– И всё это ты успел за одну ночь? Как же ты держишься?
– Мне ввели те же поддерживающие препараты, на которых будет жить Дима в ближайшие сутки. Неприятных ощущений от них нет, чего не скажешь о ваших комарах. Как вы их терпите? Я с ног до головы облил себя отпугивающим средством, но всё равно на улицу выйти не могу. Здесь прячусь, где работают отпугиватели.
– В конце лета их меньше. Можно терпеть. Весной трудно. А Димку и не кусают, кажется. Ты знаешь, что он пойдёт с товарищем?
– Да, парню тоже ввели состав. На орбите ждут спутники для уничтожения корабля, если контактёрам удастся бежать. Корабль будет жаль. Он может рассказать о цивилизации пришельцев. Мы же не знаем особенностей их организма, способов защиты и подачи сигналов бедствия. Операторы начнут работу завтра ночью. Мы тоже будем в зоне обстрела.
– Неожиданно, – подвёл итог я и посмотрел в окно на свой посёлок. Никто, кроме единиц, не знал о нависшей над ними угрозе. Но все чего-то ждали. Это прямо в воздухе витало.
– Не совсем неожиданно, – возразил мне Вася. – Вопрос о дискриминации населения Промзон и Выселок мы поднимали и раньше, но все обсуждения блокировались Советом Организаторов, который считал, что изолированное и склонное к агрессии меньшинство нужно отвлекать физическим трудом.
Я не поверил своим ушам. Сколько газетных уток на эту тему было опровергнуто, сколько шуток лично я отпустил по поводу мифического тайного правительства. Вася вкратце передал мне ту часть истории его создания, которая была доступна. Когда пришельцы впервые стали высаживаться в северных районах планеты, они наладили контакт с некой группой, которая представляла собой наиболее информированные структуры – более информированные, чем их собственные правительства. Переговоры держались в секрете. Результатом стал надгосударственный Союз избранных. Предположительно, сейчас их последователей около сотни.
Всю информацию о пришельцах они засекретили и стали подавать под соусом фантастики вперемешку с ужасами. Прилёты корабля фиксировались астрономами и некоторыми очевидцами, попадая в разряд НЛО. Рьяные уфологи таинственно исчезали. Случаи контактов сформированное «общественное мнение» относило к разряду курьёзов и психозов.
Пришельцам тем временем отвели несколько отдалённых участков для приземления и обмена. Группа, ведущая переговоры, за короткое время получила столько золота, что смогла без труда выдвигаться во власть, покупать научные открытия, манипулировать политикой, экономикой, нравственностью. После первых десятков лет эйфории, конфликтов, спровоцированных, чтобы утвердиться в своей абсолютной власти, после строительства закрытых подземных и подводных городов, искусственных островов, околоземных отелей, к организаторам пришло понимание ответственности за судьбы людей. Захотелось изменить планету, потому что даже самое комфортабельное уединение воспринимается как тюремное наказание.
Нельзя построить остров Счастья или улицу Порядка, город Справедливости или страну Нравственности. Чтобы жить без страха за жизнь и здоровье близких, свободно передвигаться и быть в гуще событий, понадобилось всего-то изменить мир вокруг себя.
Группа посвящённых объединилась в тайный Совет Организаторов, который провозгласил цели: контроль за порядком и стабильным развитием общества, исследования в области генетики, медицины (особенно – долголетия), социологии, культуры, спорта. Изучались способы влияния на рождаемость, проявление и подавление агрессии, управление поведением, особенностями восприятия и многое другое. Технологии позволяли избранным иметь аппарат работников, который не «сливал» секретную информацию, потому что она попросту стиралась из памяти. Почти одновременно в мире стали свертываться программы по освоению дальнего космоса как дорогостоящие и не дающие практической отдачи проекты. Космические полёты людей попали под запрет, как антигуманные. Космос изучался автоматами-роботами, информация с которых проходила через специальные фильтры.
Члены тайного Совета ввели строгие правила этики личной жизни, чтобы избежать деградации от пресыщения. Они могли жить уединённо, могли незримо находиться среди людей, наслаждаясь игрой «в обычного человека», но в отличие от координаторов напрямую влияли на судьбы как близких, так далёких и незнакомых. Их число не менялось. Жили они долго, но бессмертия ещё не достигли. Со смертью одного посвящение проходил другой. Организаторы могли вступать в браки, иметь множество детей и внуков, но только одного, отвечающего нужными качествами, по завещанию называли своим истинным наследником – наследником власти.
Организация координаторов избегала клановости и преемственности. Организаторы, наоборот, провозгласили власть наследственной элиты, которая рождается и воспитывается для управления. Члены двух Советов Земли: одного – отобранного на основе законодательной базы координаторов и другого – искусственно созданной элиты, которой почти случайно досталась секретная информация, никогда не встречались. Тайное правительство Земли присылало рекомендации или запреты, в случае несогласия с которыми Совет Координаторов испытывал такое противодействие на всех уровнях, которому противостоять был не в силах. Некоторые активные члены Совета трагически погибали. Конечно, смерть их наступала в результате несчастного случая, но очень вовремя.
