В казармы прошел беспрепятственно. В холодном учебном зале инструктор объяснял взаимодействие частей затвора винтовки. Вокруг него толпились будущие стрелки.
Фабрициус отозвал в сторону молоденького красноармейца и спросил:
— Что вы усвоили, товарищ?
— У меня рост подкачал. Не вижу, что там показывают.
— А еще чем вы занимаетесь?
— Проводится час политграмоты. А вот строевой подготовки еще не было. Командиров-то нет.
— Пришлем командиров, — пообещал Фабрициус и вышел из казармы.
Вспомнил разговор с Трифоновым и убедился в правоте его совета: «Необходимо скорее отбирать унтер-офицеров в запасных полках столичного гарнизона. Среди них есть опытные, знающие военное дело младшие командиры. Нельзя медлить: ведь идет демобилизация пятнадцати возрастов старой армии. Унтер-офицеры могут разъехаться по домам». Фабрициус заторопился в Смольный. Решил зайти прямо к Свердлову. Повезло: у Якова Михайловича никого не было.
— Заходите, заходите, товарищ Медвежатник, — близоруко щурясь, сказал Свердлов. — А вы заметно похудели: харчей мало, а забот много.
— Заботы и привели к вам, Яков Михайлович. — И Фабрициус рассказал о том, как выполняется Декрет о создании Красной Армии. Невесело подытожил:
— Мир еще не заключен, и если немцы двинутся в наступление, то Петроград прикрыть, скажу прямо, нечем. Старую армию распускаем, а новой-то ведь нет…
На бледном, усталом лице Свердлова появились красные пятна. Строго спросил:
— А что вы конкретно предлагаете?
— Надо по-другому организовать деятельность вербовочных комиссий. Меньше митинговать, больше заниматься конкретной разъяснительной работой среди трудящихся. Скорее и как можно больше готовить инструкторов из бывших унтер-офицеров. И еще, — Фабрициус замялся, — надо как-то поднять весь народ, обратиться к нему за помощью…
— Ну что ж, надо подумать, как это сделать. Например, провести день Красной Армии… — задумчиво сказал Свердлов и тут же крупно написал на листке: «В воскресенье 28 января провести день Красной Армии». Посмотрел на часы, покачал головой: — Как быстро летит время! Ваши соображения считаю весьма полезными. Прошу вас изложить их письменно и вручить эту записку товарищу Подвойскому. Кроме того, подготовьтесь к выступлению на митинге двадцать восьмого января. Свяжитесь с Алексеем Ивановичем Окуловым. Он опытный пропагандист и агитатор, прекрасный оратор и рад будет помочь вам.
Фабрициус встал:
— Слушаюсь! Разрешите идти.
— Ну зачем же так официально, — улыбнулся Свердлов. — Желаю успеха! А сейчас советую вам отдохнуть, выспаться…
В воскресенье 28 января 1918 года по всем районам Петрограда прошли массовые митинги. На них выступали М. И. Калинин, А. В. Луначарский, В. И. Невский, Н. И. Подвойский, П. Е. Дыбенко, А. И. Окулов, В. А. Трифонов, А. И. Слуцкий, К. С. Еремеев. Они призывали собравшихся всемерно поддерживать Рабоче-Крестьянскую Красную Армию и вступать в ее ряды.
Ян Фабрициус выступал в кинотеатре «Жар-птица». В зале собрались живущие поблизости рабочие Нарвской заставы. Речь Фабрициуса была короткой, но яркой и убедительной — больше половины присутствующих вступили в Красную Армию.
На следующий день в казармы Новочеркасского, Московского и Преображенского полков пришло такое пополнение, которое позволяло полностью укомплектовать шесть батальонов 1-го корпуса. Особенно радовало, что в новую армию добровольно вступили и некоторые бывшие унтер-офицеры, которых можно ставить на должности командиров взводов и рот.
Как-то в разговоре с Фабрициусом Еремеев посетовал, что приходится приспосабливать для Красной Армии старые уставы, наставления и руководства, так как ничего другого нет. Этот разговор невольно подтолкнул Фабрициуса к осуществлению давнего замысла — заняться изучением военного дела. В книжных магазинах на Литейном он купил подержанные уставы и руководства. Удалось также приобрести две тоненьких книжки: А. В. Суворова «Наука побеждать» и М. И. Драгомирова «Начальник и подчиненные». Их прочитал в первую очередь и нашел много поучительного. Кое-что не понял и обратился за разъяснениями к своим новым друзьям, членам ВЦИК — Роберту Эйдеману и Алексею Окулову. Слушая их, восхищался и завидовал: «Какие они образованные, сколько книг прочитали!» Завидовал и учился у них.
Иногда (очень редко) Ян Фрицевич выкраивал время, чтобы написать обстоятельное, серьезное письмо своей родственнице, Эмме Германовне Фабрициус. От нее получал добрые письма и пылкие наивные стихи, под которыми стояла подпись «Талрита» («Утренняя заря»). Во второй половине февраля Фабрициус отправил Эмме-Талрите большое письмо:
«Приветствую многоуважаемую родственницу! Прошу передать привет Вашим родным…
Мы давно уже не воюем. Теперь производится полная демобилизация старой армии. Латышские стрелки вступили в Красную Армию и поехали в глубину России воевать со слугами контрреволюции. Если бы они этого не сделали, контрреволюционные силы со временем проглотили бы Прибалтику.
