«Лаборант» Яшка
Любимым занятием Яшки было расплетать сетку вольеры. Своими ловкими пальцами он проворно отгибал железную проволоку, проделывал дыру в сетке и, изогнувшись всем телом, выскакивал в сад.
Ему не удавалось уходить далеко. Обычно сотрудники питомника сразу находили обезьяну где-нибудь на высоком дереве или просто на дорожке и ласково подзывали. Яшка сначала останавливался в нерешительности: подойти поближе или нет? Но в руках у людей были такие заманчивые вещи — ярко-красная сочная морковка, большое розовое яблоко, вкусная конфета, — и Яшка не выдерживал. Он медленно, с независимым видом подходил, протягивал руку и торопливо брал предложенное лакомство. Люди терпеливо ждали, пока Яшка с аппетитом съест морковку или конфету, потом брали его за руку и вели обратно в вольеру, Тем временем кто-нибудь из рабочих уже исправлял расплетённую Яшкой сетчатую стену.
Яшка привык к людям, любил находиться в их обществе. Его часто приводили в лабораторию, в клинику, Там проделывали нередко не совсем приятные вещи. Например, туго стягивали руку полоской тёмной материи, и несколько секунд Яшка должен был лежать неподвижно, пока люди что-то записывали. Он ведь не знал, что ему измеряют кровяное давление, и очень не любил лежать неподвижно, распростёртый на особом креслице. Иногда ему клали под мышку какие-то стеклянные палочки и строго следили, чтобы он не разбил их. Всё это было неприятно и скучно. Но зато какие вкусные вещи он получал потом!
Он возвращался из клиники, пряча лакомства за щекой, в особом мешочке, который есть во рту у многих обезьян и служит им маленькой кладовой.
Больше всего нравились Яшке пробирки, колбы, всякие баночки, которых в лаборатории было множество. Ему так хотелось поиграть с ними, но служитель почему-то торопился отнять из его цепких пальцев всякие стеклянные предметы, и Яшка, уходя, с жадностью косился на все эти недоступные ему богатства.
Но настал день, в который Яшка осуществил своё горячее желание. Солнце уже падало в море, окрашивая небо в розовый цвет, когда Яшка закончил проделывать дыру в сетке. Он не воспользовался свободой сразу, как обычно. Наверно, он понимал, что в эти сумеречные часы по питомнику ходят ещё научные сотрудники. Он подождал, пока всё стихнет, станет темно, и только тогда осторожно спрыгнул на дорожку. От удовольствия он даже открыл зубастую пасть. Всё тихо, никого нет, и можно вволю побегать. Крадущимся шагом он двинулся вперёд.
Внезапно впереди показалась чья-то фигура. Секунда — и Яшка уже был на верхушке самого большого дерева, притихший и насторожённый. Сторож услышал шорох, поднял голову, вгляделся в темноту, но, никого не заметив, прошёл дальше. Яшка слез с дерева и зашагал вперёд. Что-то забелело сквозь стволы деревьев. Это было здание одного научного института, расположенного рядом с питомником.
Яшка осторожно подошёл к дому, заглянул в открытое окно. Глаза его заблестели. Комната была пуста, и кругом — на полках, на шкафах, на столах — стояли заветные пробирки, колбы, стаканчики, до которых он так долго и безуспешно добирался. Яшка прыгнул в окно и, тихонько повизгивая от удовольствия, принялся за свою разрушительную работу. Он складывал стаканчики и колбы в длинные звонкие пирамиды, потом швырял все эти пирамиды на пол, с наслаждением вслушиваясь в звон стекла. Схватив валяющийся в углу веник, он, подражая движениям уборщицы Фени, сметал в угол обломки, потом снова разбивал колбы и мензурки. Груда стеклянного лома всё росла. И когда уже нечего было бить, Яшка принялся рвать на мелкие куски книги, тетради, блокноты с записями, которые лежали в шкафах. Всегда такой осторожный, он даже не заметил, что рассвело и солнце впустило золотые зайчики в лабораторию. Он рвал бумагу, мотая головой, подпрыгивая, носясь как угорелый по столу, стульям, шкафам, полкам…
Тем временем в питомнике заметили исчезновение Яшки. Его искали, ласково звали, думая, что он бродит где-нибудь неподалёку, но беглеца нигде не нашли.
