Аполлон нам дал пинка?
«Глянь, – кричит, – с суконной рожей,
А туда ж – в калашный ряд!
На поэта не похожа!
Кыш! Тебе, блин, говорят!»
Муза – в слёзы: ей досадно.
Но сказала я: «Не плачь!
Живы? – Живы. Вот и ладно!
Мало ль в жизни незадач?
Кифаред воротит рыло?
Да и плюнь ты на козла!»
Постояла, покурила
И за реечкой пошла.
Попытка начать новую жизнь
Бог наказал расстройством ЖКТ
Меня за безобразное обжорство.
Теперь сижу, грызу сухарик чёрствый,
И думаю – ну да – о суете
И бренности, увы, всего земного.
Ромашку пью и трескаю сорбент,
В сортир влетаю за один момент,
А после чинно пью ромашку снова.
Ах, будь они неладны – шашлыки,
И острый соус, и ещё – винишко,
Которого, пожалуй, было слишком,
И хохмочки, и стрёмные стишки,
Которыми я слух друзей терзала,
Пытаясь удивить невесть кого
Невесть – зачем, а только и всего,
Что просто воздух даром сотрясала.
Я больше никогда, нет, НИ-КОГ-ДА
Не дам себе подобную поблажку.
Я буду кушать кашку, только кашку,
Основа коей – чистая вода.
Диета и зарядочка с утра!
О сигаретах больше нет и речи…
Здоровый образ жи…
Мне вроде легче…
Ей-богу, легче!
Кофе пить пора!
В духе куртуазного маньеризма
Ежедневно, ежечасно,
Нынче там, а завтра – тут
Волны глупости прекрасной
Лодку лёгкую несут.
Волны глупости роскошной,
Будто в раннем детстве – сны,
Беспечальны, бестревожны
И воистину вольны.
Волнам глупости – беспечно
Пену в кружево свивать.
Мимолётно или вечно —
Мне на это наплевать.
Косяками ходит рыба,
Светит солнца медный грош…
За «орла» – судьбе спасибо,
Ну а если «решка» – что ж,
Пусть рокочут громогласно
В дикой пляске штормовой
Волны глупости прекрасной
Над моею головой.
«Я на левое ухо – Бетховен…»
– Извините, я немного Бетховен на это ухо.
– Хорошо, что не Ван Гог.
Я на левое ухо – Бетховен,
А на правое ухо – Ван Гог.
И герр Питер средь разных диковин
Меня б заспиртовал, если б мог.
Но сравнения падают в лузу,
Словно шарики. Так, например,
Я на правое око – Кутузов,
А на левое – явно Гомер.
Я – Маресьев на левую ногу,
Хоть ты смейся, пожалуй, хоть плачь.
А на правую ногу, ей-богу,
Я – Джон Сильвер, искатель удач.
И без всякого газа и флёра
Я скажу, чтоб прошибла вас дрожь:
Я на левую руку – Венера,
А на правую – Нельсон. Так что ж?
Что там уши да очи – взгляни-ка:
Я на самом-то деле, увы, —
Просто Самофракийская Ника
В отношеньи своей головы.
«Решила навести порядок в доме…»
Решила навести порядок в доме.
И навела.
Потом уж заодно
Со старыми долгами рассчиталась,
Со всеми помирилась,
И тогда
Мне стало почему-то неуютно:
Как говорится – можно помирать.
Ну нет! Пойду, пожалуй, до получки
Стрельну…
Потом поссорюсь с кем-нибудь.
А беспорядок – дело наживное.
«Прибавляю даже в росте…»
Б. Г. Друяну и Д. П. Шулаевой
Прибавляю даже в росте
От негаданного счастья:
Я иду к Друяну в гости,
Я скажу Друяну: «Здрасте!»
Я с Друяном выпью водки,
С Диной Павловною – тоже,
Чтоб сиять светло и кротко
За столом хмельною рожей.
А душе довольно крошек,
Чтоб кулак её разжался,
Чтобы жизни медный грошик
Сторублёвкой показался.
«Похолодало резко. Лишь вчера…»
Похолодало резко. Лишь вчера
Разбойный ветер рвал с деревьев листья,
И в грязь бросал, и шлёпал мокрой кистью.
