Гораздо позднее В. М. Молотов и Н. С. Хрущев в своих мемуарах утверждали, что на заседании Президиума ЦК, где обсуждалось положение дел в ГДР, произошла их яростная схватка с Л. П. Берией, который предлагал отказаться от строительства социализма в ГДР[340]. Однако он не был поддержан остальными членами высшего руководства, выступавшими лишь против «ускоренных темпов» строительства основ социализма, но не против самого курса на социализм, принятого на II конференции СЕПГ. Вероятно, так оно и было на самом деле, так как сам Л. П. Берия уже после ареста в своем первом «покаянном» письме Г. М. Маленкову писал о том, что при обсуждении германского вопроса именно с его стороны дело дошло «до недопустимой грубости и наглости… в отношении товарищей Хрущева Н. С. и Булганина Н. А.»[341]. Между тем Ю. В. Аксютин и О. В. Волобуев, ссылаясь на те же мемуары Н. С. Хрущева, уверяют, что для согласования позиций по этому вопросу была создана «согласительная» комиссия в составе Г. М. Маленкова, Л. П. Берии и В. М. Молотова[342]. Но она так и не собралась, поскольку вечером того же дня на традиционной прогулке в Кремле глава правительства уговорил своего первого зама уступить В. М. Молотову. При этом им обоим якобы не очень понравилась позиция Н. А. Булганина на этом заседании, поэтому в телефонном разговоре с ним они прямо «посоветовали ему подумать о своем дальнейшем пребывании на посту министра обороны СССР». Однако тот же Н. Н. Платошкин утверждает, что этот конфликт завершился видимой победой Л. П. Берии, так как принятое Постановление Совета Министров СССР несло в себе уже явный отпечаток именно его идей о коренном пересмотре прежней линии в отношении буржуазных элементов и евангелистской церкви, которая по факту была «политической партией» этих самых «элементов», поэтому по факту это Постановление свелось к отказу от строительства социализма в ГДР, несмотря на «терминологические тонкости» спора Л. П. Берии, Н. С. Хрущева, В. М. Молотова, Н. А. Булганина и других членов «коллективного руководства»[343].
Между тем изложенная выше точка зрения, которая в постсоветский период стала привычной почти для всей отечественной историографии, уже давно ставится под сомнение целым рядом российских и зарубежный ученых. Так, два известных и крупных немецких историка — В. Лот и Г. Веттинг[344], — которые очень редко в чем-то соглашаются друг с другом, довольно определенно отвергли как ходячий тезис об остром конфликте наследников И. В. Сталина по германскому вопросу, так и тезис о резких поворотах в решении самого этого вопроса. Правда, они кардинально разошлись в оценке этой преемственности: первый усмотрел в видимых новшествах «коллективного руководства» развитие того же курса на «единую демократическую Германию», которому следовал усопший вождь, а второй, напротив, продолжение старого сталинского курса на раскол и конфронтацию с Западом. В то же время такой же известный российский историк профессор А. М. Филитов, признанный знаток истории послевоенных советско-германских отношений, полагает, что новые архивные документы существенно изменили прежние представления о том, что жёсткая позиция Л. П. Берии по германскому вопросу якобы отличалась особым радикализмом и тотально отвергалась всеми остальными членами Президиума ЦК. Незыблемым, как он считает, остался лишь давний, но ложный тезис о том, что В. М. Молотов был главным оппонентом Л. П. Берии и его реформистского курса в отношении ГДР[345].
Как уже писалось выше, 27 мая 1953 года очередной проект Постановления по ГДР стал предметом обсуждения на заседании Президиума Совета Министров СССР. Однако, как считает профессор А. М. Филитов, до сих пор совершенно неясно, как оно проходило, поскольку на сегодняшний день существуют как минимум пять версий этого события[346].
Первая (хрущевская) версия гласит, что на этом заседании Л. П. Берия якобы зачитал «от себя и от имени Маленкова» некий «документ», в котором речь шла о том, чтобы «отменить принятое при Сталине решение о строительстве социализма в ГДР». Первым против Л. П. Берии выступил В. М. Молотов, которого очень активно поддержали пять членов Президиума: Н. С. Хрущев, Н. А. Булганин, Л. М. Каганович, М. З. Сабуров и М. Г. Первухин. В результате «Берия с Маленковым отозвали свой документ», а по поднятому ими вопросу не проводилось голосование, и он даже не был занесен в протокол[347].
