с у Золотых ворот, но откуда я знаю, куда идти-то? Точно помню, что первый человек у вокзала на вопрос «А где ворота, не подскажете?» закатил глаза, цокнул и молча продолжил курить. Второй прохожий просто отмахнулся, хоть и показал примерное направление. Сложно посчитать, с какого раза я узнал, куда именно идти и как долго. И так почему-то происходило каждый раз: я наслаждался видами города, но шарахался от местных жителей. Поэтому в тот раз, гуляя до следующего поезда, я старался ни с кем не соприкасаться, а просто фотографировал.
Электричку на Вязники подали заранее — она стояла у самой дальней платформы. Я зашел в почти пустой вагон, понимая, что перегон до Коврова будет в этот раз самым скучным — я ездил здесь слишком много раз. Поэтому достал книгу и начал читать, иногда поглядывая в окна, особенно после станции Боголюбово. По правую сторону из поезда очень хорошо видна церковь Покрова на Нерли. Вы точно о ней слышали и видели на фотографиях (или даже на кадрах из фильма «Андрей Рублев» Тарковского). Это такой небольшой белокаменный храм середины XII века, который возвышается на небольшом лугу. Самое красивое зрелище здесь именно весной, когда близлежащая речушка разливается и церковь оказывается отрезанной от земли. И чтобы вид был совсем идеальным, лучше рассматривать ее из окон электричек. Не пожалеете. Коротко, но безумно красиво. А я помчал дальше, уткнувшись в книгу.
Новую жизнь проехал. На станции вышли три человека. Почему-то все пенсионного возраста.
На станции родного Коврова меня ждал сюрприз. Я думал, что просто помашу родителям из окна и успею перекинуться парой слов, пока поезд традиционно будет стоять там в течение минуты, но папа с мамой решили присоединиться и доехать со мной до Вязников, заодно всучив мне пакет с едой, что было тогда очень кстати: много орехов, бананов, шоколадка и ланч-бокс с теплым обедом. Пока я уплетал рис с курицей, родители что-то там рассказывали, я уже не помню — мне просто было хорошо. В тот момент я не пытался искать какие-то новые ракурсы для съемки пассажиров, не заставлял себя ощущать, что это важное путешествие. Я смог наконец просто выдохнуть и насладиться моментом, что в итоге потом очень сильно помогло.
Хочется отметить, что этот фототрип не удался бы тогда без поддержки самых близких: жены Насти, провожавшей меня на Курский вокзал, и родителей, которые подсели ко мне в Коврове. Все они хоть и понимали, что я сумасшедший, но все равно морально помогали и продолжают поддерживать любые затеи, за что их и люблю. Без них я бы не был таким храбрым.
До Вязников доехали быстро, было даже как-то обидно. На пересадку на третий за день поезд было всего 18 минут. Поэтому я только и успел купить билет до Нижнего Новгорода, размять ноги и сфотографировать родителей на память. Обнял их и умчался дальше.
Пока ехал, узнал любопытный факт, я тогда вообще гуглил каждую крупную или необычную железнодорожную станцию, которую проезжал, — вдруг будет что-то интересное. Именно в Вязниках появилась первая женщина-контролер 150 лет назад. То есть 10 апреля 1863 года, в 18 лет, в должности билетного кассира была утверждена Ольга Степановна Кнушевицкая. По некоторым данным, ее титулуют как первую женщину-железнодорожницу, но чаще склоняются именно к тому, что она была первой билетершей. Если почитать историю ее жизни, то там окажется безумное количество удивительных фактов. Например, она в течение сорока лет проработала на железной дороге, но параллельно с этим открыла в Вязниках первый любительский театр. Но не будем отвлекаться от путешествия.
Вообще, первый день был самым сложным и насыщенным — сразу пять электричек, которые по расписанию состыкованы почти без зазоров. Вне вагонной жизни не было времени рефлексировать или пытаться что-то понять.
Перегон до Нижнего Новгорода, хоть и длился больше двух часов, я не помню совсем. Судя по архиву на жестких дисках, в это время я особо не фотографировал. Значит, просто отдыхал: либо читал, либо смотрел в окно, либо спал. Хотя, скорее всего, все вместе и по очереди. Но чем ближе я приближался к Новгороду, тем волнительнее становилось. Дело в том, что перерыв между прибывшей электричкой и новой на Ветлужскую был всего две минуты. Да, такое часто случается. Например, электропоезда в Петушках стыкуются по расписанию, чтобы пассажиры переходили из одних вагонов в другие. Обычно это выглядит довольно забавно: ты выходишь из поезда, а напротив тебя уже стоит новый состав, ты просто проходишь по платформе два шага и все. Но там я уже знал, как все работает, и много раз через это проходил.
