Кира завидовала ему. С этой беременностью вышел какой-то негласный спор. И все решилось в пользу Эрика. Да, возможно, к лучшему для них обоих. Она чуть было не влезла в долгую и тяжелую историю с совместным воспитанием. Но жизнь подарила ей новый шанс. Другой врач, другое лечение. Другой отец. И уж на сей раз она не станет экономить на доноре.
Ольга усиленно исполняла роль аниматора. Она за ручку отвела Киру в огромный торговый центр, где подарила подруге все радости, которыми изобилует современная индустрия развлечений. И кино в трех измерениях, и замороженный йогурт с мармеладками, и даже педикюр.
– Слушай, я весь день в этих башмаках, – поморщилась Кира, когда они только подошли к салону красоты. – Неудобно, честное слово…
– Это их работа! – Ольга затолкала ее внутрь. – Расслабься и получай удовольствие.
О, удовольствие было неземное. Теплая ванночка, массаж, лак цвета спелой сливы. Впервые в жизни Кире настолько нравились собственные ступни, что даже не хотелось обуваться.
– Жалко, нельзя ходить во вьетнамках, – Кира расстроенно пошевелила пальцами.
– Это мы еще обсудим. Сходим в бассейн или сауну… Развеемся, а? – В нарочито бодром тоне Ольги слышались нотки, с которыми обычно обращаются к слабоумным.
– Я в порядке, правда, – успокоила ее Кира. – Все к лучшему. Просто сейчас не время.
– Тебя точно не проводить до дома? Если хочешь, пижамную вечеринку устроим, – Липкина изогнула бровь.
– Нет, все-таки иногда ты меня до чертиков пугаешь.
Ольга отпустила ее с недоверием. Но ведь тридцать два года девке, не выгуливать же ее на поводке! А Кира мысленно утерла сопли и решила составить план действий. Когда что-то делаешь, не остается времени раскисать. Даже поиск новой клиники, другого врача уже займет ее мозги. А еще можно самой найти банк доноров… Хорошо было бы эту тему взять для монолога! Благодатная почва! Но увидят родители, и потом объяснений не оберешься.
Кира сама не заметила, как подъехала к дому. Машинально заглушила двигатель, подняла ручник и прислонилась лбом к рулю. Почему-то ноги сами не шли в квартиру.
Глухой стук в стекло заставил ее вздрогнуть. Она подняла голову, поморгала, будто со сна.
– Ты еще долго собираешься тут сидеть? – крикнул ей Эрик.
Куда ж без него. Небось уже отметил свободу. Нагулялся, пришел сытый. Что ж, рано или поздно все равно пришлось бы выходить.
– Соскучился? – Она закрыла машину и застегнула куртку.
– Где ты была?
– Вот так, с наскока?
– Прости. Привет, Кира, – он чмокнул ее в щеку: его щетина отросла и перестала колоться, и теперь мягко щекотала кожу. – Так где ты была?
– Я же сказала: планы.
– Так долго? Я уже полтора часа тебя жду. Думал, ты просто не хочешь меня видеть.
– Была такая мысль. Вижу, тебя это не остановило.
Кира сунула руки в карманы и зябко подняла плечи, пряча шею в воротник. Так пригрелась в машине, что теперь вечерний воздух пронимал до дрожи.
– Это Антон, да? – спросил он прямо. – Ты снова в поисках донора?
– Нет, Эрик, – она слишком устала, чтобы изображать легкомысленную барышню, которая порхает с цветка на цветок. – Никаких Антонов, никаких игр. Только официальный банк доноров.
– Об этом я и хотел с тобой поговорить.
– Ну?
– Может, все-таки зайдем внутрь?
– И тебе не жалко ботинки?
– Я серьезно, Кира. Пожалуйста.
У нее было мощнейшее дежавю. Прошлый раз, когда он вот так уговаривал ее у подъезда, все закончилось ужином у родителей. И ее пугало, что он придумал теперь. Серьезный Эрик страшил ее гораздо больше саркастичного стендап-комика.
Два пятна лимонного фосфора встретили их в темноте коридора.
– Он точно с другой планеты, – Эрик щелкнул выключателем: кота уже не было.
– Иногда мне кажется, что он умеет телепортироваться. И знает что-то, чего не знаю я. – Кира повесила куртку на крючок. – Но ботинки ты все же спрячь в шкаф.
Она заварила кофе. Кухня показалась более безопасным местом для разговора. Непривычно было видеть здесь Саакяна. Она настолько привыкла к одиночеству, что теперь мужчина за ее столом выглядел как фотомонтаж. И рядом с ним все казалось крошечным: мебель, посуда. Длиннющие ноги в модных брюках неуклюже подгибались, чтобы разместиться в этом ограниченном пространстве. Даже сами стены ему как будто жали. Ну уж извини, Эрик. Это тебе не сталинский дом твоих родителей с новыми коврами.
– Есть что-нибудь перекусить? Я не ужинал, думал, съездим с тобой как обычно…
Вместо ответа Кира распахнула перед ним холодильник, обнажила его сиротливые недра. Пусть сразу видит, что из нее никогда не выйдет хозяюшки вроде его матери.
– Сядь, – вздохнул Эрик. – Придется кормить тебя самому.
И Кира села смотреть, как тот, кого она считала шовинистом и женоненавистником, аккуратно повязывает ее фартук в красную клетку. Фартук ей подарила мама на Новый год, разумеется, зря, его Кира использовала лишь однажды, чтобы вытереть со стола, когда закончились полотенца. Но вот прошло всего пять лет, и он наконец пригодился.