…Яшка не услышал, как повернулся ключ в дверях и на пороге появилась лаборантка. Секунду они стояли лицом друг к другу: сердитый Яшка и худенькая девушка в белом халате. Яшка сразу догадался, что пришла хозяйка комнаты, которая вправе отнять у него все игрушки. Он угрожающе заворчал, девушка вскрикнула и захлопнула дверь. А Яшка принялся доламывать то, что не успело попасть в его руки.
Работники института побежали в питомник. Через некоторое время заведующий питомником заглянул в окно. Он увидел Яшку, который сидел на столе, обнимая руками большой стеклянный шар. Шар был наполнен водой, и Яшке трудно было поднять его и стукнуть об пол. Он тужился изо всех сил.
— Яшка! — грозно сказал заведующий. — А ну, иди сюда, негодяй!
Яшка любил заведующего и не смел ослушаться его. Он пискнул, осторожно отодвинул шар и медленно подошёл к окну. В руках у заведующего не было на этот раз ни морковки, ни конфеты, и Яшка понимал, что сейчас ему не дадут лакомства. Он, дрожа, опустил голову и визжал, как напроказивший ребёнок. Заведующий взял его за руку и повёл по дорожке. Сотрудники института расступились. Яшку посадили в наказание в клетку с железными прутьями.
— Вот узнаешь, как бегать по лаборатории! — строго сказал ему заведующий питомником. — Что нам теперь из-за тебя сделают?
На следующий день питомник получил счёт. Пришлось заплатить за всё: и за разбитую посуду, и за порванные тетради. А слесарь питомника двое суток возился в разрушенной лаборатории, припаивая стеклянный шар, который Яшка оторвал от стойки.
Это старая история, но о ней помнят в питомнике, и за Яшкой навсегда укрепилась насмешливая кличка «Лаборант».
Воровка Сирень
Сирень, большая рыжеватая обезьяна, убежала из вольеры. Она была очень упрямая и не подошла к служительнице тёте Маше, которую любила и к которой ласкалась, когда та давала ей еду. На этот раз, как тётя Маша ни старалась подманить к себе Сирень, ничего не получилось. Она отвернулась и от соблазнительной морковки, и от конфет — она хотела полной свободы. Тогда решили её не трогать. Обезьяна не опасная; побегает, побегает, захочет есть и вернётся. И бежать-то ей некуда: так и будет тут же в саду, на горе.
Первые два дня Сирень наслаждалась свободой: лазила по деревьям, вечером бродила по дорожкам, убегая от сторожей. Но на третий день ей стало скучно: и поиграть не с кем, и повозиться не с кем.
Рано утром она подошла к маленькому домику, который стоит в тени среди больших деревьев. Сирень заглянула в окна и увидела, что в домике живут совсем маленькие обезьянки в стеклянных клетках-кроватках. Сирень не знала, что это обезьяньи ясли и что сюда помещают обезьянок, которых матери не могут сами кормить из-за болезни или ещё по каким-нибудь другим причинам. Сирень долго наблюдала, как няни поят обезьянок молоком из бутылочек, дают им в рот круглые пустышки с привязанными к ним голубыми ленточками. Ей очень захотелось поиграть с такой пустышкой и выпить молока. Она подождала, пока малышей вынесли на улицу гулять в тех же стеклянных клетках, Когда няни ушли убирать комнаты, Сирень подкралась к одной обезьянке. Та сидела, кутаясь в ватную перинку-одеяльце, которое лежит в каждой клетке. Сирени захотелось поближе рассмотреть эту перинку, и она протянула руку, но обезьянка запищала и, прижимая одеяльце к груди, забилась в самый угол. Тогда Сирень пропихнула пальцы в отверстие между полом и дверцей клетки и грубым рывком вытащила одеяльце.
Обезьянка отчаянно запищала, и на шум выбежала няня. Она успела вырвать одеяльце у Сирени, и та, ворча, уселась на дерево, неотрывно следя за всем, что происходило в яслях.
Когда утих переполох, вызванный вторжением неожиданной гостьи, обезьянки успокоились и няни снова ушли в помещение, Сирень предприняла вторую вылазку. На этот раз она украла одеяльце уже в двух клетках. Поднялся невообразимый шум. Няни погнались за воровкой, и тогда Сирень, чувствуя, что ей сегодня не удастся поиграть, залезла на вершину самого высокого дерева и, точно флаги, победно вывесила на ветвях украденные одеяльца.
Весь следующий день няни не давали Сирени приблизиться к малышам, которые очень волновались и кричали, завидев Сирень. Они боялись, что она опять отнимет у них одеяльца.