Вторая (молотовская) версия состоит в том, что сам В. М. Молотов вкупе со своим первым заместителем Андреем Андреевичем Громыко представил на суд коллег очередной мидовский проект, который предусматривал отказ от «форсированного строительства социализма» в ГДР. При обсуждении этого проекта на заседании «Политбюро» Л. П. Берия предложил исключить слово «форсированного», заявив, что «нам нужна только миролюбивая Германия, а будет там социализм или его не будет, нам все равно». При голосовании ключевые члены высшего руководства «почти раскололись»: В. М. Молотова поддержал Н. С. Хрущев, а Г. М. Маленков «качался туда и сюда», но все же склонялся к позиции Л. П. Берии. Для достижения компромисса была создана комиссия в составе Г. М. Маленкова, В. М. Молотова и Л. П. Берии, однако «вечером того же дня» глава МВД сам позвонил руководителю МИДа и предложил ему решить этот вопрос в рабочем порядке. Таким образом, столкнувшись с решительной позицией старейшего члена высшего партийного ареопага, «лубянский маршал» уступил и снял все свои поправки и возражения[348].
Третья (громыкинская) версия гласит, что «вопрос о ГДР» рассматривался на заседании «Президиума ЦК» под руководством Г. М. Маленкова, причем в «сугубо предварительном» порядке. В ходе «обмена мнениями» после Г. М. Маленкова и В. М. Молотова с краткой репликой выступил Л. П. Берия, усомнившийся в том, что ГДР — это полноценное государство. В этой ситуации В. М. Молотов вновь взял слово и выступил с «отповедью» Л. П. Берии, которого в более «мягкой форме» поддержали Г. М. Маленков, Н. А. Булганин, Л. М. Каганович и А. И. Микоян[349].
Четвертая (микояновская) версия состоит в том, что якобы Л. П. Берия то ли в качестве докладчика, то ли как участник дискуссии выступил одним из первых и заявил о том, что «не следует цепляться за ГДР», где невозможно построить социализм, а следует идти на компромисс и строить нейтральную единую Германию. Первым против него выступил Н. С. Хрущев, за которым последовали В. М. Молотов, А. И. Микоян, Н. А. Булганин и другие. В результате «Берия и Маленков остались в меньшинстве» и вынуждены были отступить[350].
Наконец, пятая (семеновская) версия повествует о том, что именно он, то есть политический советник Советской контрольной комиссии в Германии, разработал проект новых директив по германскому вопросу, согласовал его с В. М. Молотовым и Н. С. Хрущевым и прибыл с ним на заседание «Президиума ЦК», на котором его председательствующий Н. С. Хрущев неожиданно предоставил слово не ему, а Л. П. Берии, чей проект и был одобрен по предложению самого же Н. С. Хрущева[351].
Как справедливо заметил профессор А. М. Филитов, «все эти «показания» весьма противоречивы: согласия нет даже в том, что это было за заседание, кто им реально руководил, кто и что докладывал, кто, о чем и в какой последовательности выступал, а главное — чем все кончилось». Трудно уйти и от подозрения, что все мемуаристы ориентировались не на то, что говорилось на этом заседании, а на ту версию происходившего, которая была затем изложена на Пленуме ЦК 2–7 июля 1953 года, где разоблачали «врага народа» Л. П. Берию. По его предположению, при рассмотрении всех этих версий можно прийти к выводу, что на уровне высшего руководства страны (скорее всего, все-таки на заседании Президиума Совета Министров СССР 27 мая 1953 года) имел место обычный обмен мнениями по некоему проекту, который окончился принятием вполне обычной бюрократической формулы: «одобрить с учетом высказанных замечаний». К счастью, в распоряжении историков есть материалы, которые позволяют понять, как сами эти «замечания» трансформировали первоначальный проект.
Так, первый проект Постановления Совета Министров СССР «О положении в ГДР», датированный 31 мая 1953 года, был завизирован В. С. Семеновым и правлен рукой В. М. Молотова. Там присутствует формулировка: «отказаться в настоящее время от курса на ускоренное строительство социализма в ГДР». А уже в третьем проекте, датированном 1 июня 1953 года, осталось лишь осуждение курса на «ускоренное строительство» социализма в Восточной Германии. Все пункты, где отмечалась несвоевременность или даже неправильность лозунга о «необходимости перехода к социализму», были уже сняты. Получается, что если на заседании 27 мая были выражены две точки зрения — «за социализм, но помедленнее» и «никакого социализма», — то вначале В. М. Молотов и его «соавтор» попытались примирить их, идя навстречу последней. Но потом вдруг взяли «обратный ход». Напрашивается законный вопрос: кто на них «нажал»? Сам А. М. Филитов выдвинул версию, что это был «консервативный тандем» в лице Н. С. Хрущева и М. А. Суслова, который стоял за В. Ульбрихтом и его командой[352]. В конечном счете был принят третий проект, так как особых расхождений между его текстом и текстом распоряжения Совета Министров СССР № 7576 «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР» от 2 июня 1953 года практически нет