Димка заметил меня первым, подбежал, обнял:
– Папа, наш дедушка умер.
– Почему ты отключил телефон? Мы тебя давно ждем, – сестра подалась было навстречу, но обмякла и осталась сидеть, – надо ответить на запрос о кремации и похоронах.
– Да он же сообщения еще не видел, – вмешалась жена. – Пусть сначала прочтет и подумает.
– Я перескажу. Умер он сегодня ночью. Диагноз – сердечная недостаточность. Кремация назначена на послезавтра на вторую половину дня. Разговор с матерью нам предоставлен внеплановый. Я боялась, ты к нему не успеешь. Света жаловалась, что ты стал задерживаться.
Марина при этих словах выразительно взглянула на Ваську. Лицо жены зарделось, но она увела разговор:
– Надо решить, что скажем матери, а то расплачемся на сеансе. Через десять минут – соединение. Поедет ли кто-нибудь на кремацию? Где захороним прах?
– Влад видел маму, а я – нет. Я поеду, – заплакала сестра.
– А дочка? Мне прикажешь брать внеплановый отпуск и терять в зарплате? Я не против, мать есть мать, но ты потом меня не упрекай, – предупредил муж сестры.
– А у нас – Димка на индивидуальном, – возразила Света. – День-два, конечно, для нас – потери приемлемые, но мать может попросить пожить с ней неделю. Это разрешено. Влад отказаться не сможет. А это уже совсем другая сумма.
– Деньгами я готов участвовать. Да, если честно, и с дочкой бы посидел, и экономней месяц-другой пожить готов. Только вы посмотрите на нее, – Саша кивнул на мою сестру. – Она сможет поддержать? Ей самой придется оказывать там медицинскую помощь.
– Маму хочу увидеть! – сестра растянула рот в кривой гримасе, какой я не видел у нее лет с пяти.
Марина встала с дивана, налила ей воды и придерживала узкий розовый цилиндрик, пока сестра давилась глотками и норовила выронить ускользавший стакан.
– Съездить могу я, потому что у меня сейчас свободное посещение, – вмешался Вася.
Марина резко обернулась, выплеснув часть воды на пол, но не успела ни слова вставить, потому что на пульте замигал вызов видеофона. Все посмотрели на меня. Я нажал на домашнем пульте кнопку громкой трансляции и один поднялся по лестнице в рабочий кабинет с системой связи.
Засветился монитор. Мама, ставшая еще меньшей, чем я ее видел в последний раз, печально смотрела вниз. Правой рукой она опиралась на палку-хромалку, с которой не расставался отец. В память ли отца она ее носила с собой или от потери сил?
– Мама, – начал я и не узнал свой голос, таким он показался хриплым. – Мама, тебе придется выдержать еще одну неделю. На кремацию мы приехать не сможем, но примерно через неделю заберем тебя домой. Урну с прахом на захоронение не отдавай. Мы поместим ее на папиной аллее, и ты сможешь приходить туда в любое время.
Мама медленно подняла на меня глаза. Они были водянистыми, бесцветными.
– Спасибо, сынок, только к чему это? Вам со мной трудно придется.
Голос у нее был слабый, невыразительный. И язык ворочался медленно, с трудом.
– Мама, послушай меня и поверь. Нам трудно без тебя . Возвращайся. Я уже оплатил твой переезд. Прости, что не успел перевезти папу.
Мама всхлипнула:
– Твой отец перед смертью сказал, что ты меня не оставишь.
– Ты продержишься неделю, мама? Обещай мне.
– Обещаю, сынок. Отца похоронить надо – он доволен будет, что рядом с домом, с внуками. И я буду рядом с ним. Ты делай свои дела, я подожду.
Монитор потух. И только тут я заплакал. Долго лить слезы не мог – боялся, что ко мне поднимутся родственники. Встал. Прошелся по комнате. Помял пальцами виски и щеки. Надо было спускаться.
Внизу снова спорили.
– Да ничего я не знала, – с визгливой ноткой доказывала Света. – Я давно говорю, что с ним что-то не так. Зачем он это придумал? С кем советовался?
– Он ездил на Льготную. Тогда, наверное, договорились, – робко ответила сестра.
– Отец с матерью сами написали заявление на зону! Сами! Это не редкость, когда старики детям таким образом помогают!
– Они и другим образом тебе помогли, – огрызнулся Сашка, – забыла уже? Решил забрать – пусть забирает.
– Знаешь, что…
– Знаю. И своего отца туда не пущу. Всех денег не заработаешь. Надо людьми быть.
В спор вмешалась Марина:
– Людьми быть? Вам легко рассуждать! У вас, наверное, балльность ближе к средней была? А у нас с Васей она обещает быть за восемьдесят. У нас распределение скоро, нам тоже хочется хорошего места в жизни.
– Я со своей балльностью кормлю жену, дочь и отца. Вам с Васькой кто мешает?
– У нас на счету каждый день, каждый взнос и каждый иждивенец. Вася, ты должен сказать отцу, чтобы он оставил эту затею. Он неадекватен! А если с ним что-нибудь случится? Содержание бабушки сразу ляжет на тебя.