А Сирень ещё не успокоилась. Когда малышей внесли в дом и няни готовили им ужин, Сирень подкралась к окну и одним яростным движением разорвала сверху донизу марлевую занавеску.
Вздыхая и сердясь, няни зашили занавеску, но через час Сирень разорвала вторую, потом третью. Это длилось целые сутки: служительницы зашивали занавески, Сирень рвала их. Так она объявила войну питомцам яслей, которые не хотели играть с ней. На третий день Сирень поймали и водворили на место.
А на вершине большого дерева ещё долго раскачивались на ветру два белых куска материи — трофей, захваченный Сиренью в яслях.
Путешественник Лимончик
В обезьяньих яслях случилось чрезвычайное происшествие: принесли маленького Розмарина, только что родившуюся обезьянку, осиротевшую с первой минуты своего рождения. Розмарина надо было кормить материнским молоком, а мать его умерла.
Тогда заведующая яслями, научный сотрудник питомника, решила пойти в город в детскую консультацию, чтобы попросить там материнского молока для Розмарина.
Она решила взять с собой Лимончика, трёхмесячного питомца яслей. Была зима, и женщина спрятала Лимончика на груди под своей широкой меховой шубой.
Пока спускались с горы и шли по городским улицам, Лимончик, пригревшись, сладко спал, чуть-чуть похрапывая. Но вот они пришли в консультацию, где сидело много матерей со своими детьми. Они разговаривали между собой, и в консультации было шумно.
Лимончик, который привык к тишине у себя в яслях, проснулся и высунул голову из шубы, чтобы посмотреть, что же это такое происходит. Все увидели его и закричали:
— Ой, какой хороший! Ой, покажите нам его!
И тут сотрудница распахнула шубу — Лимончик прыгнул на диван, и… возле дивана образовалась маленькая лужица. Лимончик стоял испуганный, сотрудница института также смутилась, но заведующая консультацией только засмеялась и махнула рукой:
— Ах, какие пустяки! Мы сейчас уберём. Дадим ему бусы поиграть. — И она сняла с себя большие круглые жёлтые бусы, которые Лимончик тут же схватил.
Дети окружили Лимончика, каждый старался погладить его, прикоснуться к мягкой золотистой шёрстке.
А одна маленькая девочка, которая никогда не видела обезьянок и не знала, как они называются, сидела на корточках возле Лимончика и, картавя, с восторгом повторяла:
— Ах, какой клолик! Ах, какой клолик!..
Конечно, им сразу согласились дать молока для Розмарина, только попросили зайти через полчаса. Тогда сотрудница института, которая принесла Лимончика, решила зайти в фотоателье. Там надо было договориться с фотографами, чтобы они пришли сфотографировать малышей в обезьяньих яслях. В ателье оказался маленький мальчик Вова, который пришёл туда с мамой.
Вова и Лимончик быстро подружились. Они начали играть, бегать. Но эта дружба скоро кончилась. Лимончик увидел на диване ярко раскрашенную птичку. Он жадно схватил её, и тогда раздался отчаянный Вовин крик:
— Отдай! Это моя птичка! Отдай!
Еле-еле отняли птичку, и обиженных, недовольных друг другом Вову и Лимончика развели в разные стороны.
Обратное путешествие было тоже очень интересным.
Лимончик ехал в автобусе, высунув голову из шубы, и все вокруг ахали, глядя на него. Он сидел тихий и строгий и больше не шалил: в его цепких пальчиках была зажата бутылочка с молоком, которую они получили для Розмарина.
Эпидемия, которой обрадовались
Для того чтобы лечить болезни, надо знать, отчего они возникают, предупредить эти болезни, найти способы, как быстрее их лечить.
Некоторые человеческие болезни нередко ставят врачей в тупик.
Многие из вас, конечно, болели корью. Противная болезнь! Она несёт с собой всякие неприятности. То начинается желтуха, то ноги болят и долгое время нельзя купаться, заниматься физкультурой, то вдруг на ухо осложнение или ещё на что-нибудь.
Отчего же возникают такие осложнения, как предотвратить их — над этим вопросом до сих пор бьются медики.
Это было особенно трудно установить, потому что корью, такой, как у человека, не болеет ни одно животное в мире. Учёные вводили вирусы кори в организм морских свинок, кроликов, собак, но животные болели совсем иначе, чем люди. Надо было искать другие пути.
