Над островом кружились самолёты. Лётчики-земляне приветствовали нас по радио. Их возгласы, которые мы слышали в наушниках наших шлемов, заглушали все остальные голоса — Москву, звездолёт и полярную станцию, где нас ожидали два человека в скафандрах. Но мы не сердились. Приземляться им было запрещено, а ведь они были первыми землянами, которые видели нашу высадку.
Если не считать полярной станции, видневшейся примерно в километре к югу от нас, остров был совершенно пустынным. До самого горизонта тянулись белые снеговые поля. Лишь большие разводья, темнеющие вдали между льдинами, свидетельствовали, что там уже должен быть океан.
Двигались мы свободно. Земное притяжение было приблизительно таким же, как то, к которому мы привыкли в каюте с искусственным тяготением. Если бы мы сняли скафандры, мы могли бы летать!..
Я думал, что капитан оставит меня дежурить около катера, а сам отправится на полярную станцию. Но он вдруг хлопнул меня по плечу и бодро сказал:
— Пошли!
Я понял, что он не хочет обидеть землян недоверием. Но на душе у меня было тревожно. «Кто знает, что может случиться с катером, — думал я. — Как мы тогда вернёмся?»
Очень скоро мне стало ясно, что ходить по острову вовсе не так легко, как я думал. Ноги глубоко проваливались в рыхлый снег, скользили и разъезжались на льду. Конечно, мы могли бы возвратиться на катер, выгрузить вездеход и на нём добраться до станции без лишних усилий. Но… гордость не позволяла нам так поступить… Ведь лётчики смотрели на нас сверху, два полярника наблюдали за нами со станции, а всё остальное человечество, наверно, толпилось у телевизоров и видело каждый наш шаг по передаче со звездолёта…
Вот почему мы продолжали идти пешком и старались делать вид, что нам это совсем не трудно.
Мы проделали уже около половины пути, как вдруг увидели, что кружившие над островами самолёты начинают снижаться. Сделав разворот у южной оконечности острова, они пошли прямо на нас… «Неужели же они собираются нарушить приказ и сесть на остров?» — со страхом подумал я. Мысль об оставленном без охраны катере молнией пронеслась в мозгу. «Предательство!» — чуть было не крикнул я.
Но в тот момент, когда первый самолёт пролетал над нами, от него отделился какой-то предмет и упал на снег у моих ног. Это был букет больших алых цветов. Самолёт взмыл вверх, а в это время рядом с первым букетом упал второй… За ним — третий…
— Красные розы! — прозвучал по радио голос лётчика. — Эти цветы просили передать вам дети Москвы!
Мне стало стыдно, что за несколько секунд перед тем я заподозрил их в измене…
Мы подняли букеты и помахали ими вслед самолётам.
— Спасибо, друзья, сказал капитан Лендед. — Спасибо детям Москвы!
Тут же мы услышали голос Нкале. Она сообщала, что московские ребята желают видеть нас поскорее в Москве. Они ждут нас к себе в гости.
— Обязательно! — сказал Лендед. — Мы к ним, а они к нам!
Надо признаться, что задержка с цветами сослужила нам отличную службу. Пока мы разговаривали, мы успели хорошо отдохнуть и вторую половину пути прошли гораздо легче, чем первую.
Вот, наконец, и станция! Над её небольшими строениями высилась тонкая длинная радиомачта, похожая на струну, натянутую между землёй и небом.
Дверь станции была раскрыта. На пороге стояли двое в скафандрах. Мы не знали ни их имён, ни кто они. Мы знали только одно — в нескольких шагах от нас стояли земляне…
Когда первый порыв радости миновал, мы начали всматриваться в их лица, улыбавшиеся нам сквозь стёкла шлемов. Мужчина и женщина, стоявшие перед нами, были прекрасны. Особенно красивой была женщина. У неё были голубые глаза и золотистые волосы. Она всё время улыбалась и смотрела на меня как-то странно, как будто бы даже немного печально… И вдруг она протянула руку и очень осторожно погладила меня по стальной оболочке шлема. Мне сразу сделалось хорошо и грустно.
«Наверно, она похожа на мою мать, — подумал я. — Или на мать Кагена, или на маму Нкале… А мужчина мог бы быть моим отцом»… Вы ведь знаете, что мы выросли без родителей, — они остались в потерпевшем аварию ракетном катере на потухшей звезде…
И ещё я подумал, что, может быть, у этой женщины тоже есть сын или дочка где-нибудь в большом городе, далеко-далеко отсюда, а она живёт на этом маленьком ледяном островке. И тогда я взял все цветы, которые нам сбросили лётчики, и отдал ей.
Она ничего не сказала, только кивнула в ответ, но лицо её осветилось такой радостью, что я чуть было не загордился своим поступком.
Мы вошли в помещение и начали выгружать рюкзаки, в которых принесли всё, о чём условились с Александром Петровичем.
Время у нас было рассчитано по минутам. Задерживаться на острове мы не собирались: ведь впереди нас ждала Москва. Кроме того, меня беспокоил оставленный без охраны катер. Взяв всё, что приготовили нам земляне, мы вместе с ними вышли на порог станции.
