Сейчас идет плотный снег с ветром в 30 узлов, можно сказать буран, но только нет поземки. Снег тает на поверхности океана, хотя в углах кокпита остается лежать. Видимость очень плохая. Волна короткая, но тянет сильно на восток. Южный океан заходит в горловину между Южной Америкой и Антарктидой – пролив Дрейка. Чувствуется, что здесь течение – 2–3 узла вне зависимости от ветра. Ветер 30–35 узлов, порывы 40 узлов. Очевидно, что с этой природной системой я буду огибать мыс Горн. Если все сложится удачно, это будет четвертое мое одиночное прохождение мыса Горн под парусами, причем дважды на макси-яхте «Торговая сеть “Алые Паруса”».
Я все сильнее ощущаю приближение к мысу Горн. И вспоминаю, как уже встречался с ним во время путешествия на яхте «Караана». Вот как описывают эту встречу мои дневниковые записи.
Большая зыбь. Скорость яхты 5–6 узлов. Скорость ветра 40–50 узлов. Ветер NW. Иду курсом 60–70°.
Сейчас мы должны быть параллельно мысу Горн, нас разделяет миль 30–40. Конечно, идти под берегом было бы спокойней, чем в бушующем проливе Дрейка. Горы Южной Америки прикрывал бы ветер. Но ничего, главное, что вчера я был доволен своей навигацией. Мы с «Карааной» вышли туда, куда хотели, к островам Диего-Рамирес. Они на широте 56° 30’ южной широты. Обогнули их слева, оставили по левому борту. Все получилось, как я хотел. Несмотря на то что два дня шел шторм, стоял плотный туман, обрушивались на нас снежные заряды и шквалы – в общем, все, что может встретиться в аду – здесь точно так же.
Я никогда не был в раю, да я его и не заслуживаю по своим бесконечным грехам, но, если останусь жив и меня спросят, что такое ад, я отвечу – пролив Дрейка, мыс Горн. Человек может побывать в этом месте еще при жизни. Но вернуться оттуда не каждому будет дано.
Сегодня Новый год 1991-го. Думаю об этом, и тоска берет. Вспоминаю дом, родных, друзей. Как они там сейчас готовятся к этому празднику?
Вчера вывихнул большой палец на левой руке. Сейчас он опух, но чуть-чуть шевелится. Мне не хватает рук для работы с парусами, а тут еще вывороченный из своего гнезда палец! От грубых шкотов, 12-миллиметровых капроновых, очень жестких, почти как железо, от этих веревок у меня на ладонях не проходят мозоли. Они все время лопаются, раны заживают плохо, морская вода постоянно разъедает их. Ладони болят очень сильно, но ничто не в состоянии помочь мне избавиться от этих мук. Придется терпеть до конца кругосветного плавания.
Я точно угадал, что сейчас проходил мыс Горн. Навигационный прибор «Навстар» показал 67°15’ западной долготы, а мыс Горн выходит в океан в отметку 67°16’! Моя яхта даже на одну минуту оставила его по корме. Несмотря на облегчение, которое я и моя «Караана» испытывали при виде скал мыса Горн, уходящих по левому борту (ибо я чувствовал себя как зверь, выпрыгнувший из готового захлопнуться капкана), я все-таки испытывал сожаление: суждено ли еще раз в жизни проходить проливом Дрейка?
Вчера залетела волна в кокпит и прошла от кормы до носа. Через люк в каюту набралось много воды, смыло все, что было в каюте. В страшной спешке я ведром откачивал воду. Помпа насоса засорилась, так как волна смыла весь мусор под пайолы. Яхта «Караана» кренилась на 30–40 градусов, и океан смывал с переборок все, что было плохо закреплено.
Ведром я вышвыривал воду в кокпит, предварительно вычерпывая из него все бумаги. Они могли забить самоотливный дейдвуд в кокпите. Весь мусор бросал в раковину умывальника. Отливаю и Бога прошу, чтобы еще раз не накрыло волной. И вот в такой спешке упал, и весь мой вес пришелся на большой палец левой руки. Он моментально выскочил из того места, в котором должен был сидеть по анатомии. Я смотрел на него и удивлялся. Я так еще никогда не изгибал палец в обратную сторону. Боль привела меня к мысли, что я его вывихнул. Надо резко вставить его на место, но страшно, что будет еще больнее. А что делать, врачей здесь нет. Никто не окажет скорой помощи. Надо самому что-то делать, спешить, пока он не распух. Потом будет еще тяжелее вправить его. Эти мысли пронеслись у меня в секунду. Я резко дернул палец. И с хрустом и моим нечеловеческим криком, заглушившим грохот шторма, палец стал на место. Но бинтовать руку некогда. Надо откачивать воду. Да и плавучий якорь зацепился за перо авторулевого «Фламинго», и сейчас его рвет и ломает. Надо быстрей распутывать. Если его сильно замотает веревкой, то ее придется обрезать. А это значит – потерять всю веревку, которая есть на яхте, и с ней плавучий якорь-протектор легкового автомобиля. Остаться без них опасно. Впереди будет еще много штормов.
Кое-как откачал воду. Вылез на палубу посмотреть на авторулевой. Фал один раз перехлестнулся через перо руля, и уже есть потертости. Чтобы распутать веревку, надо спуститься по авторулевому за корму, а там залезть в воду по пояс. Привязался я страховым концом к яхте покрепче, перекрестился и полез.