И вот решили проверить, заболеет ли корью обезьянка.
Для этого пришлось ввести нескольким маленьким обезьянкам коревой вирус.
Обезьянки заболели.
Больных обезьянок, которые кашляли и чихали так же, как и больные корью ребята, поселили в большую клетку, где над ними велось тщательное наблюдение.
А рядом, в другой клетке, играли совершенно здоровые маленькие обезьянки.
И вдруг через некоторое время заметили, что и эти обезьянки стали невесёлые, начали тихонько попискивать, совсем как больные дети.
Доктора проверили состояние их здоровья и убедились, что обезьянки заболели корью. Она передалась им через воздух, заражённый чихавшими и кашлявшими обезьянками.
Это был совершенно невероятный, редкий случай в истории медицины, когда люди обрадовались возникшей эпидемии и поздравляли друг друга с удачей.
Доктора внимательно изучали корь на обезьянах, старались узнать все секреты этой неприятной детской болезни.
Теперь учёные создали особую вакцину, то есть препарат из ослабленных или убитых микробов — возбудителей инфекций. Этой вакциной начали лечить заболевших корью обезьянок, получили хорошие результаты.
Сейчас применяют эту вакцину, когда лечат от кори детей.
Обезьянки охотно дают себя лечить. Они не капризничают, когда их ведут в лабораторию на исследование, протягивают руку служителям и шагают по двору, точно в гости идут. Они уже заранее облизываются: там врачи непременно дадут им яблоко или сладости.
Как Полярная стала няней
Полярная — серая обезьяна с большими карими глазами — ни за что не хотела жить в клетке. Она расплетала сетку вольеры в разных местах, вылезала на крышу обезьяньего дома и убегала оттуда в сад. Тогда решили установить на крыше ловушку, чтобы Полярная попадала туда всякий раз, как ей вздумается убежать. Но хитрая обезьяна очень скоро разгадала секрет ловушки, которая опускалась за её спиной. Она раздобыла где-то палочку, подсовывала её под дверку, и дверка хотя и падала, по не до конца и оставляла обезьяну на свободе. Долгое время не могли догадаться, как она это делает.
И вот один научный сотрудник спрятался в другом углу крыши, чтобы понаблюдать за тем, как обезьяна ускользает от западни. Он сидел под палящим солнцем два с половиной часа в полной уверенности, что Полярная не замечает его. И вдруг он увидел её сердитую морду прямо перед своим лицом. Видимо, обезьяна давно заметила человека, только не подавала виду. Полярная ударила ладонью по крыше, сердито фыркнула и прыгнула в сад. Только её и видели!
Как же привязать непоседу к дому? Ответ нашёлся неожиданно. Кто-то увидел, как в клетке Полярная взяла на руки одну из маленьких обезьянок, чью мать увели в лабораторию, и стала её укачивать, ласкать. Открыли дверцу вольеры, но, занятая малышкой, Полярная не обратила на это внимания. Она играла с малышкой до самого вечера, не пытаясь убежать. Тогда на следующий день ей подсадили двух маленьких обезьян. Она принялась с ними играть и не убежала, хотя дверцу клетки нарочно открыли.
Сейчас Полярная воспитывает одновременно десять малышей, у которых нет матерей. Она живёт с ними в одной клетке и не пытается больше убегать на крышу. Любовь к малышам привязала её к дому. Она стала отличной няней.
Мохнатые грабители
Не только люди, оказывается, и обезьяны могут быть запасливыми. Вот, например, Броненосец. Он никогда не съедал сразу кусочки сахара, печенье, конфеты, которые давали ему в лаборатории, если он слушался и выполнял всё, о чём его просили. Броненосец прятал полученные лакомства в защёчные мешочки. И это заметили обезьяны, которые сидели в клетке с ним вместе.
Как-то лаборантка услышала отчаянные крики, доносившиеся из клетки. Что же случилось со всегда спокойным, сдержанным Броненосцем?
Подбежав к клетке, она увидела необычную картину. Броненосец лежал на земле, а вокруг, держа его руками, сгрудились остальные обезьяны. Они открыли пасть Броненосца и вытаскивали из мешочков лакомства. Уничтожив все его запасы, они отскочили от Броненосца. И он, ограбленный, обиженно пища, уселся в уголке.
Лаборантка начала расспрашивать служительницу, не слышала ли она до этого, что Броненосец кричит.
