Она была чертовым идеальным коктейлем, приготовленным только для меня. По крайней мере, я так считал, хоть и не предавал нашим отношениям окраску серьезности… у меня же есть принципы и правила.
Никаких «твой», «твоя». Нам было просто хорошо вместе. И мне этого было достаточно. Без обещаний, без клятв, без обязательств. С обоих сторон.
И возможно все было бы по-другому, если бы Стефания не вела себя так, будто какая-то часть ее души всегда будет для меня закрыта. Иногда, когда она лежала на мне, абсолютно голая и беззащитная, разомлевшая после моих мощных толчков в ее сладкое и тугое тело, она… была будто не со мной. Словно что-то, что обладает неимоверной силой, тревожило ее и не давало ей покоя.
Я списывал эти моменты на ее страхи и панические атаки.
Что ж, я был слеп, потому что сам ожидал того дня, когда мисс Кован мне надоест.
Этот день должен был наступить. Я предвкушал его.
Но не наступил, мать ее. Все стало только хуже.
Вопреки своим правилам, принципам и убеждениям. Вопреки тому, что считаю свою истинную привязанность к другой женщине предательством по отношению к Эмили, я влип.
И теперь, у меня открылись глаза на правду. Первое – ни черта меня не устраивают отношения без обязательств. Она должна быть моей, и только, с головы до ног, без остатка. И не только телом… мне необходимо ее сердце, ее дыхание. Душа и миллионы взглядов, посвященные только мне. И я всегда чувствую ее взор, когда играю. Словно что-то неведомое придает сил, открывает второе дыхание на последних минутах. И это уже не Эмили… определенно.
Когда смотрел на нее, мило беседующую с гламурным ублюдком после игры, во мне просыпался лютый собственник, больше напоминающий внутреннего Халка. И эта сучка, спала с ним все это время, и я, конечно, все понимаю: я тоже не святой, но когда такое проделывает женщина… это нехило так бьет по самооценке.
Черт. Вот же сука.
Если я пойду разбираться с ней, и с этим индюком сейчас, думаю, тренер сборной Англии, который позвонил мне сегодня и сказал, что берет меня в основной состав на чемпионат мира, заберет свои долбаные слова обратно. Моя репутация должна быть кристально чистой, иначе мечта всей жизни превратится в пыль.
Я не собираюсь терять все, что у меня есть из-за девушки, в которой так сильно ошибся.
Но от намеренного убийства этого смуглого паренька, с которым воркует Стефания, меня спасает только узнавшая меня фанатка, с мольбой в голосе начинающая выпрашивать у меня автограф. К тому времени, когда мы с ней заканчиваем, я срываюсь в сторону Стефании, чтобы хорошенько встряхнуть ее, и скрутить член и яйца этому недомужику с зализанной прической.
Но я опаздываю. Ударяя со всей дури по стене, сжимаю челюсти, стараясь погасить нарастающий гнев внутри. Боюсь, моей выдержки не хватит, если сейчас окажусь в непосредственной близости рядом со Стефанией, или отвечу на ее долбанный звонок, что разрывает динамики моего телефона.
Свои эмоции нужно держать в кулаке. Я помню, чем в последний раз закончилась вспышка моего гнева с Эмили. Я приревновал, и психанул так, что разрушил половину мебели в ее комнате. Она заявила, что не намерена встречаться с психом, и сказала, что на самом деле ненавидит тот факт, что я играю.
Мы поссорились. Такое себе клеймо на всю жизнь, что нашими последними словами друг другу были гневные вскрики о ненависти, и именно это впоследствии съедало меня из года в год.
Только глупец не учится на своих ошибках. И я не повторю их снова. Мне необходимо немного остыть и наконец, вытрясти из нее всю правду. Она что-то скрывает от меня. То, что незримым барьером стоит между нами. И возможно, еще неделю, или даже день назад, я сам не знал, хочу ли я его рушить, хочу ли того, чтобы эта девушка была только моей… но стоило мне увидеть ее, мило беседующую с другим мужчиной, мне все вдруг стало ясно.
Стефания моя женщина, или будет моей, если считает иначе. И едва ли меня что-то остановит на пути к цели.
Глава 3
Уже в такси, после встречи с Ильясом у меня голова раскалывается от передозировки новой порцией шантажа и слива информации о том, что Уилл виновен в таких вещах, как пожары, которые могли унести жизни ни одного строителя. Правда ли то, что он использует некачественные материалы? Стал бы так рисковать своей репутацией?
Понятия не имею. Но то, что мой бывший муж далеко не самая невинная личность на земле и способен на что угодно, мне хорошо известно. Я всегда знала, что в бизнесе он играет грязно… но Уилл Астон не убийца, нет. Моя дочь не может жить в одном доме с убийцей. Не может ведь?
Или я опять его оправдываю, не могу оценивать Астона трезво? Признайтесь, больше половины из вас купилась на эту пыль, что он пускает в глаза, на его безупречный образ властного мужчины, способного задавить своей «силой», подмять под себя, поставить на колени любую девушку… и все это кажется чертовски привлекательным, а тот факт, что я провела несколько недель в больнице, многие и вовсе пропустят мимо ушей, ища оправдания моему мужу… но вы уверены, что они есть, эти оправдания? Я бы и сама их хотела найти. Но их нет. Возможно, он не зло во плоти, но и не идеал моего мужчины, потому что в тот момент, когда он избивал меня до смерти, я думала только о том, что так он может издеваться только над теми, кто слабее его. Что будет, если Астона прижмет к стенке Ильяса?
