Но интереснее всего было фотографировать и подслушивать разговоры этих самых рабочих. Они, естественно, покрывали всеми матерными словами начальство, режим работы, власть, жен — вот все самые стереотипные темы, которые приходят вам в голову при представлении таких ребят. Самый смак был в том, как сибиряки использовали мат (а он звучал постоянно), проглатывая почти все звуки и полируя их локальными словами. Причем если по буквам иногда непонятно было, что это за слово, то по интонации стопроцентно ощущалось, что это был мат.
— Че фоткаешь бль, ты че емн, заняться ск нечем?
Вот обычно в вопросе «Ты где?» больше упрека, чем любопытства. Последнюю неделю меня друзья и знакомые постоянно спрашивают: «Ты где?» И что забавно, в этом «Ты где?» нет ни капли упрека, а только любопытство. Всегда бы так.
Так где ты, Леша? Я в зале повышенной комфортности на вокзале города Барабинск за семьдесят рублей в час, потому что надо срочно и много поработать. Хорошо, что электричка в сторону Новосибирска пойдет еще не скоро.
Как только мы подъехали к Барабинску и появилась сеть на телефоне, мне позвонили. Нужно было срочно поправить макеты. Дело в том, что ко Дню города (Москвы, не Барабинска) у меня появилась возможность сделать выставку совместно с Мосгорпарком и ТАССом. Единственная проблема была в том, что сделать все это нужно было достаточно срочно. И вот в конце августа перед отъездом к Байкалу я делал фотографии к этой выставке: выступил я в любимом жанре коллажей, совместив старинные черно-белые кадры столицы от известных фотографов из архива агентства с моими из 2016 года. Так что в течение пары недель я бегал по Москве и искал точные места, в которых были сделаны старые фотографии, нащупывал нужные ракурсы и подбирал фокусные расстояния, чтобы потом идеально совместить их в фотошопе. Собственно, все фотографии я сделал прям накануне отъезда, отдал их и со спокойной душой уехал. Но вот спустя неделю позвонили из ТАССа и сообщили, что макеты подготовить должен тоже я, причем срочно, так как пора уже ставить стенды, День города же на носу — отчего я был максимально обескуражен.
Как же повезло, что Барабинск оказался идеальным местом для работы, предоставив фактически коворкинг. Просто чтобы вы понимали: в Барабинске живет меньше тридцати тысяч человек, это богом забытый город в трехстах километрах от Новосибирска, который в основном выглядит как большая деревня с кучей деревянных домов и самопальных рынков вдоль улиц. Так вот, железнодорожный вокзал здесь — огромное современное здание с высокими конструктивистскими окнами. И в нем, по счастливой случайности, оказался зал повышенной комфортности, причем выглядел он больше как интернет-кафе с кучей мягких диванов, столов, компьютеров и книг. Мне же требовались только розетка, стул и хороший интернет — это все там тоже было. Поэтому примерно на три часа я выпал из перманентных рассуждений о духе русского человека, скучающего в пригородных поездах, и посвятил себя работе. Зато все успел, и в итоге в Таганском, Перовском и парке 850-летия Москвы в течение осени стояли по десять больших стендов с уникальными кадрами по обеим сторонам. Знали бы посетители, в каком странном месте я занимался макетами. Так что залу ожидания на вокзале Барабинска низкий поклон, будете здесь проезжать — обязательно загляните.
Работа работой, но посмотреть город все же хотелось. Поэтому после того, как все сделал, я отправился созерцать ту половину Барабинска, в которую можно было попасть только перейдя длинный железнодорожный мост над рельсами. Я и так был уже очарован местностью, заполненной уличными кошками и сухими цветами, разбросанными вокруг, но через несколько минут передо мной возник гараж. На нем из железных ржавых трубок неким местным умельцем была сложена и припаяна фраза «Как прекрасен этот мир», через буквы которой пробивалось теплое солнце. Невозможно было не согласиться.
Но нужно было найти кафе, потому что на вокзале хоть и было максимально комфортно, но не кормили, а желудок все чаще напоминал о себе. Вообще главная проблема этого путешествия была даже не в ночевках, а в поиске еды. Когда ты постоянно в дороге, сложно рассчитывать на вкусную горячую еду, бережно приготовленную мамой или женой в домашних условиях, а в привокзальных палатках чаще всего продают булки и печенья, да и, честно говоря, почти всегда несвежие. Поэтому уже через неделю у меня появилось какое-то ощущение опухлости при отсутствии сытости. А так всегда хотелось чего-нибудь горячего, еще лучше суп. Вообще не ценим мы супы, конечно, в нашей обычной жизни, острая нехватка похлебок возникает как раз в моменты затяжного неправильного потребления пищи. Но вот передо мной возникло кафе «Виста», точнее, столовая. Выбирать не приходилось, а читать какие-то отзывы было бы глупым решением (все равно на картах обозначения кафе не было), поэтому я сразу же зашел и набрал себе вкусностей.
