или они из землянки ночью, возвращались утром и, передохнув два-три часа, отправлялись на передний край, к командирам действующих здесь артиллеристов и танкистов. Какие задачи ставили командиры, «гарнизону» землянки не было известно. Лишь изредка Александра Максимовна поясняла своей подруге, что Паулюс бросает на штурм Сталинграда второй эшелон своих войск, что в южной части города, в Кировском районе, удалось остановить врага, что в боях за Лысую гору гитлеровцы израсходовали целую дивизию и теперь не полезут туда и будут искать новые пути для прорыва в Бекетовку, к Волге.
— Будем жить здесь, пока живется. Отступать все равно некуда. До переправы не доберемся. Да и за Волгой все дороги под бомбами…
Они жили и сражались. По сигналу Черкасовой наши бойцы схватили подозрительного человека с железным ящиком. Им оказался вражеский лазутчик с рацией. Он был в форме красноармейца с эмблемами связиста на петлицах. Проник сюда по тем овражкам и тропкам, за которыми внимательно наблюдали Александра Максимовна и Володя Долгополов.
Землянка находилась недалеко от наблюдательного пункта генерала В. И. Чуйкова. Отсюда просматривались подступы к заводскому району города. 25 сентября, еще до рассвета, Чуйков пришел на НП вместе с командующим артиллерии генералом Пожарским. Минувшей ночью разведчики донесли, что перед заводским районом противник сосредоточил крупные силы, в том числе до ста танков. Предстояло отражать очередной штурмовой удар пехоты и танков армии Паулюса, но где, на каком направлении он будет наносить отвлекающие удары, а где основные— разгадать было трудно.
Наступил рассвет. В рабочем поселке Красный Октябрь гремели взрывы снарядов и мин. В небе появились пикировщики. Противник готовился к очередной атаке. Где же, на каком участке?
В окулярах стереотрубы показались танки. Они крались по долине от авиагородка к заводскому поселку. Их было около дюжины. Шли под покровом дыма и тумана- Через несколько секунд загремели залпы артиллерийских батарей, расположенных за Волгой.
Снаряды ложились то ближе, то дальше. Танки уже на нейтральной полосе. Еще один залп. Перелет, но головной танк задымился.
— Кто это его подбил?! — Чуйков припал к стереотрубе, вглядываясь в нейтральную полосу.
Туда же нацелил свой бинокль Пожарский. В мелком кустарнике копошился кто-то…
— Он, что ли, подбил танк?
Прошла еще минута, и перед кустарником воспламенился еще один танк. Стрелявший из кустов бил точно, без промаха. Верткий, сноровистый артиллерист сам и снаряды подтаскивал, и пушкой управлял…
Потеряв два танка в самом начале атаки, гитлеровцы вынуждены были провести перегруппировку и к полудню возобновили наступление на поселок Северный заводского района. Там оборонялись батальоны 10-й дивизии НКВД, один полк 193-й дивизии и отряды вооруженных рабочих заводов «Красный Октябрь», «Баррикады» и СТЗ. И там к вечеру все атаки были отбиты. Хорошее начало боевому дню 25 сентября положил артиллерист, окопавшийся со своим орудием на нейтральной полосе.
В сумерках отважного артиллериста разыскали связные. И вот он в блиндаже Чуйкова. Смуглый, скуластый, глаза умные, лукавые.
— Ты меня звал?
— Звал, — ответил Чуйков.
— Нехорошо, однако, человек мой погибай и моя позиция германцу выдал. Понятно?
— Понятно. Готов извиниться, друг, только скажи: кто ты, из какой части?
— Рядовой Гавриил Протодьяконов, якут. Год рождения девятьсот семнадцатый. На фронт пошла в начале войны. Моя часть мало-мало разбит. Назад катилась…
— А ты почему отстал?
— Однако нельзя так говорить, товарищ начальник. Моя не отставал. Пушка шибко хороший, нельзя бросай… Одна лошадка убит, другой убит. Куда пешком девать? Землю копай и стреляй.
— Значит, это ты подбил два танка?
— Не сердись, однако, еще будем подбивай. Дай мне помощник. Скорее дай!
— Дам. Только ты знаешь, что твоя пушка осталась на нейтральной полосе?
— Знаем. Это хорошо, однако.
Гавриил быстро изобразил на столе нейтральную полосу и объяснил:
— Немецкий бомба сюда не падай, — он ткнул пальцем в центр нейтральной полосы, — снаряд мимо лети. Моя пушка цел, моя глаза смотри, хорошо смотри. Потом танка бей. Понятно?
— А пулеметы? — Чуйков также на столе обозначил «пулеметы». — Вот ведь они где, почти рядом…
— Пулемет не боимся, — якут хитро улыбнулся и подмигнул. — Башка прятай стальной щит лафета, потом землю копай, копай много… и опять танка бей.
— Молодец! Садись чай пить!
— Однако ты молодец, чай пить зовешь. Моя чай любит.
Чуйков налил солдату из фляжки коньяку. Гавриил выпил, почмокал губами от удовольствия и лукаво подмигнул.
— Хорош чай! Давай еще!
— Сначала закусим.
— Мясо, однако, давай.
— Будет и мясо.
— Давай будет и мясо.
В этой беседе принял участие член Военного совета армии К. А. Гуров. Принесли ужин. Проголодавшийся солдат, генерал и дивизионный комиссар принялись опустошать котелки.