Саакян по-хозяйски орудовал в ее шкафах, нашел мисочки, приправы и сковородки. Взялся за омлет и гренки из черствого позавчерашнего хлеба. Поглядеть на такое диво явился даже Линукс. Он недоумевал, что за странное действо происходит на кухне, где до этого Кира делала в лучшем случае горячие бутерброды.
– Больше колбасы богу колбасы, – торжественно произнес Эрик и бросил кусочек на подоконник: излюбленное место кота.
Кот был не дурак и сразу есть не стал. Он явно ждал подвоха от человека, чьи итальянские мокасины не так давно превратил в нужник. Принюхался, настороженно посмотрел на Эрика. Лизнул, еще разок. Убедился, что есть можно, и, взяв добычу в зубы, ретировался под стол.
– Эх ты, взяточник… – разочарованно протянула Кира.
– Ну, нам стоит с ним наладить отношения, если уж мы будем видеться чаще, – Эрик заглянул в шкафчик. – А орегано у тебя есть?
– Если это что-то безалкогольное, то вряд ли, – Кира напряглась. – Постой-ка. Что значит «будем видеться чаще»?
– Об этом чуть позже.
– Не-не. Саакян, давай сразу.
– Сначала поешь, – он стоял к ней спиной, но она чувствовала, что он улыбается.
– Там клофелин? Колись!
– Терпение, женщина. Иди вымой руки.
– Тоже мне, фрекен Бок, – проворчала Кира.
Но пахло вкусно, и она, всем видом демонстрируя недовольство, все же поплелась в ванную.
Как Эрик соорудил этот пышный горячий омлет, от одного запаха которого судорогой сводило желудок, Кира так и не поняла. Видимо, теперь в банковской сфере еще и учат готовить. Ему не нужен был клофелин, чтобы отвлечь ее от вопросов. Она наворачивала дымящееся блюдо, перекатывая его во рту, чтобы не обжечься, но не в силах остановиться или снизить темп. И совершенно забыла о том, зачем Саакян находится в ее квартире, пока он со стуком не отставил пустую тарелку.
– Итак, – он сложил руки замком. – Я решил тебе предложить свою помощь.
– А? – Кира подняла голову: в этот момент она как раз промакивала кусочком хлеба ароматный сок.
– Я готов быть твоим донором.
На этой фразе омлет намертво встал Кире поперек горла, как ребенок, которому с утра не хочется в садик, и он цепляется за двери. Даже омлет решил, что Кире нечего делать в этом бренном мире после слов Эрика. Она поперхнулась, глаза заволокло слезами… Ни выдохнуть, ни вдохнуть. Саакян вскочил, от души шарахнул ей между лопатками, и она закашлялась.
– Ты… что?… – сипло выдавила она, корчась в приступах кашля.
– Вот только не надо, – он вернулся на свой стул. – Два дня назад ты свыклась с этой мыслью.
Она отдышалась, хлебнула воды и прислонилась к стене.
– С чего… Господи, надо было так напугать! С чего тебе такое в голову пришло?
– Ну, – он спокойно пожал плечами. – Во-первых, я как-то привык к мысли, что мы с тобой будем родителями. Нашел кучу плюсов. Во-вторых, я и сам, знаешь, не молодею. И родителям моим ты нравишься.
– И ты сдашь анализы? То есть серьезно пойдешь в клинику, проверишься и потом выдашь мне баночку?
– Почти.
– В смысле?
– Нет, если ты настаиваешь, я, конечно, сдам анализы. У тебя обо мне сложилось превратное мнение… И оно далеко от реальности. Но если тебе так будет спокойнее – хорошо, сдам все, что скажешь. И даже за свой счет.
– И в чем подвох? – Кира прищурилась.
– Ни в какой банке я тебе ничего передавать не буду. Только по старинке.
– То есть…
– Ага.
– Ты и я?!
– Как-то так, – его распирало от самодовольства.
– Я, конечно, все понимаю. Но такой изощренный способ кому-то вдуть мог придумать только ты, Саакян.
– Фу, – он поморщился. – Какая ты грубая! Нет, если ты против, я пошел.
– Постой… – Кира спохватилась, лихорадочно соображая. – Я должна подумать.
Эрик был похож на маститого шахматиста, который в два хода обставил новичка. Легкая полуулыбка, огонь превосходства в глазах, расслабленная поза. Кире страшно хотелось его поколотить, но глубоко в душе она понимала: не стоит рубить сук, который может сделать тебе ребенка. Или как там говорится в пословице.
Мысль родить от Эрика Саакяна действительно перестала ее пугать. Она даже смирилась с его присутствием и участием в воспитании. И хорошо представляла себе Элинар и Геворга в роли бабушки с дедушкой. В их доме она могла бы оставлять гипотетическое чадо, не беспокоясь о его сохранности или плохом аппетите.
Но то было случайно, а идти на это снова, уже осознанно… Нет, так быстро Кира решить не могла. Взять и совершенно сознательно, в открытую переспать с Эриком… Теперь-то он не даст ей напиться. Еще поди вспомнит старое. Начнет подкалывать… Она ведь в постели далеко не пантера. И фигура у нее слишком прямая… Угловатая… И годы не те…
– Ты вспоминаешь таблицу умножения? – с иронией поинтересовался Эрик, наблюдая, как она шевелит бровями.
Вот именно так все и будет. Ты потеряла талию? Ты отращиваешь подшерсток, потому что холодает? Это твоя грудь или ты стоишь спиной? Из всех армян Эрик был единственным, кто ни разу не отвесил ей даже самого фальшивого и затертого комплимента. Именно за честность она с ним и дружила. Другое дело, что в интимные моменты не каждая женщина готова к честности. Даже не так. Ни одна женщина не готова к честности в минуты любви. И Кира со всей своей прямотой не была исключением. Она не боялась увидеть голым Эрика Саакяна. Она боялась, что голой ее увидит он.