Кажется, на этом участке до Омска создатели маршрута вообще не парились на счет названий станций. Кстати, пока я ежедневно делился результатами своего путешествия в соцсетях, один человек поделился со мной очень важным знанием: «Любой (буквально) может дать название „километровой“ станции. Есть простая двухэтапная процедура, которая не требует ничего, кроме пары конвертов, ручки и бумаги. Ну и новых удачных названий. Если захотите попробовать — расскажу подробно». Конечно же я захотел.
Оказалось, что все эти станции, от которых сердце разрывается от понимания, в какую же тьму ты забрался и насколько же далеко все твои близкие, можно легко переименовать (ну, легко по меркам общей бюрократической атмосферы внутри страны). Сперва надо написать письмо в муниципальное образование, на территории которого находится станция. Формулировка должна быть примерно такая: «Поскольку остановочный пункт N не имеет названия, хотелось бы переименовать его в M… (объясняете, почему придумали такое новое название). Прошу сообщить, не возражает ли муниципалитет против его переименования». Через месяц вам придет ответ: «Не возражаем» или «Возражаем» — тогда шлете другое название. Если муниципалитет одобрил, пишете письмо с тем же обоснованием в РЖД, а точнее, в дирекцию вокзалов, но можно и просто в приемную. Излагаете то же обоснование, прилагаете письмо из муниципального образования. Через год название появится в расписаниях, потом поменяют таблички. Звучит как план на всю оставшуюся жизнь.
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — Омск.
У вокзала Омска я сразу же вскочил на троллейбус номер три, чтобы доехать до кофейни Skuratov, что находилась в здании спортивного комплекса имени Блинова. Вообще, кофе «от Скуратова» я пил много раз в Москве, поэтому при подготовке к поездке с удивлением обнаружил, что эта сеть зародилась именно тут, в Омске, поэтому очень хотелось поддержать именно их, тем более я знал, что меня ждет, ох, если бы я по-настоящему знал, что меня ждет…
Кондукторша в троллейбусе сильно отличалась от привычных мне контролеров в электричках, которые были всегда в строгих, одинаковых костюмах РЖД. Наталья Валерьевна (это я прочитал на бейджике) расслабленно сидела на своем почетном месте контролера как на троне, который был выше всех остальных мест в этой машине с рогами. Под ее курткой виднелась футболка с надписью Love и портретом неизвестной девушки, чьи глаза сильно растянулись из-за груди человека, который эту футболку на себя натянул.
Наталья Валерьевна посмотрела на меня, не меняя позы, улыбнулась, поняв, что я не местный, и сказала: «Не торопись», назвав цену билета. «Какое чудесное место», — подумал я. Не зря же Омск был столицей объединенного Российского государства с 1918 по 1920 год. Оставили бы здесь. И, кстати, я же в Сибири, наконец дошло до моего уставшего мозга. По карте Сибирский федеральный округ начинается как раз где-то между Ишимом и Называевской. И где этот известный сибирский холод, медведи, неотесанность?
Доехав до кофейни, я взял завтрак, много кофе и разложил, как обычно, камеру, ноутбук и рюкзак. Почти мгновенно я (в целом тоже как обычно) захотел в туалет, но вдруг оказалось, что его тут нет. Ну, что же, хотел я приключений — вот и они. Я попросил посторожить мой завтрак с вещами и побежал в спортивный комплекс — охранник меня не пустил, наверное, потому что у меня не было сменки. По карте рядом почти не было работающих заведений, поэтому я просто побежал прямо. Только минут через десять меня смогла спасти старая пекарня, которая к настоящему времени уже не работает, к сожалению. Тем временем завтрак мой уже давно остыл, я быстренько закинул все в себя и пошел узнавать город.
Омск прекрасен. Вот все остальные города только пытаются или притворяются «советскими», а он прям всей своей безысходностью застрял в конце 80-х. Как будто слепок сняли — так и стоит. Даже гнилая сломанная табличка на подъезде будет бережно висеть — никто не снимет, не поменяет. Если бы я снимал кино, я бы обязательно снял его здесь. +100 к депрессии и арт-хаусу.
Вот молодой парень проходит мимо в кепке набекрень и в олимпийке «СССР», а рядом вся остановка заклеена постерами, рекламирующими концерт Константина Райкина. Где я вообще? Надпись «Терпи» на гараже заставляет смириться и принять. Больше всего мое внимание захватила Иртышская набережная и подножие Ленинградского моста. Но времени на исследование Омска не было, поэтому я постепенно шел пешком в сторону железнодорожного вокзала.
Говорят, покинуть Омск невозможно, но мне это все же удалось. Самое первое впечатление этот сибирский город оставил, безусловно, только положительное. Может быть, это все из-за того, что в 2016 году городу исполнилось ровно 300 лет и поэтому его показательно отдраили до идеального состояния. Но я понимал, что сюда надо будет обязательно вернуться на несколько дней, чтобы сильнее погрузиться в эту странную атмосферу застывшего позднесоветского ожидания, которая как раз очень сильно напоминает эстетику электричек.