— Из какой части, Гавриил Протодьяконов? — спросил Гуров.
— Сибирской дивизии. Полковник Батюк.
— Спасибо тебе, молодец ты!
— Тебе тоже спасибо, — ответил боец. — Прощай, пожалуй. Не сердись, однако.
— Сердиться не за что. Скажи командиру, что генерал Чуйков приказал дать тебе помощников.
Проводив Протодьяконова в блиндаж политотдела, Гуров вернулся к Чуйкову:
— Что скажешь, командарм, по этому поводу?
— А что сказать, солдат все сказал: как говорится, новая деталь в тактике обороны города. Нейтральная полоса превращается в самую боевую зону. Случайность или закономерность?
Один человек с пушкой держит и отбивает атаку дюжины танков…
С края земли прибыл защищать Сталинград Гавриил Протодьяконов. И как защищает!.. Бесстрашие, находчивость, хладнокровие, дисциплина, смекалка. Неожиданный сюрприз преподнес всей армии. «Бой с танками солдата-одиночки». В каком уставе и наставлении сказано об этом? Практика, опыт уличных боев обогащали и будут обогащать уставы и наставления новыми параграфами.
Это было убедительное доказательство зревшей у Чуйкова тактики мелких штурмовых групп, которые составили основу устойчивой и упругой обороны всех основных объектов Сталинграда. В штурмовые группы включились артиллеристы, минометчики, истребители танков, саперы, автоматчики, связисты, разведчики. Главное назначение групп — вести активную оборону, то есть не только обороняться, но и навязывать противнику свою волю: наносить удары днем и ночью, круглосуточно изматывать его физически и морально внезапными вылазками на фланги и в тылы врага.
Сама тактика штурмовых групп состояла из решительных действий каждого бойца, которые Чуйков сформулировал так:
— Сближайся с противником траншеями; двигайся ползком, используй воронки и развалины; рой ночью траншеи, на день маскируйся; до броска в атаку сиди скрытно, без шума; автомат бери на шею; захвати десять — двенадцать гранат, тогда время и внезапность будут на твоей стороне.
— Врывайся в дом вдвоем — ты да граната; оба будете одеты легко — ты без вещевого мешка, граната без рубашки; врывайся так: граната впереди, а ты за ней; пройди через весь дом и опять же с гранатой — граната впереди, а ты следом.
— Ворвавшись в укрепленное здание, в лабиринт занятых противником комнат, можешь встретить массу неожиданностей. Здесь вступает в силу неумолимое правило: успевай поворачиваться! На каждом шагу тебя подстерегает опасность. Не беда, в каждый угол комнаты гранату— и вперед; другая комната — гранату! Поворот— еще гранату. Прочесывай автоматом! И не медли!
— Уже внутри самого объекта противник может перейти в контратаку. Не бойся. Ты уже взял инициативу, она в твоих руках. Действуй злее гранатой, автоматом, ножом, лопатой. Бой внутри дома бешеный. Поэтому всегда будь готов к неожиданностям. Не зевай!..
Бросая на штурм города все новые и новые силы, противник застрял в руинах городских кварталов, в лабиринтах заводских сооружений. Штурмовые группы не позволили гитлеровским захватчикам безоглядно маневрировать. Прорвавшись к тому или иному объекту и наткнувшись на стойкое сопротивление наших бойцов, они, как правило, уже лишались возможности отходить назад без значительных потерь.
Рыжими кустами вставала земля над окопами и траншеями батальона морских пехотинцев. Взрывы снарядов и бомб сливались в сплошной, сотрясающий воздух гул. Клыкастая стена взрывов оседала и вновь поднималась, закрывая надвигавшуюся опасность. И опасность не заставила себя долго ждать. Из мглы задымленного парка «Скульптурный» выползли пять танков. Тяжелые, с бронированными фартуками на бортах до самой земли, защищавшими гусеничные катки от противотанковых гранат. Сверкая выстрелами орудий, они шли: один — впереди, остальные — уступом справа и слева. Бронебойные пули ПТР высекали лишь искры из башен. Наконец в них полетели связки гранат, но головной танк уже наполз на траншеи морских пехотинцев, размял одну ячейку, вторую… Еще мгновение — и оборона на этом участке свернется. Тогда рабочим завода «Красный Октябрь» придется вести бой с танками у стен цехов…
Именно в этот момент, как показалось многим участникам обороны заводского района, — они зафиксировали это мгновение в своей памяти навечно — из размятого окопа будто сама земля вытолкнула сноп огня. Он развернулся, окрылился и, роняя пламенеющие перья, устремился за головным танком. Догнал, взлетел над моторной решеткой, припал к ней — и тут же взметнулся еще один очаг яростного огня. Танк попытался крутым разворотом сбить пламя. Не удалось…
И затем — да сохрани человеческая память это свидетельство очевидцев для грядущих поколений— над башней танка поднялся во весь свой богатырский рост морской пехотинец, охваченный огнем с головы до ног. Горящий человек! Постояв секунду, он рухнул на люки башни, не дав гитлеровским танкистам выскочить через них наружу. Танк заполыхал ярким костром. Его поджег наш воин своим горящим телом!
Вдохновленные подвигом своего боевого товарища, морские пехотинцы поднялись в контратаку. Ни мощь штурмовых танков, ни огонь скорострельных пулеметов не спасли гитлеровцев на этом участке от истребления.