А нынче словно росчерком пера
Всё изменилось: истончился куст,
И на берёзовой прозрачной ветке
Позвякивают редкие монетки,
И странно резок непривычный хруст
Под каблуком. Подмёрзшая земля
Застыла в бесприютности дорожной.
Но вздрагивает конь мой и, тревожно
Пофыркивая, просится в поля,
Где так пронзителен и звонок свет,
И безграничен так, что сердцу тесно,
И меж земной дорогой и небесной
Уже почти совсем преграды нет.
«Господи всемогущий…»
Господи всемогущий,
увеличь мои сутки
хотя бы на полчаса,
чтоб могла я заняться
чем-то вполне бесполезным —
лёгким, как воздух,
плывущим,
чуть горьковатым на вкус,
к примеру французской грамматикой.
Господи милосердный,
Ты меня знаешь
лучше меня самой.
Ты знаешь точно:
мне ведь только позволь,
уступи хоть немного —
и я начну клянчить
всё больше
и всё будет мало.
В итоге понять захочу,
на каком языке
деревья беседуют с птицами.
Господи беспечальный,
Ты разъясняешь,
Ты позволяешь понять:
за временем – не к Тебе,
у Тебя его нет,
у Тебя только вечность.
А язык деревьев и птиц
ясен и так.
Надобно только прислушаться.
Осень
Это всё уже было когда-то:
Подворотня, стена, водосток,
В пальцах старческих и узловатых
Слишком яркий пахучий цветок.
Всё привычно и очень похоже:
Пестрота, а потом – нагота…
Но тревожит, сознайся, тревожит,
Словно вечно играет с листа.
Потому что опять приоткрылись
В неуюте покинутых гнёзд
Высота как последняя милость
И простор – бесконечный до слёз.
Мальский погост
Вместе с белою звонницей древней
Церковь спряталась в самом низке,
От холмов, от полей, от деревни
Убежав к обмелевшей реке.
И, быть может, поэтому только
На земле уцелела она —
В груду мусора, в хаос осколков,
В облак пыли не превращена.
Схоронившись под влажною сенью,
Под отчаянным взмахом креста,
Всё, мне кажется, ищет спасенья
Та испуганная красота…
Непривычною нежностью знобкой
Дрогнет сердце, когда пред тобой
Улыбнётся печально и робко
Меж берёз – куполок голубой.
«Бездумно провалялась целый день…»
Бездумно провалялась целый день,
Простуде предпочтя без боя сдаться.
И вот теперь за собственную лень
Перед собой пытаюсь оправдаться:
«Ну полежала, отдохнула… Да.
Неделя суеты, и всё такое…
Усталость… Возраст… В общем – ерунда.
Пусть воли нет, зато чуть-чуть покоя
Мне выпало…»
Но тающий в окне
Вечерний свет спокойный и серьёзный —
Он кроток был. И стыдно стало мне
Пред истиной его простой и грозной.
Как будто бы не день один, но – жизнь,
Где этот день сменялся многократно,
Растрачена на сны и миражи —
Бессмысленно, бездарно, безвозвратно.
Переводы
Когда тебя сомнения изгрызли
И сузилось пространство для полёта,
Возьми чужой язык, чужие мысли —
Ремесленником скромным поработай.
Измучайся, но рифме дай огранку,
Расставь слова в чужом размере тесном.
Хоть вывернись, пожалуй, наизнанку,
А всё ж – освойся в мире неизвестном.
Трудись, как вол, в терпенье и смиренье,
Не ной, что понапрасну тратишь силы,
Что отблески чужого вдохновенья
Тебя лишь только дразнят легкокрыло.
Не жалуйся, что жизнь проходит мимо:
Ведь, притворяясь лёгким и случайным,
Как смерть и как любовь, неотвратимо
Оно придёт в свой час тропою тайной,
Чтоб снова выжечь сердце.
«Сегодня, несмотря на спешку…»
Не возьмёшь мою душу живу…
Сегодня, несмотря на спешку,
Я в самой середине дня
На полчаса зайду в кафешку,
В кармане мелочью звеня.
И там, представьте, будет тихо,
Тепло, свободно и светло.
И я, поняв, что дремлет лихо,
Что мне безумно повезло,
На целых полчаса забуду
Жужжание обид и бед:
Немытые полы, посуду,
Неприготовленный обед.