До станции Татарская электричка шла меньше двух часов — там меня ждал полностью свободный вечер, лишь бы было чем там заняться. Описание на Википедии не сулило ничего интересного. С другой стороны, этой ночью я почти не спал, так что будет возможность выспаться и привести себя в порядок. Заряженный утренним смирением и выводами о том, что обратного пути уже нет, я вдруг поймал себя на мысли, что перестал слышать постоянный стук колес. Это окончательно зародило ощущение бесповоротного погружения в путешествие.
Устал фотографировать в электричках. Да и тут не развернешься — вот вагон с креслами, вот тамбур и вид из окна. Все. Пожалуй, я отдохну пока.
Станция Татарская встретила безумно красивым вокзалом, уютной привокзальной площадью и идеальной погодой: огромный экран на здании сменял время на показ температуры, поэтому периодически высвечивалась цифра +23 — бабье лето, если вкратце. По поднимающейся с любых дорог пыли можно было сделать вывод, что в Татарске давно не было дождя. Весь этот песок в воздухе, спрятавшиеся деды в кустах и стыдный жкх-арт отчего-то привносили тревогу, пока я шел до гостиницы «Охотник», расположенной на окраине города.
Представьте город, где власть захватили бабушки. Или создали свое поселение с нуля. Но главное — здесь правят бабки. По улицам еле-еле бегают откормленные внуки. Причем приезжают они не только на лето, остаются здесь навсегда и не встают из-за стола, пока все не съедят. Имена детям стали со временем не нужны. Они все откликаются на «внучок». Вокруг снуют ободранные кошки в надежде, что над ними сжалятся и покормят. Но они здесь только для красоты и чтобы внуки с ними игрались. Взрослые здесь — обслуживающий персонал. Они не имеют права голоса, да и по жизни молчат. Работают в магазинах, помогают таскать тяжелые сумки, привозят на машинах в город картошку или то, что потребуется бабкам. Мужья бабок сидят в гаражах, сделанных из старых вагонов поездов, и вечно чинят автомобили. Главное — не мешать женам. В общем, добро пожаловать в Татарск. Тут мне надо бы поспать.
Старая гостиница встречала меня пластиковой дверью, как будто это офис по продаже сопутствующих товаров для дальнобойщиков. Мне безэмоционально показали мой скромный уголок. В маленьком номере стояла максимально узкая кровать, ковер, два полотенца, резной деревянный стол вроде бы ручной работы, на котором восседала микроволновка, и холодильник — на нем же был маленький телевизор, показывающий НТВ, да и то в отвратительном качестве (главную функцию фонового шума, чтобы постепенно привыкнуть к абсолютной тишине после громких электричек, он выполнял отлично). Первым делом я, естественно, пошел в душ, но и тут горячей воды не было. На этот раз я принял эту информацию с уже укрепившимся во мне за день смирением, так что просто помылся под холодной водой. Когда я выходил из душа, хозяйка подбежала, держась за голову:
— Ну что же вы в холодной воде мылись. Горячая вода есть. Ее просто надо было включить. Почему вы не спросили?
— Давайте я с утра тогда помоюсь по-человечески. Попрошу вас включить воду к семи утра.
— Только вода горячая у нас стоит 100 рублей. Вы сейчас заплатите или с утра?
Я даже ничего отвечать не стал и просто пошел к себе в комнату, заперся на ключ изнутри и решил никуда не выходить, хотя времени свободного было много, но изучать Татарск желания не возникало. Вместо ужина я съел еще один батончик от Насти, быстро отобрал фотографии, сделанные за два последних дня, и мгновенно отрубился, успев завести будильник.
День 7
ТАТАРСКАЯ — БАРАБИНСК 8:24–10:41
БАРАБИНСК — ЧУЛЫМСКАЯ 17:23–19:49
ЧУЛЫМСКАЯ — НОВОСИБИРСК 20:19–22:45
— Самое главное, — сказал невидимый динамик совсем рядом с головой, — это то, с каким настроением вы входите в новое утро.
Выспавшись за ту почти бессонную ночь в электричке и сгладив на промятом матрасе свежие синяки от деревянных скамеек, я отправился к вокзалу Татарска. Не совсем правильно рассчитал время, поэтому пришел совсем рано — примерно за час до отправления, даже электричку еще не подали к платформе. Но погода была такая благостная, как и состояние на душе, так что я просто наслаждался утром вместе с рабочими в оранжевых жилетках, которые стояли рядом и также ждали поезда. Один из них курил вейп, создавая вокруг всей компании большие облака дыма, визуально отделяя их от полноценной деревенской панорамы.
Как только электричка на Барабинск подъехала, мы все вместе зашли в нее. Я решил не отделяться от компании и присоединился к рабочим. В этот же вагон зашли еще несколько человек и женщина с ребенком, которых не удивляло то, что один мужик в жилетке продолжает курить вейп прям в электричке.
— Васенька, давай посчитай по порядку, как ты умеешь. Ну, давай.
— Три, четыре, пять, шесть, восемь, одиннадцать, тринадцать, девятнадцать. Все. А, и семерка еще там есть, я пропустил.