В кафе «Виста» за одним столом сидят четыре одинаково гладко выбритых парня, рядом два дальнобойщика и еще тетя какая-то. Все аппетитно кушают и смотрят Россию-1 с репортажем из Алеппо. Макароны разваренные и гадкие, как и должно быть в таких кафе. Пообедал мясом по-французски. Всю французскую часть смахнул с тарелки.
Пообедал я не очень плотно, но сносно, мечтая о том, как классно поужинаю в Новосибирске, когда приеду туда этим вечером. Там меня ждал друг Слава, с которым я познакомился совсем недавно — он проходил практику у нас на работе. Слава родился в Новосибирске и всю жизнь здесь прожил, поэтому я был весь в ожидании его авторской экскурсии. Ну и уж точно он знает локальные рестораны, в которых здорово кормят.
Я посидел еще немного, попивая компот, разглядывая соседей и фотографируя их исподтишка, но время поджимало. Я вернулся обратно к вокзалу и затормозил у памятника паровозу Л-1076, который был воздвигнут как самое важное место в городе. У него небось должны встречаться парочки для свиданий и пить пиво по вечерам друзья, давно друг друга не видевшие. В голове снова возник вопрос, который был ненадолго отложен вчера на станции Называевская: «Почему вообще у вокзалов постоянно ставят такие памятники?» Они ведь везде. Каждый уважающий себя вокзал ставит рядом с собой какой-нибудь старинный локомотив, огораживая его дорогим забором. Поверхностный поиск в Википедии, конечно, дал ответы на несколько вопросов, но не на все.
Если вкратце, натурные образцы поездов устанавливают именно тогда, когда эти самые локомотивы представляют техническую или историческую ценность. И таких памятников по России (и странам СНГ) огромное количество. Причем саму моду устанавливать паровозы на постаменты перед вокзалами затеяли британцы, оградившие Locomotion № 1 в 1841 году в городе Дарлингтон. На территории СССР первый такой памятник был поставлен в 1948 году на Павелецком вокзале в Москве. Это был паровоз У127, который в 1924 году привез в столицу траурный поезд с телом Ленина. До сих пор и остались эти памятники стоять в Москве: и локомотив, и сам Ленин. Хотя Владимир Ильич в основном лежит.
С исторической справкой мы разобрались, но что делает в Барабинске паровоз Л-1076? Позже, уже при написании этой книги, стало известно, что локомотив этот установили ко Дню железнодорожника лишь в 2012 году, то есть совсем недавно. Сам паровоз был сооружен в 1948 году на Брянском паровозостроительном заводе. Вот и вся информация, ну, пускай стоит. Мимо проезжающим путешественникам по крайней мере нравится. Ну и я тоже сфотографировал на память.
Странное дело, когда вокзал — самое большое здание в городе. Ладно еще самое богатое, пускай. Но взять вот вокзал на станции Кокошкино. Большой такой, блестит весь. А позади него пять разрушенных деревянных домов. И все. И здесь, в Барабинске, тоже большой. Хотя даже пятиэтажки миниатюрные есть.
Безумно хочется провести какую-то корреляционную зависимость между численностью населения города и масштабом вокзала относительно всех остальных зданий. Очень хочется, но не получается. Наверное, если ты живешь всю жизнь в месте, где вокзал больше, чем твой дом и дома всех твоих знакомых, невольно будешь тянуться к этой более успешной жизни — на вокзал. А на вокзале же не поживешь, хоть там и есть мягкие диваны за семьдесят рублей в час, сразу сядешь в поезд и уедешь. А возвращаться как-то глупо уже. Да, пусть такая зависимость будет. Невыносимо оставаться жить в городе, когда вокзал здесь — лучшее место.
Я перешел на другую половину города и остановился у автовокзала. Впрочем, называть его именно так неправильно. Это, скорее, касса с небольшими платформами, целиком заполненными людьми с большими сумками. Всегда воспринимаю людей, которые ждут автобусов, своего рода предателями. Понятное дело, что они ничего мне не сделали, но они как будто отвергают то, что у них перед носом, и то, что мне так сильно дорого. Конечно, я понимаю, что автобусных маршрутов всегда больше и мало куда можно добраться по рельсам, но все же. Даже лица у всех людей какие-то враждебные, поверхностные, скучные. То ли дело пассажиры в электричках — умудренные жизнью, познавшие суть, кайфующие от своего одиночества и пути. Пойду к ним, тем более следующую электричку уже подали. Возвращаться в Барабинск, наверное, не будет желания, но город абсолютно прекрасен и быстро стал мне почти родным. Едем дальше.
Навстречу моей новой электричке на Чулымскую проехала в обратном направлении такая же на Барабинск, но с деревянными скамьями. Закололо в боку.
Поняв уже и смирившись с путешествием (о чем я несколько раз писал выше), откинув всякие мысли о возможном возврате и поймав дзен, наблюдая теплые сердцу просторы, особо не меняющиеся за окном, пришла вдруг мысль, ставшая тогда откровением. Электричка — лучшее средство и площадка для медитации. Особенно сейчас, когда медиа все чаще стали говорить о важности внутреннего эмоционального познания, а слова типа «майндфулнесс» стали попадать в разговорный обиход большинства.