Я решил не спускаться вниз, а пойти на третий этаж в пустующую комнату родителей. Не хотелось обсуждать свою неадекватность с будущей невесткой. Уже уходя, я услышал, как Вася объявил:
– Переезд бабушки – это дело нашей семьи. Решенное дело. Твоего, Марина, согласия никто здесь не спрашивает.
Я лег на кровать в спальне родителей и сквозь сон почувствовал, как меня накрыл одеялом, а потом залез ко мне под мышку Димка.
7
Мама, казалось, и не заметила того, как Светлана ее плохо встретила. Сидела в своей комнате. Утром освобождала ее для Димкиных занятий. Из спальни слушала, как проходят уроки. Под вечер любила спускаться на аллею, где у скромного памятника с урной рассказывала отцу все дневные новости. Я оплатил установку лифта, чтобы она могла спускаться без посторонней помощи со своего третьего этажа и, если честно, чтобы меньше встречалась с невесткой.
Мальчишки ходили к ней «на чай с разговорами». Она с каждым развивала его любимую тему: с Васей – про историю семьи и постройки нашего дома, с Димкой – про проказы «маленького папы». Мне рассказывала про соседей и знакомых по Льготной зоне, стараясь убедить меня в том, что у них с отцом не было обиды, что они, не смотря ни на что, были счастливы, потому что все время жили рядом.
У меня была слабая надежда, что Димку можно будет оставлять во вторую половину дня с бабушкой, но надежда пропала после визита медицинского инспектора. Мать сама нуждалась в присмотре. Я обещал, что в течение месяца найду человека по уходу за ней, но понял, что надолго меня не хватит. Я почти перестал давать деньги «на хозяйство» Светлане. Теперь все расходы по содержанию дома оплачивала она. Большим и модным покупкам пришел конец.
Праздник возвращения мамы я вынужден был отметить не дома, а в питейном заведении Зоны развлечений. Оказалось, что разделить радость легче не с женой, а с сослуживцем. Когда мы подошли к ресторанчику с авантюрным названием «Повод», Григорий сказал, что по старинному обычаю мужчины пьют «на троих». Он позволил себе пригласить того, с кем я с удовольствием встречусь. Третий должен был подойти с минуты на минуту.
Когда-то, по словам приятеля, спиртные напитки были настолько дорогими, что стандартный объем жидкости для опьянения могли позволить себе только трое мужчин вскладчину. Как химик-технолог, я этому не верил. Производство спирта – и промышленными методами, и кустарное, во все времена не могло быть дорогим.
Мы выбрали столик. И тут я увидел третьего. Широко улыбаясь, к нам шел Костя – тот самый Костя, который передавал через меня контрабандную корреспонденцию в Зону Освоения и сам был родом оттуда. Костя заматерел. Статный, солидный, уверенный в себе – чиновник, да и только. Мы обнялись.
– Ну, что, перебежчик, прижился в цивилизации? Не тянет в дикие края?
– Тяжелею я здесь. Движения нет. Инициативу не проявишь. Скучно.
– Спортом бы занялся.
Костина физиономия расплылась в улыбке:
– У нас на зоне без спорта обходятся. У каждого дерева генератор энергии не поставишь. Да что вам объяснять, ваши учебники по технологии начинаются со слов: «После первичной обработки сырье поступает в мегаполис…»
Гриша уже разливал по бокалам заказанное вино. Мы выпили – не приличными маленькими глотками, а легко – как воду. Костя рассказал анекдот: «Высланный новичок в Зоне Освоения зашел в коровник и испугался: “У вас коровы больные. Они молоко дают непакетированное!”».
– Это – старый. У нас ходят другие анекдоты про Зону Освоения. Сейчас вспомню.
– Не трудись. Я все знаю. Типа: «Приехал придурок из Зоны Освоения и помочился под камерами наблюдения на голограмму травки». У Гриши их целая коллекция.
Я уставился на приятеля. Не знал, что у него хобби.
– Ты коллекционируешь анекдоты? Зачем?
– Обзор составляет, – ответил за него Костя. – Пытается доказать начало информационной кампании по экспансии на Зону освоения.
– Я – сторонник теории, что общество не может жить без опасности. Наличие врага сплачивает. Если нет врага, стравливают невраждебные стороны. Доказано, что стравливать богатых с бедными невыгодно. Первые нуждаются в услугах, вторые – в идеалах. Территориальную вражду возбудить проще.
– Зона Освоения – поставщик минеральных ресурсов. Находится в прямом подчинении мегаполисов, – заметил я и вызвал смех за столиком.
– Такова официальная версия, – пояснил Григорий. – На деле же реальной властью на Зоне обладают надсмотрщики. Население там растет быстро. А если Зона выставит свои условия за поставку металлов и топлива? Легче пресечь такие попытки самоопределения, чем решать их последствия.
– Обзор сложнее, чем просто коллекционирование анекдотов. Это занятие для социолога. Ты же химик, Гриша.
– Он – человек с широкой натурой, – похлопал друга по плечу Костя.
– Как настоящий координатор, – подхватил я, успев заметить, как переглянулись приятели.
Пил я редко. Почти не пьянел, потому что знал правила приема алкоголя. Не боялся алкогольной зависимости, потому что не испытывал от него удовольствия. Но тут, в этой наспех собравшейся мужской компании «на троих», мне впервые стало тепло, хорошо, и боль, которую я носил в груди, отступила.