Я дождался уборщицу, проследил за тем, чтобы тщательно она вымыла свободный чан для брожения, потом убрала пол, и выпроводил женщину, закрыв дверь для посторонних посетителей.
В уборщицах и продавцах, воспитателях и учителях младшего звена, санитарках и учётчицах держали беременных «легкотрудниц» да редких старичков-долгожителей. Все остальные отправлялись «на производство». Те, кто родился на Выселках и считался свободным, не очень отличались от ссыльных, их содержать тоже никто не собирался. Уборщицы не сидели сложа руки. Уборка в посёлке, где нет дорог с твёрдым покрытием, дело неблагодарное. В осеннюю непогоду в нашем бараке разувались сразу у двери на первом этаже. А у входа стояли сменные вёдра с водой для мытья грязной обуви. В рабочей одежде до барака не доходили – переодевались после работы, чтобы не нести по килограмму грязи.
На моём месте тоже впору справиться женщине, но Хозяин слабому полу не доверял важный объект. Он говорил, что у любой женщины, будь она хоть трижды старухой и страшилкой одновременно, сразу же найдутся поклонники и хоть один из них её непременно «уговорит» на вынос дефицита или на производство менее концентрированного продукта.
Я отмерил в чистый чан сырьё в нужной пропорции, залил водой и закрыл герметичной крышкой. Вынес из соседнего помещения несколько упаковок с тарой. Прикинул, сколько у меня сорокоградусной, но разливать решил после обеда. К тому же списков на выдачу у меня ещё не было.
Вышел, закрыв своё хозяйство на ключ. На ночь я дополнительно включал сигнализацию, и попасть в помещение не мог сам. Оглянулся в поисках своего приятеля по столовой. Бывший академик Игорь Трофимович уже семенил ко мне. Автор нескольких учебных пособий рыхлил в теплицах почву, возил туда навоз с фермы, консервировал на зиму огурцы. Основной завоз продовольствия шёл из южных зон, но наличие своего хозяйства тоже очень выручало.
– Добрый день, Андрей. Вы сегодня вышли раньше меня. Проголодались?
– По понедельникам с утра планёрка. Какой завтрак? Туда не опаздывают.
– Ценный вы человек! На вечернее преподавание пойти не надумали? Скоро осень, начало нового учебного сезона.
– Не уговаривайте, я к выпускным тестам собственного сына боялся готовить, специалистов нанимал, а тут – чужие дети. Такая ответственность.
Мы двинулись по мощёной пешеходной дорожке по центру. Вела она от конторы в одном конце посёлка до столовой и медицинского барака в другом. Техника ходила по параллельной улице. Впрочем, это не помогало. В осенний сезон и этот тротуар забивался грязью десятков сапог с прилипшей глиной и торфом. Летом же везде было сухо. После дождей лужи в воздухе посёлка исчезали через два часа.
– Детей учить надо, а не к экзаменам готовить. И на экзамен не со страхом идти, а с интересом.
– Можете не продолжать, Игорь Трофимович. Мне и так понятно, почему вы живёте на Выселках, а не в городе.
В школах Зон Освоения не было возрастных градаций. После окончания младшего звена учись хоть до сорока лет. Можно было походить на занятия месяц, потом не показываться год и начать обучение с того момента, как бросил. Над репетиторством для успешного перевода смеялись. Если ребёнок плохо занимался в младшем звене, зачем мучить его в среднем? Зато из таких выходят хорошие работники!
– Тесты отражают степень уверенности или неуверенности человека, – продолжал развивать свою тему академик. – Вот вы, выходя из дома, уверены, что всё выключили?
– Конечно. Иначе я не выйду из дома.
– А ваш сын?
– А мой сын возвращается и проверяет.
– Вот видите – он сомневается в очевидном. Таких людей бесполезно проверять по тестам. Но ведь это не значит, что они не обучаемы!
У столовой мы заметили заплаканную женщину. Я узнал в ней мать одного из пропавших парней. Кажется, у неё были ещё две маленькие девочки. Старший сын приносил в семью основной доход. Я постарался отогнать от себя страх за Димку, который ушёл по следам друзей. Я должен верить, что он вернётся.
Во второй половине дня в дверь моего цеха постучали. В глазок я увидел бригадира Витю с лесозаготовок, он размахивал листочком. Список, значит, прислали. Я открыл дверь, но за Витей вошли ещё два человека с ящиками впереди себя на вытянутых руках.
– Мы тебе, Андрей, тару принесли. Заказывал?
– Нет. У меня всего достаточно.
– Пусть и эта будет. Сюда поставим и передохнём малость.
Двое вошедших сели на принесённые коробки, не дожидаясь приглашения, а Витя быстренько закрыл дверь.
– Не пугайся нас, Андрей. Список действительно из конторы, без обмана. А ребят я привёл, потому что у них к тебе пара вопросов.
– Юрка, – представился один.
– Николай, – пробасил второй.
Не помню, чтобы я их встречал. Скорее всего, они с вышки. Нефтяники работали по сменам. Впрочем, я мало кого знал в посёлке, даже пережив с этими людьми пару зим. Ещё меньше я сходился с соседями в своей прежней жизни.
В моём помещении царил полумрак. Окон здесь принципиально не было. Гостей не разглядеть. Рабочая униформа. Загорелые обветрившиеся лица. Никаких особых примет. Встречу – узнаю ли?