Если у координаторов был кодекс чести, то организаторы признавали любые методы воздействия. Их предшественники, вышедшие из разведывательных структур, заложили в сообщество принцип тотальной слежки и сбора любой информации за каждым появившимся на свет. Любая карта в колоде может оказаться очень кстати в нужный момент, если есть возможность шантажа, угроз, подкупа, применения секретных психотехник, тайного управления глобальными сетями.
Я почувствовал иронию в названиях «координаторы» и «организаторы». Фактически их нужно было поменять местами. Первые, выдвинутые «из низов», пытаются организовать жизнь по принципам добра и справедливости. Вторые сверху поправляют их «по своему усмотрению». Пожалуй, стоило скрывать такую правду. Пусть элитный отпрыск с детства обучается управлению, но мне противно жить и осознавать себя пешкой в его игре.
Теперь Организаторы понимали, что их накопления могут быть нейтрализованы любым количеством всеобщего эквивалента, который поступит к другой группе. Последнюю ждёт такой же «дикий» период искушений, который прошли их предки, но только гораздо дольше и болезненнее, потому что стартовые позиции бывших глав разведывательных организаций и надсмотрщиков разные. Необходимость не допустить падения собственной цивилизации, к которому они приложили руку, сохранить хоть часть своего влияния и защитить свой образ жизни впервые вынудила Совет Организаторов вступить в равный диалог и предложить финансирование проектов Стратегической зоны.
– Они показались Вам?
– Собраться за такое короткое время вместе невозможно. Срочное совещание проходило у экранов. Они впервые реально вышли на связь, мы их видели, но картинку-то можно показать любую.
– Они знают язык контактёров? Какую-то ещё информацию, которая могла бы помочь?
– Наверняка знают, но готовы выдавать её по мере появления конкретных проблем. Ты мог представить такое?
Я отрицательно покачал головой. Земное общество много лет шло к власти, которая будет лишена коррупции, к власти людей достойных, образованных, психически здоровых. Какая ирония! Лучшие представители человечества должны оглядываться на горстку, чья цель – собственное благополучие и ощущение могущества. И Димка будет рисковать жизнью ради них?
– Вася, что будет, если у Димки не получится? Пленные ребята на руднике погибнут на его глазах?
По лицу старшего сына пробежала тень, но голос зазвучал с обычной интонацией.
– Он справится. Ты же веришь в него? А ты ещё ни разу не ошибался.
Санитары натёрли мне место прививки мазью, которая должна вызвать через несколько часов покраснение и отёк. Это даст повод ещё раз навестить больничку. Дальше сидеть в отдельной палате было опасно. Народ маленького посёлка глазастый и подозрительный. К тому же я хотел провести последние часы с Димкой. Нет, я не должен называть их «последними» даже про себя!
У барака на скамеечке меня ждал академик. На мгновение я залюбовался им. Лето подходило к концу. У нашего барака, как у некоторых других, любители разбивали клумбы, делали композиции из таёжных коряг. Можно было только удивляться желанию «бесполезного» для выживания труда, да восхищаться умению оставаться людьми в условиях наказания. Мне ещё в школе казалось, что человек выделился из животного мира не тогда, когда изготовил каменный топор или стрелу, а когда повесил себе на грудь бусы, раскрасил себя татуировкой, а стены своей пещеры – рисунками. И вот сидит Иван Трофимович на скамеечке у цветущих растений – седой, задумчивый, торжественный. Ни дать, ни взять, старичок, уважаемый коллегами, любимый детьми и внуками.
– Вы заходили к нам?
– Постучал, но мне не открыли. Решил подождать.
– Димка спит. Подниметесь?
– Нет. Поговорим здесь.
Мы сели на широкую деревянную скамейку перед входом в барак. Я решил – если Димка заснул, можно поберечь тишину в нашей комнате и немного передохнуть со старым приятелем. Тепло ещё держалось, а вот свет уже нет. Вечер опускался быстро, хотя ещё недавно такие часы по праву назывались дневными.
– Я отвел Ивана Петровича в больничку. Там сейчас бригада из центра. Пусть присмотрят. Ему очень плохо. Он сказал, что все мы можем не пережить ближайшие сутки.
– Вы верите Блаженному?
– Я верю растениям. После тех дней, когда у него начинались приступы, растения трогались в рост, но не как обычно. У них непропорционально разрастались отдельные листья, появлялись утолщения на стволе, как будто опухоли на здоровом теле. Или вдруг обычные овощи мутировали и выбрасывали тонкие воздушные корни. Как будто помощи просили. Как будто им воздуха не хватало.