Иногда застывшая лава забивает кратер. Получается пробка, и вулкан временно перестаёт действовать. Это продолжается до тех пор, пока напор магмы из глубины не достигнет достаточной силы. Тогда происходит взрыв. Пробка из застывшей лавы вылетает в небо, кратер раскупоривается, начинается новое извержение.
Если за то время, пока вулкан бездействовал и считался потухшим, возле него успели поселиться люди, построить город, развести сады и возделать поля, дело может кончиться ужасным бедствием.
Так в древности погибли великолепные города Помпеи и Геркуланум, находившиеся у подножья вулкана Везувий. За несколько часов они были погребены под тучами пепла, которые извергались из кратера разбушевавшегося вулкана. Десятки тысяч людей были отравлены ядовитыми газами и похоронены под обвалившимися крышами своих домов… Это произошло в Италии на берегу Средиземного моря.
Всё случилось так быстро, что, когда учёные лет двести назад начали откапывать развалины, они обнаружили обугленные тела людей на улицах и в постелях, еду на столах, отлично сохранившуюся посуду, орудия труда, предметы обихода, произведения искусства…
В самой западной части Атлантического океана, недалеко от берегов Южной Америки, есть маленький остров Мартиника. На острове есть вулкан Мон-Пеле. Долгое время его считали потухшим. У его подножья построили город и порт. И вот однажды, это было лет шестьдесят назад, Мон-Пеле внезапно пробудился. Никто не успел спастись. Потоки огненных газов сожгли город со всем его тридцатитысячным населением. Тучи пепла, выброшенного вулканом, засыпали развалины домов, поля и сады, порт и тех, кто пытался уйти на кораблях и лодках в океан… Вода у берегов Мартиники кипела, как на раскаленной плите.
А незадолго до извержения вулкана Мон-Пеле, приблизительно в тех краях, куда мы теперь летели, произошло однажды вот что. Там был островок Кракатау. Я говорю был, потому что от него почти ничего не осталось. Грандиозный вулканический взрыв уничтожил большую часть острова в один момент. Взрыв был такой силы, что звук его услышали жители Австралии — за 4 000 километров от места катастрофы.
Тучи вулканической пыли, выброшенной из кратера Кракатау, взлетели в верхние слои атмосферы, там рассеялись и несколько месяцев плавали вокруг земного шара…
Извержение Кракатау сопровождалось подводным землетрясением. С Индийского океана на сушу неслись гигантские волны — ЦУНАМИ. Высота этих волн — больше десятиэтажного дома. Они затопили берега многих больших островов, уничтожили всё живое, смыли посёлки, города и леса…
Я вспоминал эти и другие подобные случаи и думал — как всё-таки хорошо, что происходят они не часто и не повсюду!..
Всего на Земле известно 522 действующих вулкана. Из них 68 находятся под водой — на океанском дне.
Один из таких подводных вулканов начал действовать три дня назад. Теперь мы летели к нему…
Летели?..
Да, мы всё ещё находились в воздухе. Но высота была уже только два километра, а скорость упала до четырёхсот километров в час… Для воздушною лайнера типа «Голубой кометы» это никуда не годилось. Точнее сказать, дело приближалось к беде.
Самым неприятным было то, что испортился радиопередатчик. Это выяснилось внезапно, когда капитан Лендед запросил нас, видим ли мы вулкан. Бортрадист позвал Александра Петровича в кабину к лётчикам, чтобы он мог переговорить с Лендедом…
Мы ждали, что сейчас услышим их разговор по радио. Но проходила минута за минутой, а никакого разговора не было…
Только из репродуктора продолжал раздаваться голос капитана Лендеда, повторяющего вызов. Теперь в нём звучала тревога.
Наконец он прямо спросил:
— Почему не отвечаете? Что случилось?..
Ответить мы не могли. Это было уже совершенно ясно.
Из кабины вышел Александр Петрович. Лицо его было мрачнее тучи. Не дожидаясь наших вопросов, он прямо обратился к Кагену:
— Попытайся, если можешь, помочь бортрадисту. Ты ведь знаком с этой штукой…
«Эта штука», очевидно, означала рацию.
— Последствия грозы? — на ходу спросил Каген, направляясь к двери.
Александр Петрович кивнул.
Теперь Нкале хорошо осознала свою вину. Говоря по чести виноваты были мы все. В том числе и сам Академиков. Нечего было церемониться!.. Но никто и не собирался обвинять Нкале. Каждый из нас понимал, что такое научная любознательность, и к каким осложнениям она иной раз может привести исследователей. Только всё это мало утешало Нкале. Она считала себя зачинщицей дурацкого полёта через грозовой фронт и главной виновницей всех последствий, которые ещё неизвестно чем кончатся…
Она стояла у окна, маленькая, несчастная, даже ссутулившаяся ещё больше под накидкой, прикрывавшей её крылья, готовая вот-вот заплакать… Только никакого страха у неё не было. За это я могу поручится.
Трое учёных собрались вокруг неё, стараясь утешить.
Мне было очень жаль Нкале, но я знал, что если она заметит это, ей станет ещё хуже. Поэтому я отошёл к другому окну.
