Вот и сейчас, увидев Семеныча, она подумала о том, что он свой сознательный отказ от личного счастья геройством не считает.
– Здрасте, Лариса Георгиевна, – поприветствовал тот хозяйку и помог снять пальто.
– Рада вас видеть, Владимир Семенович, – сердечно отозвалась Лариса и легко коснулась его руки.
– А я-то вас вспоминал… – загадочно изрек Семеныч и замешкался…
– Это по какому же поводу? – заинтересовалась Лариса, заподозрив, что тот решился за нею ухаживать.
– Ну не сказать, чтоб по радостному… По грустному скорее… – Семеныч никак не мог решиться.
– И? – подтолкнула его Лариса.
– В санатории «Прибрежном», где с дочкой отдыхали, на воротах мужичонка стоит, веревку дергает, если кто приедет, шлагбаум поднимает… Позовут – дорожки метет… Больно на Вячеслава Витальевича похож, не поверите. Я аж вздрогнул, а потом присмотрелся – нет, не он. Померещилось. Но на всякий случай – справки навел. Все надеялся, а вдруг?
– Совпало? – Лариса побледнела.
– Да нет, Лариса Георгиевна, не совпало. Акимов его фамилия. Полдня за ним ходил, молчит, как сыч, может, думаю, инвалид какой или что… В общем, не он. Простите, Лариса Георгиевна, если побеспокоил.
– Ничего, Владимир Семенович, – пролепетала Лариса и вскоре уехала в офис, изменив своему обычному правилу – пересчитывать все за продавцами в их присутствии.
Сказать, что слова Семеныча задели ее за живое, означало не сказать ровным счетом ничего. Они не задели, они вспороли изнутри тонкий пузырь видимого спокойствия. «Так не бывает!» – гнала от себя нелепые мысли Лариса, но при этом думала, что такие совпадения не случайны: сначала сны, похожие друг на друга, потом рассказ Семеныча. И везде – борода, худоба и странное ощущение: он – не он?
«Не верь!» – упрашивала себя Лариса, шагая по коридору огромного административного здания, где располагался их офис, и придумывала всякую глупость, типа, если сейчас этот мужчина обернется в мою сторону, значит, он, не обернется – то не он. Ни один из запросов не подтвердил ее подозрений. «Поеду к Славе», – решила она и попросила Свету вызвать машину к дверям конторы.
– Не поеду. – Таксист наотрез отказался везти клиента на кладбище после пяти часов вечера.
– Это почему?! – возмутилась Лариса, как возмутился бы всякий, кто готов платить такие деньги за вызов и ожидание.
– Не поеду, – уперся водитель.
– Ну и не надо! – хлопнула дверью Лариса и поняла, что тоже никуда не поедет. Такси тем не менее не трогалось с места, и она села в него, назвав домашний адрес.
– Вот и правильно, – улыбнулся ей водитель. – Кто ж в темноте по кладбищу рыщет?
– А если до пяти не успеваешь? – резонно полюбопытствовала Лариса, не поворачивая головы – так и смотрела в боковое стекло, как будто за ним творилось что-то интересное.
– Все равно, – у таксиста, судя по всему, были свои принципы. – Куда угодно, женщина. Хоть в другой город, но только не туда, куда вы собрались. Или вы из этих? – хихикнул водитель. – Из готов. Знаете?
– Нет, – отмахнулась Лариса, заметив, что такси выехало на улицу, ведущую к дому знахарки, куда она ездила в этом году дважды, и оба раза та сумасшедшая старуха лопотала что-то невразумительное: «Спит. Дома». – Высадите меня здесь. – Лариса схватила таксиста за рукав, тот послушно остановился. – Не здесь, дальше, – потребовала она, сосредоточенно глядя перед собой.
– Ну вы уж, женщина, определитесь: или здесь, или дальше. Машина – не велосипед, по тротуарам не ездит.
– Вот здесь. – Лариса показала на подъезд интересующего ее дома и попросила подождать.
– За ожидание сверх счетчика, – не растерялся ушлый водитель и, заручившись согласием, припарковался практически перед подъездом.
Выйдя из машины, Лариса обратила внимание, что окна первого этажа темны. «Могла выйти куда-нибудь», – подумала она и постояла некоторое время перед двумя мрачными квадратами, внимательно вглядываясь, не промелькнет ли там внутри хоть искорка света.
– Квартиру, что ли, не знаете, женщина? – опустив окно, уточнил таксист и подумал, что зря связался с этой сумасшедшей: то на кладбище ее вези, то в пустую квартиру. «Интересно, куда в следующий раз?» – хмыкнул он и опустил стекло, умудрившись вывернуть обмотанную синей изолентой ручку.
– Вы не могли бы сходить со мной? – Лариса вернулась к машине.
«Сто сверху», – хотел было увеличить он таксу, но потом махнул рукой, кряхтя, вылез из автомобиля и послушно двинулся за странной пассажиркой прямо к подъезду.
– Какая квартира? – уточнил он и толкнул дверь, которая так же, как и в прошлый раз, оказалась не заперта. Старуха была дома, об этом свидетельствовал звук ее надтреснутого голоса, мешавшийся с голосом диктора – по радио передавали какие-то новости.
– Здравствуйте, – поприветствовала ее Лариса, пройдя в комнату, и увидела, что со времен ее прошлого визита практически ничего не изменилось: так же стояла обуглившаяся восковая свеча в стопке, наполненной пшеном, так же белело блюдце с отколотым краем, да и сама ведунья словно не сходила с того места, где ее в прошлый раз оставила Лариса.