И вдруг, взглянув туда, где находился наш ракетный катер, я увидел, что над ним поднимается пламя. Сердце у меня упало. «Пожар на катере?! Взрыв?» — с ужасом подумал я и замер на месте…
Я знал, что свет распространяется почти в миллион раз быстрее звука, и ждал, что сию секунду, вслед за вспышкой пламени до нас долетит грохот взрыва…
Но никакого грохота не было. Стояла удивительная тишина. Даже гул кружившихся в той стороне самолётов не доходил до нас. А пламя разгоралось всё ярче, поднималось всё выше.
Мне стало ясно — взрыв катера произошел в тот момент, когда мы находились в помещении станции и были заняты своими рюкзаками.
Но почему же лётчики ничего не сообщили нам? Почему молчали Каген и Нкале?.. Или думали, что мы и без них видим?.. Да и что, в самом деле, изменилось бы, если бы мы узнали на минуту раньше? Несчастье уже произошло. Погасить пожар не было никакой возможности… Теперь мы навсегда отрезаны от звездолёта и обречены оставаться пленниками этой прекрасной, но всё же чужой нам планеты!.. Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, прежде чем я мог бы произнести хоть слово.
— Тькави! Что с тобой, Тькави! — воскликнула женщина, увидев моё лицо. — Смотрите, он плачет…
Эти слова прозвучали уже у меня за спиной. Сбросив рюкзак, я со всех ног устремился к месту пожара.
— Подожди, Тькави! — крикнул капитан Лендед. — Остановись!
Кто-то с силой схватил меня за руку.
Я вырвался и побежал дальше. Но тут же поскользнулся и растянулся на льду.
Мужчина, который пытался меня задержать, наклонился ко мне.
— Успокойся же, Тькави, — говорил он и так крепко держал меня, что я не мог вырваться. — С катером ничего не случилось…
Я с недоумением посмотрел в ту сторону. Зарево продолжало полыхать…
Подошла женщина с моим рюкзаком в руках.
— Это просто полярное сияние, — сказала она. — Нигде ничего не горит. Зимою у нас часто бывают такие всполохи, а летом очень редко… Ты не ушибся?
Я ощупал свои колени и локти. Все было в порядке.
Женщина отряхнула снег с моего скафандра и помогла продеть руки в лямки рюкзака.
— У полюсов нашей планеты тоже бывает это явление, — подходя к нам, сказал капитан Лендед. — Это моя вина, что я пе предупредил тебя, Тькави…
— А нас лётчики предупредили и объяснили, почему оно происходит, — услышал я голос Кагена.
— Ты не волнуйся, Тькави, — перебила его Нкале. — Всё, что с тобой сейчас произошло, мы не стали передавать по телевидению. Никто этого не видел. Никто, ничего…
Говоря по совести, я был этому очень рад.
— Всё очень просто, — начал объяснять Каген, который хотел поскорей рассказать мне то, что узнал от лётчиков. — Магнитные полюса Земли притягивают к себе частицы электричества из космического пространства. От этого и начинают светиться разреженные газы, которые находятся в верхних слоях атмосферы. Видишь, как просто!
Теперь я окончательно успокоился и тоже начал любоваться полярным сиянием… Ведь по-настоящему оцепить красоту какого-нибудь явления природы можно только тогда, когда знаешь его причины. А иначе недолго и напугаться и всё перепутать, как это произошло со мной!
Полюбовавшись несколько минут сиянием, которое теперь начало постепенно бледнеть, мы простились с хозяевами и пошли к катеру… Через полтора часа мы были уже на звездолёте.
Научная тетрадь 10
Вот одна из гипотез происхождения планет. Она предполагает, что 5 или 6 миллиардов лет назад никакой солнечной системы не существовало. Образовалась только звезда, которая ещё не имела права называться Солнцем. Чтобы получить это право, ей нужно было обзавестись планетами. А планет то и не было…
Но вот однажды на пути нашей звезды оказалось газово-пылевое облако. Звезда прошла сквозь него. Она потянула его за собой. Вокруг звезды возникла гигантская карусель, состоящая из космического газа и пыли…
Прошло какое-то время, и с этой каруселью начали происходить странные изменения. В некоторых местах космический газ и пыль стали собираться вместе, скапливаться, уплотняться…
Карусель распалась на отдельные сгустки материи. Эти сгустки продолжали вращаться вокруг звезды, но теперь нашу звезду уже можно было называть Солнцем — началось образование планет.
Сперва новорождённые планеты были совсем маленькие и холодные. Но они быстро росли. Из космическою пространства на них беспрерывно сыпались мелкие твердые частицы, падали «небесные камни» — метеориты.
Так продолжалось миллиард или два миллиарда лет…
Солнце согревало своих «деток» снаружи а внутри у них начало появляться собственное тепло. Там — в глубине планет — создалось такое страшное давление, что всё разогревалось. Повышение температуры внутри Земли ещё больше увеличивалось оттого, что там начали происходить атомные реакции. В конце концов наша планета расплавилась и сделалась огненно жидкой. Так приблизительно объяснял дело советский ученый Отто Юльевич Шмидт.
Есть и другие гипотезы тоже очень правдоподобные… И вообще, никому не запрещено придумать на этот счёт свою собственную гипотезу… Пожалуйста! Только придумать мало — нужно ещё доказать!