— Слышала не раз, — ответила та. — Но я думала, что обезьяны просто возятся между собой, играют. Вот уж никак не предполагала, что происходит грабёж.
Лаборантка вступилась за Броненосца. Теперь уже она не выпускала его из лаборатории до тех пор, пока он не съест всё то, что ему давали в награду за послушание и трудолюбие.
Но обидчики Броненосца, конечно, не знали об этом. И каждый раз, когда он возвращался в клетку, его по-прежнему обыскивали. Но теперь Броненосец больше не кричал: ведь похитить у него уже было нечего.
Доктор Клещ
Строительные рабочие, переделывающие вольеру, ушли обедать, оставив ящик с гвоздями внутри клетки.
Большая обезьяна Гриф немедленно заинтересовалась содержимым ящика. Он вытаскивал гвозди один за другим, пытался вбить их в землю, потом швырнул в сторону. К нему подбежал его друг Клещ. Забыв про гвозди, Гриф начал возиться с приятелем.
Он прыгал и скакал, издавая торжествующие вопли, и вдруг, взвизгнув от боли, сел на землю, обхватив руками колени.
Случилась беда. Один из брошенных гвоздей встал торчком.
В пылу игры Гриф наткнулся на него, и большой гвоздь почти целиком вошёл в ногу. Было очень больно.
На вопли Грифа прибежали научные сотрудники. Они попытались поймать обезьяну и вытащить гвоздь, но Гриф не давался: он стоял на одной ноге в углу клетки и не позволял людям приблизиться. Тогда решили подождать, чтобы обезьяна успокоилась.
— Пусть немного отдохнёт, а завтра с утра поведём в клинику, — сказала заведующая, и все отошли от клетки.
Решили понаблюдать за обезьяной, чтобы, в случае если боль усилится, не откладывать лечение до утра.
Когда все ушли, а наблюдатель скрылся в кустах, чтобы не привлекать внимания обезьян, Гриф действительно немного успокоился. К нему подошёл Клещ, опустил ему лапу на плечо, и вдвоём они начали бродить по вольере.
Клещ не спускал взгляда с больной ноги своего приятеля.
Когда Гриф уселся на пригорке, свесив ногу, Клещ сел рядом.
Это усиленное внимание, видимо, не понравилось Грифу.
Он сердито оскалил зубы, предупреждая товарища, чтобы тот был менее назойлив.
Вверху на дереве чирикнула какая-то птаха. Гриф поднял голову, и в ту же секунду Клещ ринулся к его больной ноге и мгновенно выдернул гвоздь.
Гриф взвыл и наградил «доктора» оплеухой.
Так он своеобразно поблагодарил за врачебную помощь.
Через некоторое время боль в раненой ноге, наверное, прошла — так усиленно облизывал её Гриф. И они снова отправились гулять с Клещом по вольере.
Клещ уже не обращал внимания на ногу своего приятеля: ведь он своё дело сделал.
А служитель, наблюдавший всю эту картину, побежал к заведующей и радостно сообщил:
— Клиника уже не нужна. У нас появился хороший доктор — Клещ.
Пловец Волька
Волька боялся воды с самого детства. И когда он попал в детский сад, где в большом круглом бассейне купались все обезьяны его возраста, он упорно не подходил к воде.
Вожак, присматривавший за подростками, подтаскивал Вольку к краю бассейна, обливал водой, пытался сбросить вниз, чтобы научить плавать, но Волька каждый раз с отчаянным криком вырывался из рук своего «учителя» и мгновенно исчезал в кустах.
— Трусишка, — говорили научные сотрудники. — Такая жара, а ты не хочешь купаться. Что же тебя, в ванне мыть, что ли? Ты же весь пыльный, даже шёрстка потемнела.
Но Волька только тряс головой и, подозрительно косясь на людей, поспешно отходил в сторону, боясь, как бы его не окунули в воду.
И вот однажды научные сотрудники, находившиеся поблизости, увидели перерождение трусишки Вольки. Это случилось, видимо, потому, что Волька очень рассердился. Произошло это так: три молодые сильные обезьяны схватили трусишку и потащили к бассейну. Конечно, он не мог справиться с тремя, и очень скоро они очутились у края бассейна.
Обезьяны окружили Вольку, принялись бить его, пытаясь опрокинуть в воду.
