— А у тебя что, нет такой? — и показал на панель, висящую на стене.
— Я не подключал, да и ты же знаешь, что я панель не смотрю почти.
— Почему?
— Она мне напоминает о доме. А здесь какой дом?
— Понятно.
— Если хочешь, можешь подключить. У Шарила нужно только коды доступа купить.
— У Шарила?
— Да и только у него.
— Боюсь, мне к нему не стоит обращаться сейчас.
— Так, тебя никто и не торопит.
Давно понял, что Варгал креды на что-то копит, но не стал выспрашивать у него на что.
Мы ещё немного поговорили и отправились спать, но я долго не мог уснуть, обдумывая ситуацию.
Глава 23
Утром меня разбудил сонный и недовольный Варгал.
— Хватит спать! — сказал он.
— Что произошло?
— Шарил только что вызвал тебя для разговора.
— Так и думал, что вчера ничего не закончилось.
— И вообще, рацию включи, чего они меня вызывают вместо тебя?
— Она включена, — посмотрел на вызовы. Их сегодня не было, и это откровенно напрягало. — Шарил меня не вызывал, — показал ему рацию, висящую рядом с кроватью.
— Чего они тогда через меня вызывают тебя?
— Не знаю. Спроси у них.
— Ладно, собирайся и выдвигайся к нему.
— Слушай, если меня выкинут за периметр, ты мои вещи не выбрасывай, я за ними вернусь.
— Ладно. Только вряд ли ты вернёшься оттуда. Удачно сходить, может, и обойдётся.
— Удача мне точно понадобится, — похоже, они нашли припрятанное.
Думал, в кабинете Шарил будет находиться с Оланой, но он оказался один.
— Вызывал?
— Проходи, садись, разговор есть.
— Послушайте, я вчера всё рассказал, мне добавить к сказанному нечего…
— Понимаешь, — перебил он меня. — У нас с тобой есть проблема.
— Проблема? Какая?
— Серьёзная, — он замолчал, видимо, в ожидании моей реакции, но я молчал, и он продолжил. — Я бы даже сказал, очень серьёзная.
— Что ещё кого-то убили? Очень надеюсь, что это парочка дружков Мерфи.
— Об этом мне ничего не известно. Скажи мне, что с бронетранспортёром?
— Вроде в порядке был, но я, после возвращения его не проверял, просто некогда было.
— А чем ты занимался?
— Работал и отвечал на вопросы Оланы.
— Чем ты вчера занимался?
— Вчера с утра был здесь, а после ремонтировал седьмой опорный пункт, там не было света. Это могут подтвердить все. А что? Что-то с ним случилось? Генератор у них я не трогал, заявляю сразу.
— Там, насколько знаю, всё в порядке. Меня интересует, когда ты займёшься бронетранспортёром?
— Если нужно, могу сейчас. Мы снова в колонию отправляемся?
— Нет, но нужно подготовить его к выезду.
— Нужно — подготовлю, но я сразу хочу предупредить, не стоит мне туда ехать. Ничем хорошим ни для меня, ни для вас это не закончится.
— Ты у нас вообще проблемный. Скажи мне, что думаешь о профессоре?
— Ничего не думаю. Я уже вчера отвечал на этот вопрос Олане. Могу показать запись допроса.
— Не нужно. У нас с ней сохраняются большие сомнения насчёт тебя.
— Не понимаю, что вы хотите от меня? Если есть сомнения, отправьте профессора в вашем бронетранспортёре, и проблема решена.
— Отправил бы, но в том и проблема, что нужен именно ты.
— Это почему? — непонимающе, посмотрел на него.
— Потому что профессор настаивает именно на твоей тебе.
— Шарил, ты ведь прекрасно умеешь его посылать, так сделай это в очередной раз. Не понимаю, в чём проблема?
— Проблема есть. Нужен именно ты.
— Это почему я стал таким незаменимым?
— Потому что так получилось, что ты у нас единственный водитель и псион одновременно. Вернее, ты единственный псион и водитель. Профессору нужен именно ты.
— Ничего не понимаю. Чтобы управлять бронетранспортёром, не нужно пси и потом как псион я слабый. Не знаю, что намерил ваш медик, но я практически не умею пользоваться пси.
— А это не важно.
— Тогда что важно?
— Важно, что ты псион и что умеешь управлять бронетранспортёром.
— Честно скажу, ничего не понимаю.
— Всё просто, профессору нужно съездить в поселение к мохнатым, и для этого нужен ты.
— Куда? — я не поверил в то, что только что услышал. — У меня проблемы со слухом?
— Ты не ослышался, в поселение к мохнатым.
— Он что, с головой перестал дружить, обо что-то тяжёлое приложился? Эти его эксперименты плохо на нём сказываются. Да нас ещё на подъезде к нему прикончат.
— С головой у профессора всё в порядке.
— Вот совсем не уверен, я бы его отправил к медику на проверку. Если он решил покончить с собой, то есть более простой способ. Нужно всего-то прогуляться по контрольной полосе, там пушки с опорных пунктов быстро решат эту проблему и никуда ехать не придётся. Хотя я понял — он решил и меня прихватить с собой. Вот только я официально заявляю, у меня нет никаких суицидальных мыслей.