Латышские стрелки должны были выехать на помощь своим русским товарищам. Если в Петрограде и в Москве буржуи успели бы взять верх над рабочими, солдатами и крестьянами, тогда господа по всей России ввели бы для малых народов еще более страшные порядки, чем были при кровожадном царе Николае. Поэтому всем российским народностям надо бороться сообща… с всемирным врагом — империалистической буржуазией.
Нам надо сражаться до Победы…
Я теперь работаю в Петрограде — в Центральном Исполнительном Комитете… Очень много работы… В Исполнительном Комитете теперь так много работы, что прямо не знаю с чего начинать. Я имел право поехать домой. Ведь все мои одногодки разъехались из армии, а я остался, как избранный на государственную службу. Я послал письмо своим в Курляндию, но до сих пор ответа не получил.
У нас в Петрограде очень мало хлеба. Надо жить в полуголоде».
…В полдень 18 февраля в военный отдел ВЦИК вбежал Алексей Окулов и, задыхаясь от волнения, сообщил:
— Германские войска начали наступление… по всему фронту…
— Не может быть! — не поверил Фабрициус. — Ведь шли переговоры о мире.
— Переговоры слишком затянулись. Немцы выбрали самый подходящий момент: когда проходит демобилизация пятнадцати возрастов русской армии.
— Теперь всех надо ставить в строй. Всех способных держать винтовку.
— Я иду к Свердлову. Он сейчас должен вернуться с экстренного заседания ЦК.
И Окулов торопливо вышел.
Фабрициус прижал ладони к ноющим вискам.
Какая страшная новость! По дорогам родной Латвии идут немецкие полки. И некому их остановить… Латышские стрелки переброшены на внутренние фронты… Германские войска рвутся к Петрограду. Надо во что бы то ни стало задержать их.
Фабрициус поспешил в штаб округа.
Еремеев сидел у развернутой карты. Увидев Фабрициуса, он озабоченно сказал:
— Вот прикидываю, где встретить врага.
— Думаю, что немцы пойдут вдоль железных дорог. На нашем, петроградском направлении самая важная станция — Псков. Если там не остановим — через три дня будут в Питере.
— Ты, пожалуй, прав: надо бить под Псковом. Туда и двинем батальоны первого корпуса. Жаль — маловато активных штыков.
— Пошлем рабочие отряды. На какой пункт их направлять?
— В Смольный. Как в Октябре…
Фабрициус поехал на Нарвскую заставу. В райкоме партии шло совещание: обсуждали, что в первую очередь предстоит сделать в связи с наступлением немцев. Фабрициус от имени ВЦИК предложил немедленно приступить к организации сводного отряда. Тут же выбрали мобилизационный штаб во главе с болыпевиком-путиловцем Анатолием Богдановым…
Лишь поздней ночью Фабрициус вернулся к себе, в казармы смольнинской роты.
Утром Фабрициуса разбудил тревожный шум. Прислушался к возбужденным возгласам и понял: стрелки собираются на фронт. Комиссар отряда Эдуард Озол пытается успокоить их, но голос его тонет в общем гуле…
Подозвав Озола, Фабрициус посоветовал ему:
— Надо собрать партийцев. И пусть они…
Озол перебил:
— И партийцы мешки собирают. Никто не убедит их, что они не правы. Их тоже понять надо… Не на свадьбу торопятся…
— Вот если бы Ленин выступил перед стрелками, он бы убедил их, — уверенно заявил Фабрициус.
— Ему не до нас. За всю Россию отвечает…
— Я доложу Свердлову и попрошу передать нашу просьбу Владимиру Ильичу.
Свердлов спокойно выслушал сбивчивый рассказ Фабрициуса, покачал головой:
— Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить! Латышские стрелки очень нужны здесь. Вопрос весьма серьезный, и я незамедлительно переговорю с товарищем Лениным. Хотя момент крайне неподходящий, — Свердлов посмотрел на часы и предупредил: — Сегодня вечером вы должны быть на объединенном заседании большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа. Вопрос важнейший — заключение сепаратного мира с Германией…
В этот день Фабрициус побывал на Выборгской стороне. Так же, как и вчера, он прежде всего зашел в райком. Секретарь райкома Евгения Егорова, решительно отложив текущие дела, занялась самым главным — организацией рабочих отрядов. К вечеру собрали два небольших, но хорошо вооруженных партизанских отряда.
Усталый Фабрициус вернулся в Таврический дворец вечером. Успел как раз к началу объединенного заседания фракций большевиков и левых эсеров. Я. М. Свердлов предоставил слово Председателю Совнаркома В. И. Ленину.
Сидевший в первом ряду Ян Фабрициус заметил, что Владимир Ильич заметно похудел, резко обозначились скулы и запали глаза. Вероятно, мало спит и совсем не отдыхает. А говорит как всегда — очень просто и убедительно. Ленин глубоко уверен: необходимо немедленно заключить мир, так как немцы движутся по всему фронту сплошной массой и оказать сопротивление миллионному натиску мы не в состоянии.
Кажется, правдивее и яснее не скажешь, однако сидящие на правой стороне зала левые эсеры мешают оратору выкриками с места, называют этот мир немыслимым, предательским и грабительским. Ленин не отвечал на реплики, приводил неопровержимые доводы и решительно предупреждал о грозящей опасности самому существованию Советской власти.