Тогда Волька поднял голову, весь ощетинился, открыл большую зубастую пасть и с воплем кинулся на обидчиков. Не ожидавшие ничего подобного, обезьяны растерялись. А Волька, напрягшись, скинул всех по очереди в бассейн, потом прыгнул сам и… поплыл, повинуясь древнему инстинкту.
Так трусишка Волька стал одним из самых неутомимых и быстрых пловцов. И все приходили посмотреть на это удивительное перерождение.
Доверчивая Кеффи
Кеффи была настоящей заслуженной киноактрисой, одной из главных героинь научно-популярной кинокартины «У порога сознания». Кинооператоры снимали Кеффи в лаборатории, где она по приказу научного сотрудника выполняла очень сложные задания.
Кеффи, например, должна была дёрнуть за верёвочку, открыть маленькую дверцу в деревянном домике и вынуть оттуда сочную кисть винограда. Этот виноград был наградой за сообразительность. Долгое время Кеффи не понимала, как нужно открывать дверцу и вынимать вкусный виноград.
Но вот однажды Кеффи сообразила: сначала нерешительно тронула за верёвочку, потом потянула сильнее. Она не отрываясь глядела, как медленно приподнимается дверца. Тихонько взвизгнув, Кеффи дёрнула за верёвку ещё сильнее, дверца поднялась и остановилась. Вход к заветной приманке был открыт.
Научный сотрудник Вера Николаевна ждала, что вот сейчас Кеффи схватит виноград и съест его. Но Кеффи, отпрыгнув от клетки, кинулась на колени к Вере Николаевне. Она визжала от радости, гладила молодую женщину по щекам и показывала ей пальчиками на открытую клетку. Кеффи радовалась своей удаче.
Потом она вскочила, схватила Веру Николаевну за руку, повела к открытой клетке и вытащила оттуда виноград.
Когда Кеффи выросла, у неё родилась дочка Никта. Обезьяны обычно никому не дают в руки своих детей. Но Кеффи очень верила своей воспитательнице.
И вот когда Вера Николаевна впервые вошла в клетку, где маленькая мама сидела с дочкой на руках, Кеффи вдруг приподнялась, запищала и на вытянутых руках протянула Вере Николаевне крохотную обезьянку. Вера Николаевна взяла малышку и взамен протянула Кеффи конфету. Кеффи съела конфету и тут же взяла свою дочку обратно.
Хотя картина была уже отснята, кинооператоры приехали вторично: обязательно надо было показать на экране, как Кеффи сама отдаёт свою дочку Вере Николаевне. Ведь это означает высокое доверие дикого животного к человеку.
Киноактриса Амля
У Амли — зелёной мартышки — заболело ушко. Ей каждое утро заливали в ухо лекарство и бинтовали голову. Послушная Амля не срывала повязку и ходила целый день с белым бантиком на голове, который смешно выглядывал из-за уха.
Надо же было случиться, что как раз в дни Амлиной болезни приехали кинооператоры, которые снимали картину про обезьян. Увидев забинтованную Амлю, они долго смеялись и обязательно захотели показать, как лечат обезьян.
Они попросили врача:
— Пожалуйста, завяжите ей бант побольше. Это будет так смешно выглядеть на экране!
И вот врач, как всегда, накапал в ухо лекарство и, повернув морду Амли в сторону, начал сооружать большой кокетливый бант. Обычно покорная Амля вдруг рассердилась: может быть, ей не понравился шум киноаппаратов, может быть, ещё что, но она стала вдруг вырываться из рук врача. Тогда тот попытался удержать Амлю силой. Обезьянка больно вцепилась ему в руку, прокусив её до крови. Это длилось одну секунду, а потом Амля снова повернулась к кинооператорам.
Вот так и получился кадр: забинтованная обезьянья морда глядела с экрана, и зрители смеялись. Но никто так и не увидел выражения лица врача, который стоял к зрителям спиной и держал сердитую киноактрису. А из укушенной руки врача ручьём текла кровь.
Франтиха Фрика
В лаборатории Фрика вела себя отлично: различала красный, синий, жёлтый цвета, выполняла все приказания и за это получала сахар, конфеты, орешки.
Но как только кончались научные занятия, Фрика начинала безудержно шалить. Она старалась утащить какие-нибудь мелкие вещички и особенно любила обрывки ленточек, носовые платки. Она незаметно прятала всё это под мышку, а когда была уверена, что за ней никто не наблюдает, завязывала себе бантик на голове или делала из обрывка верёвки подобие браслета. За это её прозвали франтиха Фрика.