— Подпиши вот это, — на нейросеть пришёл документ.
— Что это?
— Подписка о неразглашении.
— Да я их уже столько подписал, — подписал подписку и отправил ему.
— Дело в том, что мы там уже были.
— Мы?
— Первая научная экспедиция, которая прибыла сюда до нас.
— Мне сказали, что они вроде все пропали? — мне же сразу вспомнилась строка из песни: «Зачем аборигены съели Кука? Об этом почему-то молчит наука».
— Да, они пропали и что с ними произошло — неизвестно.
— И мы теперь должны последовать за ними?
— Нет. Из поселения они тогда вернулись все живыми и здоровыми.
— Так, после этого прошло много времени, и они на нас сильно обижены теперь.
— Не всё так просто. Ты знаешь, что все мохнатые псионы?
— Что-то слышал, но от кого не помню.
— Это действительно так. Проблема в том, что они всех не псионов считают своеобразными изгоями.
— А откуда это узнали?
— Дело в том, что первая экспедиция научилась с ними общаться. Они не умеют, общаются, как мы с тобой. Они между собой общаются мысленно, с помощью пси.
— Вот оно что, а я раньше понять не мог. Было видно, что они действуют, скоординировано, но было непонятно, как они осуществляют координацию своих действий.
— Так и осуществляют.
— Насколько я понимаю, профессор тоже псион?
— Правильно понимаешь.
— И что ему вдруг понадобилось у мохнатых?
— Это не твоя забота. Твоя задача — доставить его туда.
— Это будет путешествие в одну сторону. Обратно мы не вернёмся.
— Профессор утверждает, что ничего вам мохнатые не сделают.
— У него точно что-то с головой, и я уже предлагал проверить его у медика. Подожди, ты хочешь сказать, что мы поедем туда вдвоём?
— Да, вдвоём. У нас больше нет псионов.
— Тогда что может помешать ему сделать из меня мумию?
— Вот в этом и проблема. Учитывая все обстоятельства, вас опасно туда отправлять вдвоём.
— Так не отправляйте, незачем нам туда ехать.
— В том-то и дело, что есть зачем, но существует большая опасность, что ты его прикончишь по дороге.
— Или он меня.
— Такое тоже возможно, но искин оценивает вероятность того, что именно ты прикончишь его в восемьдесят три процента.
— Мне нравится такая цифра.
— А мне нет. Особенно, что я отвечаю за безопасность профессора. Поэтому предлагаю подписать вот этот документ. Профессор, в свою очередь, подпишет точно такой же.
Получив документ на нейросеть, сразу пробежался по тексту. Вроде в нём ничего необычного, но в самом конце вписан один пункт, который мне категорически не понравился. Его специально занесли в примечания и дополнения, вписав мелким шрифтом. Скорей всего, я бы не обратил на него внимания, но точно такой же пункт у меня был вписан в аратанский контракт с флотом. Отец у Милы тогда постарался и вписал мне его туда. Мне стоило больших усилий разорвать этот контракт с флотом.
— Я однозначно не стану этот документ подписывать.
— Почему?
— Потому что, в случае смерти профессора, меня, согласно этому документу, ждёт то же самое. Так что я против.
— Боюсь, ты не можешь отказаться.
— Тогда уберём оттуда этот пункт.
— Это невозможно.
— Значит, я его подписывать не стану.
— В таком случае, мне придётся тебя арестовать и отправить в колонию.
— Без проблем. Арестовывай. Да и можешь считать, что на этом наше сотрудничество закончено.
— Это мне решать! — было видно, что он разозлился.
— Несомненно, — ответил ему с улыбкой.
Я был уверен, что это он не сделает. Там под давлением я могу сознаться в убийстве и заявить, что работал на него и выполнял его приказ. Мне терять нечего. Вариант у меня был один — что там, что здесь это пешая прогулка за охранный периметр. А что с ним после этого сделают? Да и не только с ним. Так что ты меня точно не отправишь туда. Это совсем не в твоих интересах.
— Ладно. Давай поговорим о другом, — сказал он примирительным тоном.
— О чём же?
— О твоих делах в полиции.
— А какое это отношение имеет к профессору?
— Никакого.
— Тогда я снова ничего не понимаю.
— Дело в том, что в твоём личном деле, слишком много тёмных пятен.
— Ну а я здесь при чём?
— Так твоё же личное дело.
— Дело, может, и моё, но я его никогда не видел и ничего не могу сказать насчёт того, что там написано.
— Дело в том, что вся информация, касающаяся твоей работы в полиции, засекречена полицейским департаментом, и я первый раз за свою жизнь такое встречаю. Самый обычный техник, а здесь секретность, причём по высшему разряду. Ничего не хочешь прояснить по этому вопросу?
— Все вопросы к полицейскому управлению. У меня подписка о неразглашении, такая же точно, как я подписал только что. Так что все вопросы не ко мне, а к полицейскому управлению.
— Проблема в том, что они на все мои запросы отвечают, что всё засекречено и никаких данных они предоставить не могут. С чего это ты вдруг стал таким секретным?
— Все вопросы к ним. Да и по большому счёту, это вас никак не касается.