— Смотри о деньгах не забудь! — тоже почувствовав облегчение, добавил Манч.
— Скоро начнем, — сказал Лиммат, взглянув на часы.
К четырнадцати часам Виктор Масперо пожал все возможные лавры. Он купался в славе. Его шеф Леонте принес шампанское. Коллеги и кое-кто из наборщиков поздравляли журналиста.
— Вот это да! — в который раз повторял Леонте. — Молодец парень! Всего за час сделал специальный выпуск, и кто знает, сколько еще шкур мы сдерем с этой лисы! Бактерии — прекрасная тема! — Он потирал руки, глаза его сияли. Масперо был счастлив. В конце концов, ради этих минут он живет. В такие моменты забываются недели неудач, утопающие в коврах приемные боссов, откуда его вышвыривали спесивые секретари, телефонные звонки, поднимающие по ложной тревоге, неизвестные любители шуток, ночью выманивающие его из дома на безлюдные городские окраины, где ничего не стоило распроститься с жизнью, ибо всегда найдутся охотники сквитаться по старому счету.
Но сейчас он наслаждался успехом. Мало кто из коллег ему завидовал. Большинство радовались: популярность «Мустанга» возрастет, тираж увеличится, а это поднимет и их доходы. Чествование еще не кончилось, когда кто-то вызвал Леонте из корректорского зала. Тот быстро вернулся, не в силах скрыть смущения, отозвал в сторону Масперо:
— Иди в мою комнату. Там с тобой хотят поговорить. Срочно!
Масперо глянул в честные голубые глаза Старика и вышел. «Вечно испортят радость», — досадливо щелкнул он пальцами. Войдя в комнату шефа, журналист насторожился. Возле кресла стоял мужчина в полицейской форме. Офицер.
— Капитан Трааль.
Масперо кивнул и с горечью сказал:
— Значит, цветочки уже были, а теперь пойдут ягодки. Головомойка! Удивлен, что вы явились в форме.
— Я представляю уполномоченного правительства, полковника Эберта. Садитесь, вам придется ответить на несколько вопросов. Думаю, нет смысла говорить, о каком деле идет речь.
Масперо молчал. «Интересно, они уже были у Пьетро?» — подумал он. Капитан словно прочитал его мысли.
— Я беседовал с вашим коллегой Хаутасом. От него мы узнали, что на магнитофонной ленте было несколько фраз, которые не вошли ни в передачу, ни в материалы специального выпуска. Мы знаем, что это за фразы.
— Да. Они могли вызвать страшную панику.
— Вы правы. Думаю, мы поймем друг друга и в остальном.
Масперо выжидательно уставился на полицейского.
На допрос беседа не походила. Отвечая Траалю, журналист рассказал, как ему позвонил неизвестный. Потом принес и прокрутил магнитофонную ленту, на которую записал свой разговор с ним. «Хорошо, что я догадался это сделать!» — мысленно похвалил он себя. Капитан Трааль сунул кассету в карман.
— Рация останется у вас. На каких бы волнах ею ни пользовались, она будет прослушиваться. Планы неизвестного явно связаны с вами и Хаутасом, поэтому он просил вас вечером быть в редакции. Им нужно, чтобы захваченные террористами документы были опубликованы в «Мустанге» и прозвучали по «Радио Маддалена».
— Вы так считаете? Для этой цели они могут обратиться и к другим репортерам.
— Не думаю. Они подбросили дело вам и Хаутасу. Отныне люди будут следить за материалами именно вашей газеты и сообщениями «Радио Маддалена». Совершенно ясно, и в ближайшие дни тоже. Террористы и их сообщники на это рассчитывают. Они хотят, чтобы как можно больше людей узнало о якобы неправильных действиях администрации Ореллона.
— Якобы?
Трааль сделал вид, будто не слышал вопроса. Но его следующую фразу можно было расценить как ответ.
— Через несколько минут представитель правительства даст опровержение информационным агентствам. В институте не ведется никаких бактериологических опытов, так он скажет. Дальше видно будет. Надеюсь, вам понятно, что, если террористам удастся вынести культуры бактерий из института, последствия могут быть ужасающими. У вас есть семья?
— Да, — кивнул Масперо и почувствовал, как у него вдруг пересохло во рту.
— Тогда подумайте о ней! Это опасная игра, Масперо. Я могу прислать к редакции детективов, и они не отстанут от вас, куда бы вы ни пошли. Но меня больше устраивает другой вариант.
— А именно?
— В ваших собственных интересах, как только получите известие от таинственного незнакомца или от кого-то иного, сообщить об этом нам. Вот номер телефона. Стоит вам позвонить и произнести слово «Кортези», как вас тотчас соединят с уполномоченным правительства или со мной.
— Понял. — Масперо взял бумажку.
Трааль мгновение нерешительно постоял в дверях, потом тихо проговорил:
— Мы на вас рассчитываем, господин Масперо.
Масперо позвонил домой. Набрал не свой номер, а соседский. Попросил позвать жену, мол, их телефон, похоже, испорчен. Соседка, ничего не подозревая, выполнила просьбу. Масперо солгал без всяких угрызений совести. Вполне вероятно, полиция все-таки прослушивает его домашний телефон.
Стоя в одном из таксофонов редакционного холла, он через стекло наблюдал за снующими мимо людьми. А вдруг среди них затесалась парочка детективов?
