цвело. В северных широтах города давно не строились. Уменьшение рождаемости подарило всем людям планеты возможность проживания в мегаполисах южных широт. Землей умеренных широт владели концерны, занимающиеся производством продовольствия, северными – по добыче сырья.
Я поднялся в нашу гостиную и сразу понял, что сделал что-то не так. Все домашние смотрели, словно ждали объяснений. Димка выглядел расстроенным.
– Я немного запоздал, захотелось погулять. А что вы надутые?
Света закатила глаза:
– Ты что – издеваешься? Ты совсем забыл про сына?
Раздались рыдания. Мне показались, что они – картинные. Или мои чувства огрубели после прогулки по зоне, где не плакали над действительно серьезными проблемами?
Димка поспешил объяснить, что вечером приходил школьный инспектор. Как же могло выскочить у меня из головы, что после перечисления денег за индивидуальное обучение в течение сорока восьми часов следовал визит инспектора?! Он должен осмотреть дом, проверить условия для занятий, задать вопросы всем членам семьи и зафиксировать ответы.
Расположение нашего дома говорило само за себя. Бытовая техника вследствие моего режима экономии отставала от последних моделей, но все еще находилась в продаже. Садовник вызывался реже, но я старался его заменить. Инспектора ничто не могло смутить, кроме моего отсутствия.
Я тут же набрал номер школьного инспектора, стал извиняться. Он любезно согласился зафиксировать мои ответы по телефонному разговору, но я знал, что очередной минус в Димкином личном деле уже поставлен – отец необоснованно поздно возвращается с работы, а жена не знает причины отсутствия мужа.
5
Ночью мне приснился отец. Он, прихрамывая, медленно шел по внешней дорожке нашего садика. После пробуждения я подумал, что свидание показалось мне реальнее, чем разговор по видеофону.
Внешнюю аллею садика вокруг нашего особняка мы придумали вместе. Все «полезные» саженцы были уже посажены, поэтому последняя аллея комбинировалась по принципу «пестроцветности» – зеленые ели, клены, рябины, кусты краснотала и ивы, колючие плетистые розы и различные виды плюща. Она надежно защищала дом от посторонних взглядов и выглядела очень нарядной. Отец шутил:
– Здесь в каждом растении память обо мне. После моей смерти приходи на аллею, гуляй. Мысленно со мной советуйся.
– И ты мне ответишь с того света? – смеялся я в ответ.
– Как знать! К старости начинаешь понимать, что видел лишь ту часть мира, что тебе показали.
Утром я позвал Васю проводить меня. В школу он ездил сейчас позже. Обучение в старшем звене подошло к концу еще в прошлом учебном году. Шли курсы повторения по дисциплинам будущей специальности. Посещать их разрешено по выбору. В конце каждого курса повторения – тренировочный тест. Всего выпускнику назначалось с полсотни выпускных тестов. Были и тесты психологические, медицинские, социологические, правовые. Сына вели к стажировке в Стратегической зоне с высокой степенью секретности. Мы старались его лишний раз не расспрашивать о деталях. Это невежливо по отношению к взрослому человеку, которым уже считал себя выпускник.
Светлана наверху проверяла, все ли готово к приходу очередного Диминого учителя. Необходимо было приготовить не только учебный комплект первой половины дня, но и развивающий комплект второй половины дня. Оставлять ребенка коррекционного обучения одного в доме категорически запрещено, поэтому мы доплачивали учителям.
Я повел Васю по той самой внешней аллейке, которую видел во сне. Старший сын был немногословен и по характеру напоминал меня, в отличие от эмоционального Димки, Светиной копии. Пустая аллея предстала более темной, чем во сне.
– Папа, ты хочешь спросить меня о Марине?
Я встретил Васин взгляд. Бедный парень! Хочет одобрения отца, а отец занят своими мыслями.
– Вася, я буду уважать любое твое решение, если оно действительно твое, понимаешь меня?
– Она очень хорошая. Лучше, чем кажется.
– Ты женишься – почему? Мама с тещей рассчитали, Марина попросила?
– Предложение Марине я решил сделать год назад. Прости, что не посоветовался. Тогда были проблемы с Димкой.
– Они остались, Вася. Но это мой крест. Запомни наш разговор на этой аллее. Все ключевые решения в нашей семье всегда принимали мужчины. Ты вырос. Решил – делай. Но помни, что в состоянии влюбленности они все для нас – феи, а какой бы потом ни оказалась твоя женщина – глупой, ленивой, скандальной, ты уже взял ответственность за нее и вашего ребенка.
– Ну да. Разводы не приветствуются обществом.
– Ах, Васька! После сорока тебя все меньше будет волновать общество и все больше – твоя совесть.