– Бабушка, – бросилась к ней она, и старуха испуганно нагнулась: за спиной у посетительницы стоял мужик, с любопытством разглядывающий ее немудреную обстановку. – Вы меня узнаете?
Старуха отрицательно покачала головой, по внешнему виду ее было похоже, что та пребывает в каком-то трансе.
– Она, может, глухая? – прошептал ей в ухо водитель, начавший опасаться за свою безопасность. – Слышали, сама с собой разговаривает и голос как из бочки.
– Нет, она нормальная, – без уверенности в голосе ответила ему Лариса и достала из паспорта небольшую Славину фотокарточку: – Посмотрите, пожалуйста. Это мой муж. Он живой?
Бабка положила ладонь на фотографию, пошевелила губами, потом поводила снимком над коптившей свечой и вернула его хозяйке:
– Дома, – прошелестела она.
– Спит? – подсказала ей Лариса.
– Спит, – спокойно повторила та.
– Значит, живой?
– Конечно, живой, – уверенно произнес водитель, не понимая, о чем его клиентка беседует с этой сумасшедшей. – Говорит же, спит. Значит, живой. А вы что думали?
– А я… – поперхнулась Лариса, – думала, что он мертвый.
Таксист отнесся к ее словам с уважением и не взял ничего сверх счетчика, рассудив, что брать с убогих – грех, а в том, что эта женщина не в своем уме, он даже не сомневался.
– Возьмите-возьмите, – пихала ему деньги в приоткрытое окно Лариса, чувствовавшая себя неуютно из-за того, что доставила человеку столько неудобств.
– Не надо, женщина, – в который раз отказался водитель и специально потом посмотрел на номер дома, чтобы, не дай бог, вновь не оказаться с «этой психопаткой» в одной машине.
Вернувшись домой, Лариса позвонила в офис, обнаружила там Свету, пожурила, что та задерживается допоздна, и предупредила, что на работу завтра не выйдет, побудет дома.
– Отдыхайте, Лариса Георгиевна, – великодушно разрешила ей глупая Света, как будто лично от нее зависело, приходить начальнице на работу или остаться дома. – Выздоравливайте, – добавила она напоследок и бесцеремонно повесила трубку.
«Ну надо же, какая идиотка!» – развеселилась Лариса и разыскала в телефонном справочнике номер автовокзала. В справочном ей довольно вежливо ответили, что прямых рейсов до богом забытого «Прибрежного» сроду не существовало, а на вопрос, как же туда добраться, привычно порекомендовали – автобус на Калду, остановка Пронино, дальше пешком через лесопосадку километра три.
– Сколько? – переспросила Лариса.
– Три, – абсолютно спокойно, без тени раздражения ответил в потрескивающей трубке голос. – А что вы так удивляетесь? Вы не в Америке! У нас автобанов нет. Если повезет, попутку поймаете.
– Тогда скажите, во сколько уходит первый автобус на эту вашу Калду?
– В семь тридцать, – заученно ответила трубка, и раздались короткие гудки.
– Я завтра в командировку, – оповестила Лариса сыновей, хотя вполне бы могла не говорить им ни слова. – Село Калда.
– Калда? – изумился старший сын и даже достал отцовский атлас автомобильных дорог, где разыскал Зарецкую область. – Вообще-то пилить прилично. Смотри, – протянул он матери свернутую карту.
– Ничего страшного, – пожала плечами Лариса. «Далеко пилить» не могло помешать ее главному желанию: обрести спокойствие и освободиться от чувства вины, которое заставляло просыпаться ночами и долго таращиться в потолок, снова и снова перебирая детали того самого опознания. Мысленно она, естественно, готовила себя к тому, что поездка окажется абсолютно бесполезной, что чудес не бывает, что предчувствие – это не аргумент, нужны факты. А факты говорят против. Неужели Семеныч не узнал бы Славу? Конечно бы, узнал, убеждала себя Лариса. Но чем активнее она это делала, тем сильнее становилась тревога – вдруг, отказавшись от поездки, она проигнорирует подсказки судьбы и всегда будет жалеть об этом. Всю ночь она ворочалась с боку на бок, периодически включая свет для того, чтобы отметить, насколько продвинулась вперед часовая стрелка. К утру ей стало понятно, что ехать на вокзал надо раньше, потому что находиться в замкнутом пространстве квартиры просто невыносимо. Она растолкала Антона и предложила ему пропустить школу в порядке исключения.
– Отлично, – процедил сквозь сон парень и перевернулся на другой бок, не став ломать голову над тем, что снизошло на обычно строгую мать.
– До вечера. – Она поправила на нем одеяло и уже через полчаса тряслась в полупустом трамвае, а потом четыре с половиной – в доисторическом автобусе, желтые сиденья которого были любовно исписаны несколькими поколениями пассажиров. В дороге выяснилось, что несколько человек так же, как и она, едут в «Прибрежный», причем в первый раз, а потому волнуются в ожидании благословенного Пронина.
– Давайте держаться рядом, – предложил ей благообразный мужчина в пальто с каракулевым воротником времен ее юности и решительно направился напрямую к водителю и взял с того обещание заранее оповестить о приближении Пронино, после чего вернулся на место и, перегнувшись через сиденье, предельно вежливо поинтересовался, каково семейное положение его спутницы.