И что если на это был бы способен Кайл, если бы не его карьера?
Но за все это время я так и не решилась рассказать Стоуну правду о своем прошлом. И даже не рассказала ему о том, что я, наконец, вспомнила нашу встречу на пирсе в Швейцарской клинике… смутно, но я вспомнила ее. Врач говорила мне, что тот период из жизни фактически стерся из моей памяти, и это нормально – так подсознание защищается от боли. Все восстановление в клинике, несколько недель после, кажутся мне затуманенным, дурным сном, в омут которого заглядывать и копаться там, поверьте, не хочется.
И все же наши «случайные» встречи – удивительны. Как тут не верить в знаки и судьбу? В буковку «S», которая якобы приносит ему удачу? Может быть, мы действительно даны друг другу не зря, и сыграем ключевые роли в истории наших жизней?
Кажется, мне вновь пора к психологу. Настолько я опять начинаю путаться в своих чувствах, мыслях и страхах, что понимаю: из лабиринта собственных ложных убеждений уже не найти выхода самостоятельно.
Я открываю дверь в нашу с Кайлом квартиру и скидываю с себя туфли на каблуках, невольно облегченно выдыхая. После этих громоздких «копыт» всегда иду по паркету, как по млечному пути. Наши апартаменты погружены во тьму, и как бы я ни возилась с выключателем, лампы наотрез отказывались работать и озарять пространство светом. Странно. Пробравшись с фонариком в телефоне на кухню, я роюсь в ящиках, пытаясь найти зажигалку и свечи…
И вдруг, боковым зрением я замечаю, как в гостиной загорается слабый свет. Слышу тяжелые мужские шаги в тандеме со звуком дыхания. Мускусные ноты его парфюма, щекочущие мне ноздри, не оставляют мне сомнений в том, что Кайл находится здесь, позади меня.
– Привет, малышка, – вздрагиваю от бьющего по оголенным нервам голоса Стоуна. Я не узнаю в нем приветливых нот. Если обычно голос Кайла ассоциируется у меня с чувственным баритоном, то теперь он звучит как животрепещущие аккорды органа. Более того, когда я, наконец, замечаю его мощную фигуру в широком кресле, слабо освещенную светом зажженных свечей (парочку я вчера поставила на туалетный столик), я не узнаю взгляд его серебристых, горящих, даже в темноте глаз, словно обдающих меня парами ледяного воздуха.
Боже, он сейчас мне просто Астона напомнил. Настолько же непробиваемый и жесткий.
Нервно сглатываю, медленно поправляя потрепанные после пальто локоны.
– Ты не отвечал мне… – не сразу нахожусь с ответом я, медленно направляясь к Кайлу. Татуировки на его теле в столь слабом свете выглядят как гипнотизирующие языческие символы, взывающие к моим внутренним страхам. Желудок непроизвольно сжимается, когда я понимаю, что Стоун сейчас не тот Кайл, у которого я могу повиснуть на шее и крепко обнять. Он далекий сейчас. Энергия силы и контроля над ситуацией, выражающаяся в пристальном и цепком взгляде, манит меня, как магнит.
Это как в дикой природе. Побеждает тот, кто умеет подавлять одним лишь взглядом. Астон такое практиковал часто – и я не думала, что в Кайле есть подобная сторона, что заставляет меня дрожать и покрываться мурашками, не от возбуждения и дуновений ветра. От внутреннего трепета.
– Скажи мне, Стефания, – медленно спрашивает Кайл, но по тому, как его ладони сжимают подлокотники кресла, я понимаю, что разговор нам предстоит серьезный. Стальные мышцы бугрятся под литой слабым светом кожей, демонстрируя физическую силу, в то время как взор продолжает испепелять моральной. И то, что происходит – не ролевая игра. Он всерьез в совершенно ином расположении духа. – Ты мне лгала когда-либо?
Последний вопрос сказан таким тоном… «молилась ли ты на ночь, Дездемона?». Если вы понимаете, о чем я. Мне становится не по себе, я словно закрываюсь, превращаясь в комочек оголенных проводов.
– К чему такой вопрос, Кайл? Разумеется, у меня есть проблемы, о которых я не хочу тебе рассказывать, – устало уверяю его я, уходя от ответа, срывая с себя лавандовый пиджак, оставаясь в кружевном боди, который лишь слегка был заметен из под плотно запахнутой ткани блейзера. – Но чтобы лгать…
– Говори! – оскалившись, рычит Кайл.
Никогда его таким не видела.
Я и до одного посчитать не успеваю, как Стоун оказывается в сантиметре от меня, грубо поддевает ладонью подбородок, и, заглядывая в мои глаза, глядя в мою лживую и падшую душу, резко встряхивает, требуя правды. Но какой…?
Какая правда ему нужна? Что я люблю дочь больше всего на свете? Больше любимой работы, больше своего будущего. Что он мне нужен, но я ничего ему не обещала? Как и он мне? Что ему нужно, а? Он хочет сраной правды, чтобы все между нами закончилось, и я вновь осталась бы одна, наедине со своим страхом и этим жутким человеком, от которого мне даже бежать некуда?! Что из этого я могу рассказать…? Что из этого он может понять…