Однажды старший научный сотрудник вышел, закончив работу с Фрикой, а служительница, которая должна была увести её в клетку, ещё не пришла, Фрика осталась в лаборатории одна.
Сначала она сидела смирно, потом ей стало скучно, и она начала оглядываться вокруг: чем бы заняться? Вдруг внимание её привлекла шляпа, украшенная цветами, которую оставила на полке студентка, приехавшая в питомник из Москвы на практику.
Вот шляпка в руках Фрики. Сначала она её примерила, потом разложила на лабораторном столе и в течение нескольких минут разодрала на мелкие куски. Это делалось со свойственной Фрике аккуратностью. В одну сторону она складывала вырванные шёлковые цветы, в другую — кусочки соломки. Когда хозяйка шляпки вернулась и увидела всю эту груду на столе, она так и ахнула. Тогда Фрика рассердилась. Она прыгнула к незнакомой девушке, ухватилась руками за янтарное ожерелье, сильно дёрнула, и бусы рассыпались по полу.
Вбежала служительница и закричала:
— Что же ты делаешь, негодница? Сейчас же оставь!
Фрика беспомощно оглянулась, взвизгнула: ослушаться тётю Машу нельзя. Но ведь янтарь выглядел так аппетитно, он был похож на леденцы, и Фрика начала быстро запихивать кусочки янтаря в защёчный мешочек, намереваясь потом полакомиться.
Тётя Маша схватила Фрику за руки, открыла ей рот, вытащила янтарь, а потом увела из лаборатории.
Фрика шла неохотно, упиралась и всё время оглядывалась в ту сторону, где осталась уничтоженная шляпка и жёлтые кусочки янтаря.
Зинка в «Москвиче»
Десять обезьян расплели сетку и вылезли из вольеры. У Зинки на руках была маленькая дочка. Бережно прижимая её к себе, Зинка легко бежала рядом со своими приятельницами.
Обезьяны перелезли через ограду парка, спустились по стене на землю.
И вдруг, откуда ни возьмись, появились собаки. Увидев обезьян, они кинулись навстречу им с громким заливистым лаем.
Обезьяны заметались в испуге, кинулись обратно вверх по стене, но Зинка с дочкой на руках не могла взобраться вверх.
И она спрыгнула на тротуар.
Громко крича, с расширенными от страха глазами, глядела Зинка на приближающихся собак. Потом повернулась, заметалась, ища спасения. И вдруг увидела открытую дверцу «Москвича», который стоял у самого тротуара. Хозяин «Москвича», молодой спортсмен, был возле багажника и вынимал оттуда гаечный ключ.
Зинка сразу поняла, где её спасение.
Она вскочила в открытую дверцу, уселась на переднее сиденье, прижимая дочку к груди, а как только собачья морда оказалась рядом, быстро захлопнула дверцу.
Хозяин «Москвича», громко смеясь, сел на своё место.
Что делать с неожиданными пассажирами? Вот так номер!
Размышлял он, впрочем, недолго: взялся за руль и повёз Зинку с дочкой в питомник.
Возле проходной сторож остановил незнакомую машину. Но спортсмен указал ему на свою соседку, и недоумевающий дежурный немедленно пропустил «Москвич», где на переднем сиденье сидела рыжая обезьяна.
В это время все убежавшие обезьяны были уже наверху, и служители питомника водворяли их в клетку.
— Только Зинки нет с малышкой, — тревожно сказал кто-то. — Уж не загрызли ли их собаки? А может, спрятались где-нибудь?
Тут раздался сигнал автомобиля, и новенький «Москвич» подкатил к клетке. Велико же было удивление сотрудников, когда отворилась дверь и на дорожку важно вылезла Зинка. Все благодарили нерастерявшегося владельца «Москвича». А он только плечами пожимал:
— А что бы вы стали делать на моём месте? Спасибо за то, что она меня не укусила. Я уж потом разглядел, какие у неё клыки.
Зинка вовсе не казалась испуганной. Взяв за руку дочку, она чинно прошествовала к клетке, словно всю жизнь привыкла приезжать к себе домой на автомобиле.
Как обезьяны «разговаривают»
Если стоять возле обезьяньих домиков и наблюдать за животными, можно увидеть и услышать много интересного. Вот, например, друг против друга сидят две обезьяны и тихонько урчат. Вдруг одна из них изо всей силы ударяет большой чёрной ладонью по полу, совсем так, как рассерженный человек стучит кулаком по столу. Этот жест означает, что обезьяна злится.