— Это ты, Виктор? Что случилось? Почему не звонишь прямо домой?
— Есть на то причины. Слушай меня внимательно, Сишане! — Голос у Масперо был твердым, решительным. — Бери Мириам, садись в такси и поезжай в центр города. Там найми машину и немедленно отправляйся к своей тетке.
— Но в чем дело? — воскликнула Сишане, сразу заподозрив беду.
— Не спрашивай, времени для объяснений нет! Если слушала радио, можешь догадаться. Вы должны уехать! В провинции будете в большей безопасности. Я вам позвоню. Отправляйтесь немедленно!
— Хорошо, — прошептала жена.
— И не забудь: я люблю тебя!
— Я люблю тебя! — повторила Сишане.
Масперо положил трубку, машинально глянул на часы. Четырнадцать тридцать четыре.
Наконец зазвонил телефон. Эберт поднял трубку.
— Перечисляю наши требования, — произнес уже знакомый голос.
— Слушаю, — ответил полковник и принял успокоительную таблетку.
Бренн пообедал, был сыт, спокоен, ничего не боялся. Он никогда не испытывал страха. Только так и можно выжить. Если во время акции потеряешь голову, тебе конец. Кодовое наименование «гепардов» в армии — «специальное пятьсот двадцать пятое соединение». Платят им много. И все же найти подходящих людей трудно. У Бренна восемьдесят солдат, «суперменов». В их соединение попадают лишь те, кто из ста выстрелов набирает по меньшей мере девятьсот очков; снайперы, разумеется, должны выбивать больше. Кроме того, все владеют приемами каратэ и дзюдо, могут пробежать без передышки десять километров, водят легковые машины, грузовики, трейлеры, тракторы, дизель-электровозы. У них должно быть за плечами не менее пятидесяти парашютных прыжков. Они обязаны знать все системы имеющегося в обращении оружия. Среди «гепардов» есть пилоты самолетов и вертолетчики, специалисты по электрооборудованию, замка́м и сигнальным устройствам. «Гепарды» занимаются альпинизмом, плаваньем под водой с кислородными приборами и без оных, выдерживают большие перепады температур. Они знакомы с приемами ближнего боя на борту пассажирского самолета, в заваленных туннелях, на крышах небоскребов, мчащихся экспрессов, на кораблях и в штольнях шахт.
Доктора Амстела мало волновали переговоры. Он размышлял о том, кто стоит за террористами. Ведь за ними всегда кто-то стоит, даже если им это неизвестно. Их действиями всегда кто-то манипулирует.
— Заложников мы отпустим, если выполните наши условия, — говорит Лиммат. — Условия следующие…
«Этот парень не простой уголовник, не полуграмотный анархист, не напыщенный лжефилософ, — слушая, думал Эберт. — Он целеустремлен, холодно-расчетлив. Трудно будет договариваться».
— Вечером подгоните во двор к главному входу автобус средних размеров. Затемнение должно быть полным! Шофер выйдет из машины, а вы отведете своих «гепардов». Если раздастся хоть один выстрел, перебьем заложников. Понятно?
— Продолжайте! — Эберт набрался терпения, ему ясно, что список будет длинным.
— Мы сядем в автобус, поедем в аэропорт. Безопасность дороги обеспечите вы. Все машины должны находиться от нас на расстоянии не ближе ста метров. На аэродроме приготовьте небольшой самолет, заправленный горючим. С экипажем из двух пилотов. В дорожную сумку положите тридцать миллионов бывшими в употреблении стофранковыми купюрами.
— Это все? — бесстрастно спросил Эберт. — Вы ничего не забыли?
— Что вы имеете в виду, полковник?
— Несколько мелочей, например заложников. Когда вы их отпустите? Что будет с захваченными документами? И с культурой бактерий?
— Обсудим. Заранее оговариваю: в самолете мы будем чувствовать себя в безопасности только вместе с заложниками.
— Ну-с, — Эберт намеренно начал с наименее важного, — во-первых, тридцать миллионов франков многовато. Во-вторых, даром мы не дадим вам ни автобуса, ни самолета. Придется платить.
— Нам платить? — поразился Лиммат.
— Да, заложниками.
— Ага, вот оно что!
— Только так.
— Если вы не выполните наших требований, мы пристрелим парочку заложников. И… в крайнем случае разобьем цилиндрики!
— Это на самом деле будет крайний случай, не забывайте. Бактерии из цилиндров прежде всего проникнут в организм людей, находящихся в непосредственной близости. Более подробную информацию можете получить у профессора Дрейменса, если не верите мне.
— А в-третьих?
— В-третьих, не может быть и речи о вашем отлете за границу.
Долгая напряженная тишина.
— Это вы серьезно, полковник?
— Абсолютно серьезно. Поэтому и говорю сейчас, чтобы у вас не было иллюзий. На этот счет я получил ясные указания.
— Из-за бактерий?
— Из-за документов тоже.
— Но ведь радио и печать уже ухватились за это. И за рубежом узнают.
— Я не уполномочен спорить с вами, перечислять доводы. Одно несомненно: за границу вы не полетите!
Снова долгая пауза, затем Лиммат говорит:
— Подумайте, полковник. И скажите своему начальству, что дело плохо кончится, если вы не выполните наших требований.