– Дело в том, ребята, что находиться здесь посторонним запрещено. Попадёт и мне, и вам.
– Так мы же тару принесли, – нагловато хохотнул Юрка.
– Ладно, всё равно не уйдёте, спрашивайте.
Витя с Юркой замолчали. Стало ясно, что задавать вопросы будет Николай.
– Человек ты серьёзный, Андрей, грамотный. На прошлое своё не жалуешься. Парень у тебя что надо. Думаю, остались у тебя в Жилой зоне влиятельные люди.
– Оборвал я все связи, Николай. Искать никого не буду – могу им навредить. Я знал, на что иду, когда бежал из города.
– Разве они тебя не ищут?
– Нет, – удивился я, – откуда им знать, где я оказался?
– Ну, путь побега у всех один. Только номера зон разные. Странно всё-таки, что друзья тебя не нашли. У меня прошла другая информация. А если найдут – откликнешься?
– Отсюда не откликнешься.
– С этим поможем, – тут он посмотрел на Юрку. Юрка кивнул.
– Ты химик, Андрей?
– Был химиком.
– С галлюциногенами знаком?
– Это больше по медицине. А что именно вас интересует?
– Скажем, был человек под глюком, а когда вышел – он будет видения считать правдой или тем, что произошло реально?
– Думаю, так же, как с алкоголем. Протрезвевший человек понимает, что ему спьяну мерещилось не то.
– Понятно. Может ли быть такое воздействие на человека, при котором он всё-таки будет уверен в своём бреду?
В сердце больно кольнуло воспоминание о жене, которая после обращения к неврологам убедила себя в неполноценности младшего сына, в его общественной опасности.
– Это скорее гипноз.
Мне показалось, я начал понимать цель визита. Решил сразу отрезать.
– Ребята, со спиртом или чем другим я вам не помогу.
Все трое переглянулись, но Витя догадался первым.
– Хозяин с ним сегодня беседовал наедине. Опередил нас, сволочь.
– Слушай, Андрей, – проникновенно начал Юрка, – если кому-то нужно выпить, то он найдёт и без твоего цеха. У тебя – что? Производство! А есть ещё что? Распределение!
– А ещё есть сектант! Его гарем днём не менее полезным делом занят, чем ночью – добавил Витя.
– Не будем на тебя нажимать, ты сам захочешь встретиться – решительно сказал басовитый Николай, – лучше не здесь и не дома. Есть другое место встречи?
– Есть, – ответил за меня Витя – У Вероники из 9-го барака.
– Помешать могут, – засомневался Юра. – Мало ли кто к ней приходит.
– Никого она не принимает, – заверил Витя. – Как вот с ним стала встречаться, так всех отшила.
– У проститутки опасно вести переговоры, – засомневался Николай.
– Она никогда не была проституткой.
Так как остальные смотрели на Витю, а он на мою озадаченную физиономию, то вслед за Витей и они заулыбались. Оказавшись в дурацкой ситуации, я вынужден был спросить, почему он воспринимает мою подружку не так, как я.
– Есть одно отличие. Она ни разу не взяла деньги за встречу. А ты не знал? Постой, ты что – платишь ей?
– Она никогда не просила, но деньгам была рада, я же видел.
– Так это она с тебя зарплату забирала, в жену играет, – догадался нахальный Юрка.
– Ну, что ж, – подытожил Николай и поднялся со своего ящика. – Искать меня станешь через Витю, если будешь согласен на разговор.
– Странно, что и о вашем приходе и о моём отказе заранее знал Хозяин.
– О желании сотрудничества комитета с тобой можно было узнать, но о согласии не узнает никто. Слишком многое поставлено на карту. А к женщине своей всё-таки зайди, – подмигнул он мне на прощанье.
4
В тот вечер я так и не пошёл к Веронике. Не мог я переступить порог женщины, пока боялся за Димку. А ведь наша связь косвенно началась из-за него.
Через полгода жизни на Выселках Димка совсем освоился, обзавёлся приятелями и стал часто убегать по вечерам. И это в то время, когда меня стали одолевать приступы хандры! Меня раздражали постоянные шумы в коридоре барака, пугала темнота за окном. Я привык к голографическим световым картинам магистральных тоннелей, огням ночного города, комфортному микроклимату. Наш дом и сад ночью освещался мягким разноцветным сиянием. Здесь каждый вечер напоминал мне, как мал человек по сравнению с огромным неосвоенным пространством. Лезли в голову мысли, так ли нужен я сыну в Зоне Освоения? Что изменилось бы в его жизни, отпусти я его сюда одного? Не пропал бы, точно. Показать свои сомнения Димке я не мог. Зачем парню комплекс вины?
Особенно тяжело было, когда Дима уходил в тайгу с ночлегом. Он звал и меня, но, к моему стыду, у меня не проснулся азарт охотника и рыболова. На природе было холодно, сыро и скучно. Сильно донимала мошкара. Когда сын уезжал, я, пока не стемнеет, петлял между бараками посёлка. Вероника во время моих прогулок стала пересекаться со мной так часто, что мы начали здороваться, и как-то раз она пригласила меня зайти. Зачем ей понадобилась роль путаны? Угадала мою боязнь взять ответственность ещё за одну судьбу?