Масштаб же вокзала в Нижнем Новгороде заставлял меня переживать гораздо сильнее. Я никогда не делал там таких быстрых пересадок, не изучал, как выстроены платформы и движение на этом участке. Да и вообще, судя по карте и каким-то отдаленным воспоминаниям, там куча путей, в которых можно легко запутаться. Я сидел и судорожно гуглил, на какую платформу я приеду и куда мне надо будет идти — почему я не сделал этого раньше, когда составлял расписание? А Нижний Новгород был уже совсем близко, причем никому из попутчиков точно не нужно было выбегать вместе со мной — это можно было понять по их недоумевающим лицам и расслабленным позам. Информации в сети было совсем мало, хотя в поисках я дошел даже до каких-то странных форумов, но нашел, что мне нужна платформа номер два. Где она и как до нее дойти — это уже другой разговор.
До того как двери открылись, я уже был как спринтер на старте — готов в тамбуре максимально, даже затянул сильнее лямки рюкзака. Свистка или выстрела не было, но я выбежал из вагона, быстро просканировал все пространство, понял, что я на шестой платформе и мне нужно держать курс левее до перехода. Сказать, что я очень быстро бежал, будет недостаточно. Я просто как сумасшедший мчал, не особо отдавая отчет, куда именно, расталкивая медленных прохожих и выискивая нужную электричку. Запрыгнул в подземный переход, увидел знак «Платформа 2», выбежал к ней — сам поезд стоит дальше. Я вбежал в последний вагон, и двери сразу захлопнулись. Люди, курящие в тамбуре перед отправлением, посмотрели на меня с любопытством, но снисхождением, выбросили бычки и сели на места.
Я же остался в одиночестве и минут пять просто пытался отдышаться. И тут до меня дошло, что на этой электричке я заяц — билет я не смог бы купить ни при каких обстоятельствах. Но главное, что я успел и расписание не сбилось. Волнение и физическую усталость как рукой сняло в один момент. Электричка выехала на железнодорожный мост и начала пересекать широченную Волгу. Красота безумная, в которую хотелось погрузиться с головой, но надпись на дверях «Не прислоняться» напоминала о том, где я нахожусь. Я финально выдохнул и зашел из тамбура в основной вагон, чтобы наконец сесть. Электричка почему-то была заполнена почти целиком.
На станции Киселиха за Нижним Новгородом резко встала и вышла половина поезда. Хотя за окном пейзажи напоминали все ту же пустынную Новую жизнь. Искать причины в Гугле не стал. Пусть Киселиха останется загадкой.
В тот день у меня еще не было четкого плана по поводу фотографий и блокнота. Я просто снимал по привычке все вокруг и на всякий случай записывал все, что приходит в голову, — вдруг пригодится. Я сидел и перечитывал уже написанное, понимая, что это идеальный способ рефлексии именно в электричке и важный механизм закрепления сюжетов для будущего. Так в итоге и оказалось.
В Нижнем Новгороде, когда я бежал сломя голову на платформу номер два с платформы номер шесть — вообще в другой край вокзала, на электричку до Шахуньи через Ветлужскую, я вдруг понял, что никуда восточнее Горького я не ездил и не летал. Ни в другие города России, ни в другие страны. Как-то с детства казалось, что там и нет ничего. Ковров был таким краем земли, а на срезе еще Нижний Новгород.
Как только я вбежал в электричку (а там уже все сидели и были готовы ехать), на меня сразу посмотрело полвагона. Причем лица у всех иные. И примерно сразу же на улице начало резко темнеть. В итоге через полчаса за окном наступила кромешная чернота. Я зачем-то, по наставлению Насти, начал читать «Желтую стрелу» Пелевина. И так же, как в книге, перестал слышать звук колес, начал думать о невозможности сойти с поезда и вообще не понимал, ехал я или стоял на месте. Если бы можно было смешать сейчас слова «страшно» и «странно», то именно так бы я описал последние электрички первого дня.
Я сидел и представлял, как выглядит электричка со стороны: среди бесконечной темноты, где вокруг нет ни одного дома с горящими окнами, ни дорог, по которым бегут после работы автомобили с включенными фарами, ни даже фонарей на столбах вдоль путей, мчится светящаяся изнутри колбаса на четыре вагона. Внутри нее сижу я, не понимающий, где именно я нахожусь и есть ли тут пространство и время (сети точно нет уже давно), женщина в грязном пальто, спящая и недвигающаяся (не уверен был, дышит ли она), и ребенок лет пяти. У него было очень грязное лицо и темно-синяя шапка, натянутая почти до носа. Мальчик бегал по электричке, представляя, что за ним охотится какой-то суперзлодей: он прыгал из стороны в сторону, падал, театрально корчился от боли и вскидывал руки вверх в надежде на такую же невидимую, как и его противник, помощь. Я сфотографировал свое отражение в окне, за которым ничего не существовало.
Холодно. Мерзнуть начал с носа.
Последняя пересадка была на станции Ветлужская в поселке Ветлужский у реки Ветлуга. Следующая электричка стояла рядом, нужно было просто выйти на платформе и зайти в другую. Я постоял на улице несколько минут, чтобы удостовериться, что время все-таки идет и у меня будут хоть какие-то попутчики. Что было в электричке на Шахунью, я совсем не помню. Ощущение, что я просто внутренне собрался, забыл обо всех страхах и погрузился в чтение, чтобы не отвлекаться на дорисовывание реальности в голове. Конец был совсем близок, оставалось просто ждать.