Научные сотрудники, много лет работающие с обезьянами, записали восемнадцать звуков, которые входят в обезьяний «разговор». Они совсем разные, эти обезьяньи «слова», и их можно различить, если только привыкнуть к ним. Если обезьяна издаёт протяжный крик, то она подзывает другую обезьяну. Вот встретились две подружки, они взвизгивают, и это означает радость свидания. А эта обезьянка боится, чтобы её не обидела другая, известная драчунья. Она жалобно пищит, и каждый понимает — ей грозит опасность. Вот малыш жалуется, вздыхая совсем как человек. А вот большой самец — хозяин стада — издаёт пронзительный, резкий крик, и всё стадо мгновенно скрывается в деревьях: вожак предупредил своих сородичей об опасности.
Но восемнадцать «слов» — это ведь очень немного, и, чтобы дополнить их, обезьяны вынуждены прибегать к жестам. Если большой гамадрил кивает головой снизу вверх — это угрожающее движение, он сердится на кого-то. А вот поссорились две обезьяны, и одна из них отворачивает от другой голову — знак презрения и невнимания. Через некоторое время они мирятся и начинают обниматься.
Разные породы обезьян по-разному «разговаривают». Например, гамадрил, когда сердится, свирепо приподнимает брови и стискивает губы. Макаки тоже приподнимают брови, но зато широко открывают рот. А гелада в ярости стучит зубами. Гамадрил, когда испуган, открывает рот, обнажая верхние передние зубы и испуская звуки, которые звучат примерно так: ак, ак! А вот обезьяна хочет выразить своё отвращение. Для этого может быть разный повод: или она поссорилась с кем-нибудь в семье, или просто ей попался червивый горький орех, либо помятое яблоко — тогда она брезгливо оттягивает губы и трясёт головой.
Хотя у обезьян мало «слов» да и «условные» жесты их ограниченны, они отлично понимают друг друга. Обезьяны живут стадами, и в этих стадах царят суровые законы. Хозяином является вожак, глава стада. Обычно это крупный самец. Он следит, чтобы в «доме» был «порядок», и не даёт никому вести себя плохо.
Вот, например, что произошло в семье Кипра, Кипр — красивый самец гелада. Он очень сильный. Мантия у него шоколадного цвета. Я подошла к клетке, когда Кипр был рассержен. Кожа на груди у него побагровела, приняла яркий оттенок: Кипр сердился на одну из самок, которая затеяла отчаянную драку, и обиженная обезьяна с воплем побежала жаловаться своему повелителю. Кипр защёлкал зубами, показывая крайнюю степень раздражения, и молниеносно схватил драчунью зубами за ухо. Она завизжала и принялась карабкаться на самый верх клетки. Потом Кипр подошёл к обиженной. Та тихонько благодарно повизгивала. Так свершился скорый и правый суд и наведён был порядок.
Строжайшее повиновение главе семьи — закон в обезьяньем стаде. Самки не имеют права первыми приблизиться к еде; они обязаны дожидаться, пока поест вожак. Они не имеют права подойти к нему, когда он отдыхает, помешать ему. Только малыши пользуются неограниченной свободой. Свирепый Кипр спокойно разрешает детёнышу вытаскивать у него из-под самого носа конфеты, отбирать орехи.
Впрочем, вожаку не слишком часто приходится прибегать к кулачной расправе. Ему стоит только поднять голову, метнуть взор из-под суровых, насупленных бровей, как остальные обезьяны покорно подчиняются ему.
В питомнике хранится забавная фотография. На ней изображена сцена примирения между вожаком и членом семьи. Они, видимо, крупно поссорились, и вожак решил как следует наказать виновную. Но ведь и ему скучно быть в ссоре. Однако нельзя же первому показать, что он готов на примирение. И вот на фотографии изображена забавная сцена. Вожак сидит на полу клетки, протянув во всю длину свой большой хвост. За его спиной сидит провинившаяся обезьянка и осторожно двумя руками перебирает волосы на кончике хвоста. Это она пытается примириться, а вожак пока снисходительно не замечает этих робких попыток, но, конечно, скоро они помирятся, раз уж провинившаяся допущена к кончику хвоста.
Вот как «разговаривают» между собой обезьяны.
Если, ребята, вам удастся побывать в Сухуми, обязательно зайдите в обезьяний питомник — ведь вы теперь знакомы со многими его жителями.