Волны идут с кормы. То поднимают, то опускают ее с такой силой, что у меня внутри все обрывается. Океан словно хочет стряхнуть меня с «Карааны» и засосать в свое ненасытное чрево. Я вымок до самого белья. Но мне показалось, что в воде было теплее. С неба сыпет снежная крупа, хлещет холодный ветер. Руки мои примерзают к железному релингу, за который приходится держаться. Минуты две-три возился я с веревкой, пока, наконец, не сбросил эту злосчастную петлю. Выбрался в кокпит, посмотрел на руки, а они все в крови. Я их поцарапал металлическим тросом, который держит ветрогенератшипы проволоки. Там, где сплетен огон, торчат острые шипы проволоки. В суматохе, да и не до того было, я об нее и порезал пальцы. Только подумал о том, что с пораненными пальцами мне тяжело будет работать, как тут же яхту накрыла очередная волна. И мысли мои перешли к Богу. «Дай мне выжить!» – молю Спасителя нашего.
А там что будет, то будет. Можно жить и без пальцев. Плавякорь хорошо помогает. Он не дает яхте перевернуться через нос. Волны, крутые, высотой с мачту, идут стеной. Если «Караана» свалится с такой стены, то уже больше не всплывет. Очень сложно закрепить плавякорь, чтобы веревка, удерживающая его, не перетиралась. Я положил под фал свой кед. Но его сорвало и унесло в океан. Если я еще потеряю кроссовки, то нечего будет надевать. Достал спасательный жилет, обмотал то место, которое больше всего перетирается. Это помогло. Поставил на плиту разогревать банку бараньих языков с гречневой кашей. Все-таки сегодня праздник, надо есть все вкусное. Открыл бутылку вина, включил магнитофон. Владимир Высоцкий поет песню о друге, который не вернулся из боя.
4:15. Ветер усиливается. Вышло солнце. Привязал кроссовки к биготке грота, чтобы они просушились. Но яхту обдало волной, и они стали такими же мокрыми, какими были.
Шторм! Шторм! Не чувствуется, что океан здесь вообще может успокоиться. Но я надеюсь, что скоро все это кончится, и радуюсь тому, что не получилось хуже. Еще не вышел в Атлантику, но вода изменилась. Здесь более светлая, с голубизной. А там, в Тихом океане, темно-зеленая. Я спокоен. Хорошо, что вчера вечером увидел острова Диего-Рамирес. Я точно рассчитал и дрейф яхты, и скорость течения, и курс. Сколько у меня было событий возле этих островов, сколько раз мы с «Карааной» были на краю гибели! Волны грозились перевернуть яхту, когда она становилась к волнам лагом, а меня смыть с палубы. Смотрю в лоцию, а там несколько слов об этих островах. «Острова Диего-Рамирес расположены в северной части в проливе Дрейка, в 50-ти милях от мыса Ложный Горн, и состоят из островов, островков и надводных скал, простирающихся на 5,5 мили с севера на юг; подводных скал в этой цепи островов не обнаружено. Острова Диего-Рамирес разделены судоходным проливом шириной около 1 мили на две группы: северную и южную. Северная группа островков тянется на 1,3 мили и состоит из шести островков, они хорошо видны на значительном расстоянии, а также из многочисленных скал. Наибольшей в северной группе является скала Норте. В период, когда хорошая погода, острова Диего-Рамирес обычно обитаемы. По сведениям 1969 года, острова Диего-Рамирес находятся в 3,5 мили к северу от их положения, показанного на картах».
Я же увидел в них другое. Они мне показались могильным камнем погибшим морякам всех веков и народов в этом проливе. Если бы мне довелось побывать на берегу этих островов, я бы поставил крест со словами «Мир праху их».
Вода Тихого океана через пролив Дрейка мощным потоком переливается в Атлантический океан. Безостановочно из-за вечно вращающейся Земли. Здесь шторма не прекращаются. Они свирепствовали до нашего прихода сюда. И также будут бушевать после нас. Масса воды переносится из одного полушария в другое. Вместе с ней перемещается и все живое, которое миллионы лет живет и будет жить в этих широтах. Сейчас точно так же и мы с «Карааной» влились в эту жизненную струю, не нарушая ее существования. Что мы представляем для Вселенной? Да ничего!
Я расстаюсь с мысом Горн и не знаю, что сказать: «Прощай или до свидания». Вот и сбылась мечта моей жизни пройти возле него на яхте в одиночку. Я счастлив, радость переполняет мою грудь, но тоска сжимает мою душу. Доведется ли в этой жизни еще испытать то чувство, которое испытал я сейчас, проходя возле мыса Горн. Жизнь коротка, может быть, больше уже и не смогу идти на яхте вокруг света. Много других планов и экспедиций. Но дай Бог завершить эту!
Сын Николай! Поступай правильно потому, что это Правильно!
11 марта 2008 года
Тихий океан.
Господи, Иисусе Христе, спаси и сохрани меня, грешного, на этот день. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!
56° 37’ – Ю. Ш.
75° 39’ – З. Д.
Барометр – 1016 мбар.
До мыса Горн – 100 миль, уже чувствую его дыхание: шторм – 40–50 узлов, холодно. Проход мыса Горн начнется от островов Диего-Рамирес. До них – 172 мили при скорости 7–8 узлов 24 часа.
00:57
Пейзаж океана резко меняется. Горизонт сливается в белесом небе. Странно подчеркивает перспективу.