По дороге на работу я позвонил и записался на прием к юристу. Круглые своды нашего огромного химического концерна проглотили меня в числе тысяч входящих людей. Производственные линии заполнялись людьми. Моя рабочая клетка уже ждала меня. Я втягивался в работу легко, словно был частью системы, выключал посторонние мысли и эмоции. Но возраст, возраст… Переключатель «дом – работа, работа – дом» заедал и давал сбои. Я все больше уставал, и рабочее время тянулось все медленнее.
Звонок юриста напомнил мне о встрече. Терять доход от несостоявшейся встречи конторе ни к чему, лучше позвонить и напомнить. Так принято. Встреча проходила в том же офисе, где я когда-то оформлял оплату индивидуального обучения Димы. Сотрудник моих лет ждал меня, предложил кофе, который тут же принесла молодая девушка, и приготовился слушать.
– Я хочу, – начал я, – забрать со Льготной зоны свою мать.
Собеседник не удивился. Он виртуозно стал работать пальцами над клавиатурой компьютера, бегло просматривать колонки цифр, заглядывал в пухлую папку с документами, наконец, посмотрел мне в лицо.
– Вы вполне можете содержать еще одного иждивенца. Младший сын у вас, правда, на индивидуальном обучении, но в семье скоро будет не два, а три работника.
– Даже четыре. Сын женится.
– Тем более. Я возьмусь за оформление обратно в Жилую зону вашей матери, но обязан предупредить – по статистике подобные операции сейчас удаются на 70 %.
– А раньше?
– Процент удачных операций подобного рода составлял 20–30 %. Ожидалось, что он упадет еще ниже, но год назад пришли новые инструкции Совета Координаторов. Состоятельным семьям рекомендовано разрешать содержание престарелых родителей, если они готовы за это платить. Теперь о вашем деле. Вы подпишете соглашение на две суммы. Первая – за ведение вашего дела. Вторая – большая – за успех, если таковой будет.
– Когда можно ждать результат?
– В нашей фирме – через неделю.
– Не может быть! Мне говорили – два месяца!
– Все может быть, если есть деньги.
Подписывая соглашение, я обратил внимание на табличку второго зала «Оформление сделок по покупке жилья в любой части города». Зашел туда просто так, чтобы хоть на несколько минут выключить в голове анализ, который рвался в мое сознание.
Для крупных сделок посетители приглашались к отдельным столам в специальных звукоизолированных нишах – в такой я только что сам беседовал с представителем юридической фирмы. Мелкие можно было совершить самостоятельно с помощью банкоматов, которые были снабжены виртуальной картой города. Стараясь ни о чем не думать, я увеличил карту, нашел Промзону рядом с нашим химическим концерном и разглядел на ней мелкие постройки в центре. А вот и знакомые домики – Наташи и продающийся напротив дом-близнец. Я вызвал справочную информацию, поведавшую о том, что компания, владеющая старым фондом, продает в частную собственность домик с небольшим участком земли и даже организует ремонт перед въездом за дополнительную плату.
Стоимость покупки и ремонта показались мне смешными. Я долго экономил на всем, чтобы перевезти домой родителей. Теперь, после того, как я заплатил за переезд матери, на счету оставалась приличная сумма. Она должна была пойти на отца. Но юрист, сверяясь со своими постоянно обновляемыми списками, об отце не обмолвился. Да, конечно, он при выполнении запроса строго следовал сформулированной мною задаче, но не задать уточняющий вопрос не мог. Так принято. Вероятно, уточнять уже нечего.
Слеза отразилась в стекле банкомата, обожгла мне глаз. Я нажал две кнопки. Сумма, списанная с моего счета, сделала меня собственником крохотного участка земли и домика в Промзоне, который с сегодняшнего дня ставился на санитарный ремонт. Я сделал очередной ход в игре с обществом.
6
В нашей гостиной меня ожидал полный сбор семьи: жена, сестра с мужем, Вася, Марина, Димка. Сестра плакала на плече у Светы. Муж ее Саша тихо разговаривал по телефону. Свою маленькую дочку они, видимо, оставили со свекром. Я не сказал сестре о сумме денег, которую скопили на Льготной зоне для нее отец с матерью. Лишь Саша был в курсе того, что мои родители оставили деньги на случай, если они понадобятся на обучение внучки. Тогда готовился законопроект о вживлении чипов в мозг новорожденных. Впрочем, в последнее время говорить о нем стали меньше. Я слышал, что разрабатывается два варианта школьного обучения. Один – более дешевый – для детей с чипами, где обучение пойдет по ускоренной программе. Другой – более дорогой – для стандартного обучения. Благодаря нашим родителям, деньги на стандартное обучение племянницы уже были отложены. Злые языки утверждали, что ускоренное обучение будет носить военизированный характер. Зачем? Войны давно в прошлом. Отдельные нарушения порядка имели место только в Зонах Освоения.