Я старался не слушать всё более тревожные вызовы капитана Лендеда, доносившиеся из репродуктора. Видеть он нас не мог — ведь мы теперь находились на противоположной стороне земного шара.
Самое лучшее, что я мог сейчас делать — это наблюдать и запоминать.
Внизу бушевала стихия. Белогривые волны катились по поверхности океана и разбивались о берега маленького покрытого зелёными пальмами островка. Я как раз прикидывал — не могли бы мы, в случае чего, совершить на нём посадку, как вдруг остров исчез. Весь целиком!.. Даже верхушек пальм нигде не было видно…
Это гигантская волна — цунами, края которой исчезали за горизонтом, со страшной скоростью налетела на островок, сметая всё на своём пути… Я даже не успел заметить, откуда она взялась.
Остров вынырнул из-под воды, опустошённый, словно чудовищная бритва прошлась по его поверхности, в один миг лишив её роскошного зелёного убранства.…
Я посмотрел в ту сторону, куда мы летели. Среди ясного голубого дня там была ночь!..
Сплошная стена чёрного дыма вставала из океана и уходила в беспредельную высоту неба. В ней не было никаких просветов. Словно живая, она клубилась, вздымаясь всё выше и выше, застилая солнце…
Внезапно она треснула посредине снизу доверху, как будто её рассекла молния. Только эта молния ударила из океана в небо… Она была кроваво-багрового цвета — гигантский огненный столб… Он возник прямо из глубины океана и застыл перед моими глазами на несколько секунд, страшный в своей неподвижности.
Нестерпимая боль в глазах заставила меня зажмуриться. Вы ведь знаете, что наше зрение воспринимает тепловые лучи… А температура там достигала, наверно, нескольких тысяч градусов!..
Когда я снова открыл глаза, черная туча уже сомкнулась. Но смотреть туда всё равно было больно. Извержение продолжалось, скрытое завесой водяных паров, смешанных с дымом и пеплом…
Мы летели прямо туда.
Если бы ветер был в нашу сторону, нас бы уже давно окружала тьма и засыпал раскалённый пепел. Но ветер, по счастью, дул от нас, и это отдаляло наступление катастрофы.
Самолёт с трудом начал разворот вправо. Я понял, что лётчик хочет обойти место извержения вулкана.
Но машина больше не повиновалась рулям. Она рыскала и снижалась. Прибор для определения высоты — альтиметр — показывал уже 1060 метров над уровнем моря… Фактически мы падали в океан.
Учёные и Нкале молча смотрели в окна. Лица их были совершенно спокойны, но теперь даже вечно весёлый Сеггридж не шутил и не улыбался.
Только тревожный голос капитана Лендеда продолжал взывать из репродуктора:
— Что случилось?.. Где вы?.. Сообщите, где вы, я вышлю ракетный катер!..
Теперь к нему присоединились настойчивые голоса земных радистов.
А мы ничего не могли ответить.
Внезапно всё смолкло, и мы услышали голос лётчика:
— Справа но курсу несколько маленьких островков. Посадка на них исключена. Всем пассажирам надеть парашюты… Приготовьтесь покинуть машину!
Голос звучал решительно. Он не допускал никаких возражений.
Самолёт сделал неимоверное усилие, затрясся и потянул к островкам.
Академиков молча посмотрел на своих коллег и кивнул.
Они начали надевать парашюты. Мы с Нкале стояли, не зная, как быть.
— Что же вы? — строго сказал Александр Петрович, заметив, что мы не двигаемся. — Надавайте!
— Нам не надо, — ответила Нкале, сбрасывая накидку и расправляя крылья.
Я последовал её примеру.
Дверь кабины лётчиков раскрылась, и в салон вошёл штурман самолёта.
— Готовы?
— Да, — кивнул Александр Петрович.
— Желаю счастья, — улыбнулся штурман и открыл бортовую дверь салона.
— В случае необходимости экипаж самолёта покинет машину позже, — добавил он.
В салон ворвался горячий ветер, смешанный с едким дымом…
— Пора!
Первой прыгнула Нкале. Несколько секунд она, сложив крылья, камнем падала вниз. Затем крылья её расправились, и Нкале повисла в воздухе. Она не хотела опускаться на островок, пока мы все не присоединимся к ней.
Вторым прыгнул Рам Чаран. Когда его парашют раскрылся, прыгнул Сеггридж.
— До скорой встречи, — усмехнулся он, переступая порог, — под обгорелой пальмой!
Теперь была моя очередь. Прежде чем прыгнуть, я повернулся к штурману и спросил, где Каген.
— Ваш товарищ помогает нашему бортрадисту, — прозвучал ответ, — Мы приняли его в состав экипажа… Прыгайте!
Горячий ветер охватил моё тело, глаза ослепила пыль.
Когда я протёр их и посмотрел вокруг, я увидел далеко позади двух парашютистов и Нкале. Они снижались на остров.
Парашют Академикова, прыгнувшего последним, белел впереди. Ветер относил его в другую сторону. Там тоже виднелся крохотный островок.
Долго раздумывать я не мог. Александр Петрович был совершенно один, и я полетел к нему.
Подлетая к Академикову, я видел, как удалялся наш самолёт. Машину бросало из стороны в сторону и тянуло вниз.